Напряженность с Сирией: послание Андропова

Напряженность с Сирией: послание Андропова

Не хочу оставлять за скобками отношения Арафата с Сирией, которые начали обостряться в конце 70-х годов, а после израильского вторжения в Ливан и вынужденного ухода оттуда палестинских бойцов накалились до основания. Многие считали Арафата виновным в происходящем. По их логике он, дескать, отступал от интересов палестинского народа раньше времени, пока еще Израиль не был загнан в угол вооруженной борьбой палестинцев, не исключал договоренностей с ним. К этому прибавлялись и другие аргументы: Арафат, мол, после того, как палестинцы проиграли в Бейруте, пошел на встречи с королем Хусейном и обсуждал с ним вопросы конфедерации с Иорданией, забыв «черный сентябрь». В вину Арафату ставили и его визит в Каир, который после гибели Садата не отошел от Кэмп-Дэвидских соглашений. Стало распространяться мнение — его особенно рьяно поддерживали сирийское руководство и палестинские организации, тяготеющие к Дамаску, — что Арафат занял правую, капитулянтскую позицию.

Такое мнение усиленно доводилось до Москвы. Но нужно признать, что, несмотря на распространенность таких оценок, в том числе среди ряда советских экспертов-ближневосточников, антиарафатовская линия не была принята советским руководством. СССР не пошел в фарватере политики Дамаска, понимая, что одним из главных мотивов Сирии в то время было поставить под контроль палестинское движение и использовать его для усиления своих позиций при контактах с США с целью поиска приемлемых для себя принципов урегулирования с Израилем.

Однако советское руководство оказалось в нелегком положении. С одной стороны, Сирия стала главной опорой советской политики на Ближнем Востоке. После того как от СССР дистанцировался садатовский Египет и проявились осложнения в отношениях с саддамовским Ираком, происходило сближение по всем линиям с Хафезом Асадом. С другой стороны, Москва, которая стремилась играть активную роль в ближневосточном урегулировании, выступала за решение ключевого вопроса — создание палестинского государства, была заинтересована в укреплении связей с основной палестинской силой — ФАТХом и его лидером Арафатом. Многочисленные встречи с представителями других, идеологически более близких палестинских организаций — НФОП, ДФОП не могли заслонить значение доверительных связей с руководством ФАТХа.

А события тем временем далеко не соответствовали интересам СССР. Сирийцы и ливийцы подтолкнули двух видных военных деятелей ФАТХа, Абу Мусу и Абу Салеха, на выступление против Арафата. Абу Муса был широко известен как герой боев в Бейруте, и это обеспечивало ему поддержку ряда членов ФАТХа, особенно военной группировки. В документе, опубликованном Абу Мусой и его сторонниками против Исполкома ООП, отрицался любой компромисс с Израилем, а целью провозглашалось освобождение всей Палестины. Абу Муса со своей группой выступил и против «плана Рейгана», и против фесской инициативы, и против сотрудничества ООП с консервативными арабскими режимами. Произошли столкновения между отдельными отрядами палестинцев в ливанской долине Бекаа, а затем в ливанском Триполи. В результате Арафат с 4 тысячами палестинских бойцов ушел из Ливана в Тунис.

Незадолго до этого я находился в Бейруте, где намечался ряд моих встреч с сирийскими руководителями, включая президента Хафеза Асада. Естественно, что одной из главных тем этих встреч должен был стать призыв к сирийцам отойти от враждебной позиции в отношении ФАТХа и его лидера. 2 июня 1983 года в сопровождении нашего посла в Дамаске В.И. Юхина прибыл в резиденцию президента Сирии. Из беседы с Хафезом Асадом стали ясны некоторые моменты, характеризующие позицию Сирии. Обратила на себя внимание такая постановка вопроса. «Всеобщее ближневосточное урегулирование, — сказал Асад, — возможно только при наличии равенства между силами участников переговоров. Сейчас, — пояснил он, — после выхода Египта из конфронтации, такое урегулирование возможно лишь при равенстве сил Сирии и Израиля». Говоря о позитивном отношении к идее созыва мирной конференции по Ближнему Востоку под председательством СССР и США, Асад, однако, сказал, что считает ее созыв реальным делом лишь тогда, когда на Ближнем Востоке сложится четко выраженное равенство сил.

Конечно, и я, и Юхин понимали (мы позже обменялись мнениями о беседе), что, подчеркивая значение «выравнивания сил» для урегулирования конфликта, Асад, с учетом нашей несомненной заинтересованности в таком урегулировании, подталкивает СССР к увеличению поставок различных видов вооружений Сирии. Вместе с тем такое недвусмысленное заявление против урегулирования в тогдашних условиях помогало понять подоплеку усиливающейся враждебности сирийцев к тем палестинским силам, которые нащупывают возможности договориться с Израилем на компромиссной основе.

