Глава 11 В западном мире согласованные антикризисные действия невозможны

С крахом СССР и коммунистической системы кризис западного мира не ослаб, а усилился. Не так давно казалось: история усмирена, введена в культурное русло, зарегулирована военно-политическими и экономическими блоками, американской гегемонией и наднациональными структурами. Теперь, когда капитализму нет необходимости ориентироваться на мир социализма, новый миропорядок становится, наоборот, более непредсказуемым. По мнению многих авторов нас вновь ждут необычайно опустошительные войны и невероятнейшие смуты.

Господство всемирного финансового капитала и транснациональных корпораций не могло не привести к ограничению суверенитета национальных государств. Финансы и сверхкорпорации подчинили себе политику, превратили экономику в фактор, определяющий в современном мире все и вся. Это стержень так называемой постиндустриальной фазы развития человечества.

В современном западном мире денежный механизм из подручного средства экономики превратился в ее доминирующий фактор. Благодаря этому в сферу экономики стали включать сферы культуры, образования, развлечения, спорта и все другие, ранее таковыми не являющиеся.

Хотя денежный механизм приобрел власть над экономикой, он не смог (или не захотел) выработать противоядия против кризисов. И это несмотря на то, что Запад вступает в эпоху ускоряющегося распада. Сегодня все больше сил общества тратится не на то, чтобы удовлетворять самые разнообразные потребности людей и на то, чтобы удержать человеческие сообщества от распада. Если мы посмотрим, из чего состоит валовый внутренний продукт нынешних постиндустриальных стран, то увидим, что самыми быстрыми темпами растет сфера услуг. Как на дрожжах, распухает сектор рекламы и маркетинга, масс-медиа и шоу-бизнес, финансовые услуги и здравоохранение. И также мы замечаем разрастание сферы услуг, связанных с государственным управлением, – включая полицию и т. п. Это свидетельствует о нарастающем кризисе постиндустриального общества. Это строй потребления, потребления и еще раз потребления. Одновременно в постиндустриальном мире идет стремительная интеграция всех основных видов деятельности: экономики, политики, культуры. Сегодня они сливаются в нечто единое, в универсальный поток человеческой деятельности.

Убедить Европу, Китай, Японию и Исламский мир беспрекословно принять американские условия и согласиться на интернационализацию под штатовским контролем недр и основных возобновляемых ресурсов планеты – воды и лесов – никак не удается. Не помогают даже такие «страшилки», как Северная Корея, Сирия и Иран.

В конце XX века прежде всего на Западе обнаружилось, что не только природа не выдерживает техно-хозяйственной нагрузки на нее. Теперь нагрузок не выдерживает общественное сознание, наступает слом культуры. Впервые за всю историю человечества кризис охватил не отдельную цивилизацию или культуру, а весь цивилизованный мир. Из литературы уже давно убрали сюжеты, фабулы, характеры, заменив их потоком бесконечно скучных блужданий по описаниям призрачных впечатлений, игрой в слова, описанием бесконечных катастроф и ужасов при крушениях цивилизаций. В изобразительном искусстве вакханалия идет по возрастающей. Даже самое конкретное из всех видов искусств – архитектура – утратило пластику и выразительность, превратившись в инструмент стандартизации и нивелирования. Свою лепту вносит и Голливуд, приучивший весь мир к фильмам ужасов. Масс-культура прочно обосновалась в России. Нынешняя «культура» стала отражением всеобщей психической эпидемии. Ведь только русские люди имеют сорокалетнюю эпоху выращивания «телевизионных идиотов». Неужели те, кто наживается на картинах садизма, половых извращений, насилия во всех его видах, темных культов и мракобесия, не понимают последствий всего этого?

Некоторые авторы утверждают, что назревает вселенская психологическая катастрофа, когда помутнение рассудка коснется миллиардов человек. Последствия ее не менее трагичны, чем катастрофы экологии, чем перспектива истощения природных ресурсов. XXI век предвещает эпидемию террора, расцвет экстремистских движений, распад старого общества, культурную деструкцию, тотальное поветрие психических расстройств. Из сказанного о западном мире вытекает главный вывод: конвергенция (сближение социалистического и капиталистического общества) невозможна. Так как капитализм аморален по всем статьям.

