НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК

 — должность в научно-исследовательских институтах Советского Союза.

Ранги научных сотрудников строго упорядочены: младший и старший. За десять лет — с 1950 по 1960 гг. — число научных сотрудников в СССР удвоилось, в 1983 г. их было уже свыше 1 млн.

Н. с. считается работником "идеологического фронта": его отбирает и утверждает в должности (после тщательного изучения) партийная организация института. Затем, в соответствии с научным званием и должностью, его относят к той или иной категории партийной номенклатуры: районной, городской, союзной. Младший Н. с. — номенклатура райкома партии; старший Н. с. (кандидат или доктор наук) — городского комитета партии; заведующий отделом, заместитель директора, ученый секретарь института — номенклатура обкома партии; директор — ЦК. Научному сотруднику со степенью предоставляется известная свобода в выборе направлений научного исследования и, что не менее важно, он вырывается из состояния материальной нужды. После защиты кандидатской диссертации зарплата Н. с. увеличивается вдвое, докторской — в четыре раза. Столь же стремительно растут и его полуофициальные привилегии, что чрезвычайно важно в стране, где дефицитно все — уважение, продукты питания, товары.

"Остепененный" Н. с. попадает в избранную касту ученых. Здесь не очень утруждают себя работой: в поте лица трудятся преимущественно сотрудники, еще не получившие научного звания. Обычно ему предоставляется сносная квартира, дается возможность приобрести импортную мебель, а со временем и автомашину — символ респектабельности и благополучия в советском обществе. Ученая степень в СССР — примерно то же, что в старой России дворянский титул.

Зарплата младшего научного сотрудника без ученой степени в академическом институте — 110–120 рублей в месяц; с кандидатской степенью — 210–220 рублей; старшего научного сотрудника с кандидатской степенью — 250, с докторской — 420–450 рублей.

Научные сотрудники — доктора наук — берутся на специальный медицинский учет (в частности, они ежегодно проходят диспансеризацию, поскольку их здоровье — государственное достояние) в особых академических центрах — поликлиниках и больницах. А во многих республиках их обслуживают учреждения Четвертого (Кремлевского) управления Минздрава СССР, им ежемесячно по особой разнарядке выделяют путевки в дома отдыха и санатории.

Работа кипит — пекутся научные сотрудники. И молодежь, и уже остепененные мужи трудятся над диссертацией (кандидатской или докторской). Главное — получить научное звание. Принцип: "Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан". На первом году учебы в аспирантуре выбирается тема диссертации. На втором — сдается кандидатский минимум. Далее — публикация статей и защита. И кандидат наук — готов. Это общее правило. Еврей, почему-либо устремившийся в науку, имеет мало шансов "остепениться". Существует секретный циркуляр, в котором установлен процент ученых-евреев, коим дозволяется работать в научных учреждениях разного плана.

Основное требование к диссертанту — владение техникой исследования. Что касается оригинальных идей, они не обязательны. Более того, их лучше не демонстрировать или умело маскировать марксистской терминологией и ссылками на признанные авторитеты советской науки. Обнаженная оригинальная мысль опасна, она не защищена от зависти, косности, бесталанности. Спрос, естественно, диктует предложение: обычно диссертация свидетельствует о чем угодно — об эрудиции, усидчивости, дотошности, но только не о самобытности автора.

Уходят в прошлое времена, когда советские ученые писали диссертации в одиночку. Отдел, сектор, лаборатория, за которыми закреплен диссертант, активно работают на него. Эксперименты, наблюдения, измерения — результат коллективного труда многих людей — ложатся в основу диссертации. Такова идентификация научного коллективизма по-советски: поначалу коллектив в поте лица работает на соискателя, который, остепенившись, тянет за собой остальных.

Успех или неудача защиты далеко не всегда зависят от качества диссертации. Здесь куда важнее такие факторы, как связи диссертанта или научный престиж его официального руководителя.

Направления научных исследований в Советском Союзе часто выбирают произвольно, исходя не из реальных потребностей науки и ее возможностей, а путем экстраполяции очередных директивных указаний, подсказанных конъюнктурной политической кампанией.

Над учеными институтами довлеют формализм и общая система очковтирательства. В план работы включается как можно больше утилитарных и прагматических тем — на них легко получить крупные ассигнования (определенный и весьма значительный процент этих денег оседает в бюджете института, даже если работа не даст экономического эффекта). В планах ожидаемые результаты излагаются популярно и доходчиво, дабы отдел науки ЦК КПСС не усомнился в их ценности, и формулируются таким образом, чтобы при любом исходе работа считалась успешной.

В реквизите научных институтов широко используется искусство советского лицемерия: социалистическое соревнование, комсомольский прожектор, доска почета — полный набор атрибутов, свидетельствующих, что институт — учреждение вполне советское.

Естественно, что при такой организации труда даже честные и талантливые научные сотрудники становятся формалистами, чему в немалой степени способствует и изначальная бессмысленность многих исследований.

В соответствии с уставом Академии Наук замещение вакантной должности научного сотрудника происходит в форме выборов на ученом совете института. Результаты конкурса, однако, заранее предопределены дирекцией и партбюро, которые отдают предпочтение членам партии, особенно бывшим партийным функционерам. Партийные работники, вышедшие в тираж, стремятся "пересидеть" какое-то время в тиши. Должность научного сотрудника — идеальное место для этой цели. Она обеспечивает респектабельное занятие, не умаляет достоинства, гарантирует приличную зарплату. А когда о таком работнике вспомнят, и он снова поднимется, обретет власть и влияние, он не забудет о своих благодетелях. Поэтому опытный руководитель научного института стремится завязать "узелки" на государственных верхах: одному поможет написать диссертацию, другому — книгу, третьему окажет услугу, пристроив дочку (сына, зятя) в аспирантуру. В результате по уровню "вооруженности" степенями советский партийно-государственный аппарат — самый передовой в мире.

"Остепененность" партийной элиты выгодна и удобна и для партийного руководства: на научную работу попадают "свои" люди, которые определяют ее "идейность", с их помощью легче и надежнее управлять наукой.

Этим обеспечивается и массовость советской науки, ее "запас прочности": любого строптивого или не вполне управляемого научного сотрудника можно легко и быстро заменить другим — нужным и покорным.

ПРИМЕРЫ:

"…научным сотрудникам надо действовать с большей ориентацией на будущее, своевременно "улавливать" назревающие тенденции". ("Вопросы философии", 1983, № 7, с. 22.)

"В течение нескольких десятилетий, до войны и особенно после ее окончания, число научных работников росло в СССР бурными темпами". ("Литературная газета", 7 марта 1984, с. 10.)

"Москва является крупнейшим научным центром, в котором трудится почти четвертая часть всех научных работников страны". ("Коммунист", 1984, № 2, с. 18.)