Объективность против «кривых зеркал»
Объективность против «кривых зеркал»
У Арафата, как у любого другого политического лидера, естественно, были ошибки, промахи. Их попросту не могло не быть, особенно в такой турбулентной обстановке, как на Ближнем Востоке.
Его серьезно критиковали, например, за позицию в поддержку Саддама Хусейна, когда тот оккупировал Кувейт. Вспоминаю встречу с Арафатом в 1991 году, во время кризиса, вызванного иракским захватом Кувейта. По поручению президента М.С. Горбачева, будучи членом Совета безопасности РФ, я вылетел в Багдад с целью прозондировать возможность вывода войск Саддама Хусейна из соседней страны без войны. По пути в Багдад решил, совершив промежуточную посадку в Аммане, посоветоваться с Арафатом, который незамедлительно откликнулся на мою просьбу и прибыл в иорданскую столицу со всем своим окружением. «Если начнется война против Ирака, то возмутится весь арабский мир, превратившись во второй Вьетнам», — начал он, обводя взглядом своих коллег, присутствовавших при встрече. Я напомнил наш разговор в Дамаске в 1970 году и то, как разворот событий не подтвердил его прогнозы. Арафат просидел молча с минуту, а затем дал команду готовить его самолет к вылету в Багдад. «Я постараюсь создать благоприятную почву для успеха твоей миссии», — сказал он. Нужно сказать, что с самого начала этой встречи я почувствовал поддержку со стороны Абу Айяда и Абу Мазена: они, мягко говоря, скептически относились к шагам, предпринятым Саддамом Хусейном.
Уверен, что, несмотря на публичные заявления, Арафат на деле стремился подтолкнуть С. Хусейна к решению о выводе его войск из Кувейта. Может быть, не все это знают, но это было именно так. Кстати, уже во время моей второй поездки в Багдад, последовавшей через пару недель после первой, окружение Саддама сетовало на то, что палестинцы «как следует» не поддержали Ирак.
В чем ценность Арафата как исторической фигуры? Прежде всего в том, что он ею стал. А он бы не мог стать ею, если бы одномоментно, в открытую пошел против течения, игнорируя настроения широких палестинских слоев, да и своих сотоварищей по ФАТХу — движению, которое стало сердцевиной Организации освобождения Палестины. Но он эволюционировал в своих взглядах, подходах, и это имело большое значение для эволюции и самого палестинского сопротивления.
Вопрос для тех, кто упорствует в оценке Арафата как экстремиста: кто-нибудь слышал от него призыв к джихаду или вообще видел в его действиях попытки окрасить борьбу палестинцев за их права в религиозные цвета? Можно считать, что ФАТХ в целом сохранился в виде военно-политического движения нерелигиозного характера во многом в результате влияния его основателя и бессменного руководителя в течение десятилетий — Ясира Арафата. Это же можно сказать и об Организации освобождения Палестины.
Будучи министром иностранных дел России, я посетил Газу в 1996 году, где в то время уже существовала палестинская администрация во главе с Арафатом. Никогда не забуду встречи с ним в тот период. Он выглядел человеком, уже вписавшимся в новую эру, открытую мирным соглашением с Израилем.
У меня не было ни тени сомнения в том, что Арафат относится к документу, рожденному им и Ицхаком Рабином, не как к тактическому шагу. Он с гордостью говорил, что позади остался период политического изгнания в Тунисе, что открываются реальные перспективы палестинского государства. Вместе с тем он никогда не заблуждался по поводу трудностей открывающегося перед ним пути. Арафат эмоционально говорил о том, что с огромным трудом удается осуществлять даже уже достигнутые с Израилем договоренности — об аэродроме в Газе, о дороге, соединяющей сектор Газа с Западным берегом.
Из разговора с Арафатом я вынес также впечатление о его готовности к компромиссам. Не просто готовности, но и уверенности в их необходимости. Да, он подчас ошибался, считая, что вот-вот сложится более благоприятная обстановка и следует дотянуть до нее, чтобы подписать более выгодные для палестинцев соглашения. Но кто застрахован от ошибок на сей счет?