Деловые циклы и спады столь же внутренне присущи капитализму, как землетрясения присущи геологии Земли. Они всегда были при свободном рынке и всегда будут. С точки зрения гуманизма и здравого смысла капитализм глубоко аморален. Капиталисты не могут, а вернее, не хотят предлагать надежных рецептов для возможного избавления «свободного мира» от грядущих финансовых потрясений. Они никогда не захотят выработать противоядия против кризисов. Мешают пресловутый либерализм и человеческая жадность. При кризисах страдают не все: выдерживают сильнейшие. Капитализм приводит к неподдающейся контролю экономической власти: господство на рынке крупных монополий, которые реализуют свои интересы за счет потребителей, поставщиков и конкурентов; господствующая власть капитала над людьми в процессе труда и на рынке труда; возможность превращать экономическую власть в политическую; дискриминационная инвестиционная политика. Интернациональная финансовая элита не может противостоять кризисам, несмотря на то что финансы – средоточие силы Запада. Эти люди контролируют нервные центры финансовой системы. Контролируя власть над колоссальными деньгами, они сосредоточили в своих руках гиперуправление обществом. Но дело в том, что финансист, преследуя цель – прибыль любой ценой – не может обходиться без создания управляемых конфликтов, без балансирования между разными группировками, без организации тайных и закрытых обществ, без криминала, естественно.

Наука гиперуправления говорит: чтобы победить в конкурентной борьбе, необязательно работать лучше соперника, переманивать у него клиентов более низкими ценами на тарифы, более высокой производительностью труда и прочим. Новый элитарий и криптополитик постарается достойного конкурента просто устранить в экономическом или физическом плане. Так при неограниченных средствах выгоднее. А если такой соперник – целая страна, то в арсенале очень много средств, начиная от прямых военных действий и кончая поддержкой тамошних революционеров, оппозиции.

Можно устраивать и кризисы в глобальных масштабах.

Все экономисты считают, что деньги выполняют «священные» функции – меры стоимости, средства платежа и средства накопления, учетной единицы и сокровища. В экономике деньги – это посредник. Школы экономической науки различаются прежде всего тем, как они определяют, что лежит в основе товара. «Количество труда!» – говорят марксисты. Другие считают, что спрос покупателей. Третьи – что все определяется соотношением кривых спроса и предложения. Кто-то исповедует теорию «предельной полезности». Но самое интересное – все школы исходят из реальных обстоятельств, выгодных постулатов, то есть допускают ошибку.

В начале XX века немецкий физик Вернер Гейзенберг открыл принцип неопределенности. Он доказал, что невозможно измерить одновременно скорость и массу элементарной частицы, то есть нужны два измерения. Отсюда вытекал принцип дополнительности: любое явление надо описывать с разных точек зрения – они не конкурируют, а дополняют друг друга.

А в конце XX века пришли к выводу: все экономические теории дополнят друг друга и просто рассматривают одни и те же явления с разных сторон. И все они в конечном счете исходят из того, что цена – это способ сбалансирования издержек производства, с одной стороны, и потребностей рынка – с другой. Потребности материализуются в спросе, а в основе предложения лежат издержки. Деньги – инструмент, который соединяет, коммутирует все это.

На самом деле с определенного момента начались странные вещи. На поверку оказалось, что главная валюта XX века – доллар – одну за другой начал сбрасывать с себя связь с любыми носителями, стал нарушать зависимость денег от экономических параметров. И прежде всего, привязку денег к производству как таковому. И в итоге к началу 2000-х годов доллар оказался обеспеченным только одним – властью США над миром, политическим, информационным, военным и научно-техническим их могуществом.

Перейдем к «золотому миллиарду». Этот миллиард есть не что иное, как арифметическое сложение численности населения США, Западной Европы, Японии и еще кое-каких стран вроде Канады, Австралии, Новой Зеландии, Израиля. Все, кому не лень, бичуют «золотой миллиард», заявляя: они, гады, жируют за счет бесчеловечной эксплуатации и ограбления других народов планеты. Но стоит только от общих слов перейти к конкретным фактам, то окажется, что современная реальность не соответствует старым идеологическим конструкциям. Вся экономика Японии, США и Западной Европы замыкается на саму себя, страны – производители нефти и Китай.