Хотя беседа была длительной, но Асад не углубился в поднятые мной вопросы о необходимости разрядить его отношения с Арафатом. Согласен он с ним или нет, Арафат — признанный палестинский лидер, ставка на его оппонентов несостоятельна, а раскол палестинского движения резко ослабляет арабскую сторону и не способствует урегулированию конфликта с Израилем, даже исходя из его собственной логики.

Я говорил все это, уже проведя ряд встреч в Дамаске. В телеграмме, направленной в Москву 1 июня, написал, что доводимая до сведения палестинцев информация о сирийской позиции невмешательства в их дела и даже согласии на сохранение Арафата в качестве лидера ПДС не отражает действительности. Министр иностранных дел САР А. Хаддам сказал в беседе со мной, что «Арафат чрезвычайно ослаб и группа Абу Салеха уже сильнее его сторонников». Заведующий восточноевропейским отделом МИДа Кафри (бывший посол Сирии в Москве) в доверительной беседе пошел еще дальше, заявив, что «сирийцы будут только рады, если представится возможность устранить Арафата». Между тем, подчеркнул я в телеграмме, тенденция на устранение Арафата не поддерживается большинством палестинцев, и позиции Арафата будут усиливаться, так как преобладающее большинство палестинских организаций выступает против вмешательства арабских государств в их дела. В этой связи я предложил в качестве срочной меры в передаче Московского радио и в советской печати дать обращающий на себя внимание материал против раскола в палестинском движении и с выражением поддержки Арафата как признанного лидера ООП.

В это время, в начале июня 1983 года, посол СССР в Сирии Юхин получил из Москвы указание в срочном порядке передать Арафату устное послание Ю.В. Андропова, уже ставшего Генеральным секретарем ЦК КПСС. Послание было очень важным: главная мысль в нем заключалась в необходимости отступить от жесткой линии в отношении сирийского руководства и найти компромисс, а также преодолеть разногласие и в палестинских рядах. Одновременно говорилось о наших усилиях повлиять на сирийскую сторону в этом же направлении. Имел большое значение сам факт направления послания советского высшего руководителя Арафату. Этим как бы подчеркивалось, что СССР, будучи в тесных партнерских отношениях с Сирией, не следует курсом, который в то время можно было назвать антиарафатовским.

Но как передать это послание — ведь Арафат был вне Дамаска. Однако 3 июня стало известно, что на очень короткое время по пути в Румынию он находится в Дамаске в представительстве ФАТХа. Посол Юхин без риска испортить свои отношения с официальным Дамаском не мог посетить Арафата, явочным порядком прибывшего на несколько часов в столицу Сирии. Выполнить указание из Центра Юхин мог только в советском посольстве, но Арафат по своим соображениям — и по политическим, и связанным с безопасностью — предпочел в наше посольство не ехать. Принимая во внимание мои дружеские связи с Арафатом, меня попросили поехать к нему в бюро ФАТХа и уговорить прибыть в советское посольство. Вместе с Р.В. Ющуком, который в то время находился в Дамаске, мы убедили Арафата в целесообразности проведения встречи с Юхиным для получения послания Андропова на территории советской дипломатической миссии.

Ехали мы в посольство с Арафатом в бронированном автомобиле в сопровождении джипа с автоматчиками — до такой степени в то время накалились отношения Сирии с палестинским лидером. Арафат утверждал, что имеет доказательства причастности Дамаска к организации недавнего на него покушения.

На встрече в советском посольстве Арафат просил передать благодарность Андропову за столь необходимую ему поддержку. Он заявил, что не сомневался в позиции СССР, и заверил, что не допустит эскалации ухудшения отношений палестинцев с сирийским руководством. Вместе с тем он подчеркнул, что находится «меж двух огней»: либо конфронтация с сирийскими войсками в районе Бекаа, защищающими бунтовщиков, либо мятеж будет продолжаться. Спросили у Арафата, намерен ли он в сложившейся обстановке предпринять практические шаги по налаживанию отношений с сирийским руководством. Арафат ответил, что нынешний кризис спровоцирован сирийцами и они должны сделать шаг навстречу палестинцам, а именно прекратить вмешательство в их дела. Одновременно лидер ООП подчеркнул, что сохраняет выдержку. Об этом свидетельствует то, что он не пошел на вооруженное подавление мятежа, грозившее столкновением с сирийцами, и продолжает надеяться лично на президента Сирии Асада, который может сделать первый шаг навстречу ФАТХу и ему.