Много спекуляций по поводу действительно ошибочной, как мне представляется, негативной позиции Арафата по поводу «плана Клинтона», в котором впервые предлагалось разделить на две части Иерусалим, отдать под палестинское государство около 95 процентов оккупированных территорий. Но что стояло за этим негативизмом? Арафат убеждал меня, что арабский мир не примет широкого соглашения, в котором не будут определены права всех палестинцев на возвращение на свою родину. Но так и не убедил. По мнению многих политиков, бесспорное право на возвращение палестинских беженцев — любой желающий должен иметь возможность осуществить это право — может быть отделено от практики, когда одни беженцы предпочтут возвратиться, а другие получить компенсацию, позволяющую им обустроиться в арабских странах. Уверен, что Арафат понимал это, но над ним довлела позиция, высказанная участниками сессии Лиги арабских государств. А может быть, он надеялся, что на предстоящей после объявления «плана Клинтона» встрече в Табе удастся договориться по всему комплексу проблем урегулирования с самими израильтянами. В Табе действительно договорились по максимуму. Но оформить договоренность соглашением не удалось. В Израиле предстояли выборы, и к власти в их результате пришел премьер-министр Ариэль Шарон.
Несговорчивость Арафата в период нахождения у власти в Израиле правительства Барака может стать предметом критики. Но не следует забывать, что и с израильской стороны не было проявлено достаточно конструктивизма, готовности к справедливым компромиссам с палестинцами. И не Арафат сорвал переговоры. Не он спровоцировал палестино-израильские столкновения, которые стали результатом демонстративного посещения Шароном Храмовой горы, где расположена одна из главных мусульманских святынь — мечеть Аль-Акса. Не Арафат несет ответственность за то, что началась эскалация насилия.
Известно, что с палестинской стороны осуществляются, в том числе и террористические, акты против израильского мирного населения. По схеме, предложенной израильским руководством, за этим стоял Арафат. Категорически не согласен с этим. И дело не только в публичных заявлениях палестинского лидера, однозначно осуждавшего действия против гражданского населения. Дело также в том, что, будучи прагматиком, реалистом, он понимал — методами террора нельзя не только добиться победы, но это компрометирует палестинское сопротивление, ослабляет солидарность с палестинцами тех, кто стремится к справедливому урегулированию ближневосточного конфликта.
Некоторые утверждают, что Арафат умышленно не пресекал террористические меры, считая, что они, дескать, подтолкнут израильское руководство к компромиссу. И это исключаю. В условиях, когда «ответные меры» Израиля приводят к гибели сотен мирных жителей на палестинской стороне, трудно, очень трудно разорвать этот порочный круг. Не мог не видеть Арафат и того, что в результате взрывов смертников происходит поправение в израильском обществе, активизируются радикальные элементы. В конце концов, будучи в вынужденном заключении в Рамалле, он не имел возможности единоначально, как прежде, задавать тон в Палестинском движении сопротивления.
Арафат, несомненно, яркий лидер. Он олицетворял борьбу палестинского народа за его права. Он стал знаменем борцов за палестинское государство.
Распространилась версия, что Арафата отравили. Если это так и если сделали это те, кто считал, что он — помеха урегулированию палестинцев с Израилем, то это не только злостное преступление, но и грубый просчет. Арафат хотел урегулирования и делал все, чтобы оно привело к дееспособному палестинскому государству. Арафат понимал, что это единственный путь к полной блокировке террористических атак. Наконец, Арафат своим бесспорным авторитетом мог лучше, чем кто-либо другой, противодействовать тем палестинским группам, которые пытаются сорвать мирный процесс на Ближнем Востоке.
Посетив Рамаллу, я склонил голову над надгробием Ясира Арафата.
Смерть Арафата уже изменила и будет менять политическую ситуацию в палестинской администрации, безусловно, скажется на перспективах и характере урегулирования с Израилем. Избрание Махмуда Аббаса главой палестинской администрации, с моей точки зрения, было оптимальным решением. Однако, не обладая авторитетом Арафата, он уже в момент написания этой книги начал переживать нелегкое время своего лидерства. Резко укрепились позиции не признающей Израиль организации ХАМАС, которая победила на выборах в палестинский парламент в январе 2006 года. Усиливаются центробежные тенденции и в самом ФАТХе.
Я думаю, что еще не раз вспомнят с горечью, что уже нет Арафата, и не только палестинцы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.