Несмотря на то что Китай не отказался целиком от социалистического пути развития, в том числе и от плановой экономики, он широко открыл двери для мирового капитала. Он располагает богатыми природными ресурсами, но, чтобы прокормить такое огромное население, китайцам приходится возделывать каждый клочок пахотной земли. Авторитарный режим обеспечивают стабильность уже тем, что громадные деньги не отвлекаются на выборные балаганы раз в четыре года. Жесткая власть пресекает всякие попытки рабочих бастовать. Плюс – с точки зрения современных азиатских коммунистов, только полные болваны могут исключать участие государства в экономике.

Самое страшное для Запада сегодня – это если полуторамиллиардный Китай завладеет последней кладовой природных ресурсов планеты – Сибирью. Тогда появится действительно непобедимая супердержава, способная покорить весь мир. Именно поэтому Соединенные Штаты пощадили Российскую Федерацию как способную противостоять Китаю, хотя после гибели СССР могли буквально на клочки ее разодрать.

Но что мы, товарищ, все твердим: Штаты, Штаты? Каждый знает о том, что Соединенные Штаты, в 1991 году нас победившие, генетически происходят от Британии. Сталин, проводя жесткую индустриализацию 1930-х годов и массово лишая русских крестьян собственности, по сравнению с англичанами сущий агнец божий.

Вспомните XVI век, Генриха VIII. В это время начинается предкапиталистическое развитие Англии. Становится выгодным не хлеб сеять, а разводить овец и поставлять шерсть в соседнюю Голландию, где работает множество текстильных мануфактур. Чтобы получить землю под пастбища на небольшом острове, лорды принимаются сгонять свободных крестьян с земли, захватывая общинные и монастырские угодья. Крестьяне лишаются имущества, превращаются в толпу людей без собственности и средств к существованию. Вскоре появились и законы против бродяг. Английская петля убивала бывших крестьян всех подряд. Такое жестокое обезземеливание крестьян обеспечило самый быстрый путь от старого, традиционно-аграрного общества к индустриальному строю. Те страны, которые не воспользовались английским приемом – Россия, Австрия, Франция, – здорово отстали от британцев в экономическом развитии. Англия становится в итоге «мастерской мира», главным фабрично-заводским и банковским центром планеты. Страну словно перекодировали. Рождается жесткий олигархический режим, скрещенный с разбойничьей, хищнической, типичной экономикой «добычи трофеев».

Уже после Генриха, во второй половине XVI столетия, англичане дают миру пример коммерческого пиратства под государственной «крышей». Сыны туманного Альбиона строят быстроходные, хорошо управляемые парусники, грабят караваны испанских судов, идущие с грузом серебра и золота из американских колоний. Пираты получают звания лордов. Сама королева Елизавета вкладывает деньги в разбой на океанских просторах. Иногда капитаны набирали себе команды, посылая на улицы городов особо обученных головорезов, которые хватали людей.

Рядом с армией рабов-матросов существовали работные дома. Уже ближе к нашим дням, в 1834 году, был издан закон, по которому нищих принудительно заключали в приюты, созданные по образцу и подобию тюрем. Мужей разлучали с женами, матерей – с детьми. Всех сажали за тяжелую работу. Например, дробить камни или расплетать старые канаты на пеньку. Никаких денег за труд не платили. Только кормили. В старой доброй Британии появились и пролетарии, вынужденные вкалывать за гроши и ютиться в трущобах. Их ряды пополняли в огромном количестве угнетенные ирландцы, лишенные земли. Попытки рабочих выступлений в Англии подавлялись пушечным огнем и клинками кавалерии. Справедливости ради заметим, что такое творилось не только в Англии. Восстание лионских ткачей во Франции в 1830-е годы тоже подавлялось артиллерийским огнем и картечью. Добавим к сказанному работорговлю, поставленную англичанами на широкую ногу. Всеобщего избирательного права в Англии не было аж до 1928 года.