Времени было мало, Арафат спешил на аэродром и настоятельно попросил меня и Ющука приехать к нему в ливанский Триполи после его возвращения из зарубежной поездки. «Ситуация требует обстоятельной беседы», — сказал Арафат.

Арафат возвратился из поездки в Румынию, Алжир, Ирак, НДРЙ и Кувейт, надеясь заручиться поддержкой лидеров этих стран для оказания сдерживающего влияния на Сирию, и тут же через своего представителя в Дамаске передал о своем желании «встретиться в скорейшем порядке с Примаковым и Ющуком» на одной из своих баз на севере Ливана. Мы выехали 14 июня через город Хомс под охраной вооруженных палестинцев. Беспрепятственно пересекли контрольно-пропускные пункты на сирийско-ливанской границе, а затем с базы ФАТХа, недалеко от Триполи, в сопровождении присланных Арафатом людей, проследовав через ряд палестинских кордонов, прибыли на его временный командный пункт в горах. Здесь же в оливковой роще состоялась встреча с Арафатом, которая длилась более трех часов.

Через нас Арафат передал свое ответное устное послание Андропову. Он «сердечно благодарит советское руководство за своевременную реакцию на попытки внести раскол в палестинские ряды». По словам Арафата, «…послание Андропова, переданное 3 июня, и другие шаги Советского Союза позволили почувствовать руководству ООП, что произошел спад сирийской активности, направленной против него». Палестинский лидер просил передать Андропову, что «сделает все от него зависящее для нормализации обстановки в рядах палестинцев и налаживания отношений с Дамаском, который теперь не может не учитывать мнение Советского Союза».

Тот факт, что «сирийцы постепенно начинают отходить от своей линии на раскол в палестинском движении», Арафат прокомментировал таким примером: брат президента Асада Рифаат сказал ему, что сирийское руководство с самого начала получило неверную информацию, будто мятежники располагают всеобщей поддержкой и смогут увлечь за собой большинство ФАТХа. Убедившись в несоответствии этих сведений с действительностью, Асад образовал комиссию для посредничества между враждующими палестинскими группами, не включив в нее ни Хаддама, ни руководителя военной контрразведки Али Дубу, известных своими выступлениями против сближения Сирии с Арафатом.

Обрисовывая свою позицию в отношении урегулирования, Арафат конкретизировал ряд моментов: вынужденный уход вооруженных сил палестинцев из Бейрута нисколько не означает, что ООП опирается в своем политическом маневрировании на «план Рейгана»; «иорданский вариант» означает для ООП главное — создание палестинского государства, и только потом возникнет возможность создания конфедерации Западного и Восточного берегов Иордана. В разговоре с королем Хусейном, по словам Арафата, он не выходил за рамки этого варианта. Арафат сказал также, что он был и остается противником Кэмп-Дэвидских соглашений, но намерен активизировать политические действия, чтобы «не дать времени работать против интересов палестинского народа». При этом Арафат говорил о продолжающемся заселении израильтянами Западного берега и сектора Газа, что может сделать «антипалестинскую ситуацию» необратимой.

Мы тепло попрощались с Арафатом и в сопровождении до самого советского посольства в Дамаске двух автомашин с вооруженными палестинцами благополучно вернулись из Северного Ливана незадолго до полуночи 14 июня.

Но эта поездка имела продолжение. Я попросился к Асаду, чтобы изложить ему свои впечатления от встречи с Арафатом, и 16 июня был принят сирийским президентом. Естественно, я рассказывал о беседе с Арафатом так, чтобы максимально сблизить его позиции с сирийцами. К этому времени Асад получил послание советского руководства в связи с положением в Ливане. Думаю, что это послание и мой рассказ растопили лед, и Асад говорил уже совсем не так, как во время встречи с ним двенадцать дней назад. Он сказал, что «в принципе согласен с советским руководством — Сирии следует выступить с конструктивными идеями как по Ливану, так и по ближневосточному урегулированию в целом, при согласовании позиции с СССР». Касаясь отношений с ООП, Асад сказал: «Сирия заинтересована в сохранении его единства и одновременно в том, чтобы прогрессивные элементы, и в первую очередь в ФАТХе, могли играть существенную роль в выработке политического курса палестинского руководства. Сирия продолжает контакты со всеми заинтересованными сторонами в палестинском движении, включая сторонников Арафата». Асад обещал взвесить все за и против, что касается его возможной встречи с Арафатом.

Конечно, описанные встречи не могли нормализовать отношения между ФАТХом и Дамаском, но они, по-видимому, сбили накал страстей, а ведь момент был такой, когда могло начаться широкое сирийско-палестинское вооруженное столкновение. К счастью, это не произошло.