Психология, навеянная американской политикой

Психология, навеянная американской политикой

Известно, что Саддам Хусейн — я об этом уже писал — во время покушения на Касема, по сути, работал непосредственно с операторами из Центрального разведывательного управления США. Нет никаких данных, что он был завербован в качестве агента ЦРУ. Мало в это верится, так как в момент, когда он превратился в ненавистную и абсолютно неприемлемую фигуру для официального Вашингтона, такой «компромат» на него выплеснули бы с большим удовольствием. Этого не произошло.

Но Соединенные Штаты тем не менее оказали серьезное влияние на формирование психологического облика Саддама. Думаю, что не только потому, что он понимал значение США как сверхмощной державы, с которой следует считаться. Саддам Хусейн, очевидно, исходил одновременно из того, что эта сверхмощная держава может даже дожимать его до определенного предела, если он поплывет против ее курса, но не будет топить окончательно, так как она заинтересована в балансировании различных сил в богатейшей нефтью зоне Персидского залива. Основное звено в этой конструкции — не дать возможности подняться послешахскому Ирану до уровня господствующего в регионе государства, а основной механизм для решения этой задачи — «сбалансировать» Иран Ираком. События подкрепили Саддама Хусейна в этом выводе, когда Соединенные Штаты решительно поддержали его в войне с Ираном. Он исходил из того, что, пока существует враждебный США исламский режим в Иране, Вашингтон не допустит резкого ослабления Ирака. А поскольку он ассоциировал Ирак только с установленной им системой власти, то уверовал в то, что США будут терпеть его выходки, если, конечно, он не нацелится непосредственно на американские интересы. Так или иначе, но США, хотели они этого или нет, помогли ему поверить в свою «звезду».

Формирование мировоззрения Саддама Хусейна произошло не без влияния стран Персидского залива. Хорошо понимая, что Ирак противодействует экспансионистским устремлениям Ирана в этом регионе, они поддерживали Саддама Хусейна не только морально, но и материально. Особенно такая поддержка стала чувствительной во время ирако-иранской войны. Нужно сказать, что Саддам воспринимал ее как должное. Во время оккупации иракскими войсками Кувейта у меня произошла встреча в Саудовской Аравии с покинувшим свою страну эмиром Кувейта шейхом Джабером ас-Сабахом. Он жаловался на «фантастическую неблагодарность» Саддама — Кувейт не только материально помогал во время войны, но и предоставил свой порт для переброски вооружений в Ирак. Упрекал Саддама «за неблагодарность» и король Саудовской Аравии Фахд, тоже в беседе со мной и тоже во время кувейтского кризиса.

Само начало этого кризиса часто освещается скользя по поверхности — Саддам, мол, решил присоединить к Ираку Кувейт и оккупировал эту страну. Все это действительно произошло. Но при этом нельзя абстрагироваться от «нефтяной подоплеки», ни в коем случае не оправдывая действия Саддама, проходить мимо нефтяной составляющей мотивов, которые привели к его действиям. Саддам связывал свою судьбу с нефтяным богатством Ирака. Он считал, что, основываясь на этом, сможет не только укрепить свой режим в стране, но и стать общеарабским лидером. Между тем, пытаясь оправдать свою интервенцию в Кувейт, Саддам прямо сказал мне: «Я не мог молчать, когда Кувейт по договоренности с Саудовской Аравией под нажимом Соединенных Штатов решил резко понизить мировую цену на нефть». После окончания войны с Ираном Саддам обратился к Саудовской Аравии, Кувейту и Абу-Даби с просьбой предоставить ему займы и удерживать квоты на добычу нефти по линии ОПЕК, чтобы мировые цены на нефть держались на высоком уровне. Кувейт ответил, что, так как больше не существует иранской угрозы, нет необходимости продолжать финансовую помощь Ираку. Одновременно Кувейт и Абу-Даби увеличили свою квоту добычи нефти, и цена на нее резко упала с 19 до 11 долларов за баррель. По словам Саддама, Ирак в такой ситуации превратился бы в государство-банкрот. А вместе с Кувейтом, самостоятельность которого никогда, даже при монархии, не признавал Багдад, Ирак будет самым главным нефтяным центром, от которого в первую очередь будут зависеть мировые цены на нефть.

Но считал ли он, что США будут добиваться этого ценой полной ликвидации иракского противовеса Ирану, даже если иракские войска оккупируют Кувейт? Перед началом операции по захвату Кувейта на встрече с американским послом в Ираке Эйприл Глэспи Саддам спросил ее, как США отреагируют на стремление Ирака решить с Кувейтом территориальный спор. Глэспи ответила, что это «внутриарабское дело». С. Хусейн хотел узнать реакцию именно США, а не какой-либо другой страны. Советскому Союзу, с которым Ирак был в договорных отношениях, Саддам даже не намекнул о плане аннексировать Кувейт. Высказанная ему «нейтральная» позиция Соединенных Штатов не могла не подкрепить его мнения, что США пошумят, но в конце концов проглотят его операцию против Кувейта.

Я виделся с Саддамом Хусейном трижды во время кувейтского кризиса, и каждый раз возникала мысль, что он верит: все уладится. Сначала он прямо говорил, что жесткая американская реакция — это не больше чем блеф, так как США не захотят в сложившейся ситуации применять в полном объеме свои вооруженные силы против Ирака. Потом, когда уже начались бомбардировки, Саддам верил, что этим дело ограничится, так как США «не пойдут на наземную операцию». Но затем, когда все-таки Соединенные Штаты разгромили иракскую армию в Кувейте, Саддама еще больше укрепило в его предположениях решение президента Дж. Буша-старшего не идти на Багдад с целью свержения его режима.

Безусловно, Саддам верил в судьбу, которая столько лет подряд покровительствовала ему, выводя из тяжелейших ситуаций. Однако наряду с этим, я думаю, он просчитывал — конечно, на основе своей логики, — как поведут себя в той или иной ситуации США. Может быть, в этой «логике» его укрепляло воспоминание о безоговорочном заявлении того же президента Дж. Буша-старшего во время наибольшего успеха иранской армии, продвинувшейся к Басре, что «победа Ирана полностью дестабилизирует обстановку в Персидском заливе».

Так или иначе, но США, локализовав свою военную операцию ирако-кувейтскими границами, проявили сдержанность, и это оказалось правильным решением, в чем еще раз убедили результаты действий президента Дж. Буша-младшего в 2003 году.

Но в данном случае нас интересует психологический настрой не того или иного американского руководителя, а Саддама Хусейна.

Когда я перебираю в памяти все три встречи с ним во время кувейтского кризиса, то выглядит все более отчетливо, что каждый раз он лишь приближался к решению, которое могло бы не допустить войны, во всяком случае сухопутной операции коалиционных сил против Ирака. Он все время на что-то надеялся…

Такая надежда, что все обойдется, руководила им и после войны в зоне Персидского залива — в то время, когда он многократно «прижимал» Спецкомиссию, созданную ООН для обнаружения признаков обладания Ираком средствами массового поражения. Справедливости ради следует сказать, что эта комиссия при руководстве ею Батлером — а тогда и зазвучали иракские заявления с требованием не дать ей осматривать дворцы Саддама Хусейна, заменить состав и так далее — не была объективной, выполняла функции, чуждые полученному ей мандату. В книге Скотта Риттера «Иракский секрет: пересказанная история заговора американской разведки», изданной в 2005 году, говорится, что в 1996–1997 годах ЦРУ использовало международную инспекцию ООН в целях подготовки свержения Саддама Хусейна. По словам Риттера, с помощью ряда инспекторов ЦРУ стремилось выяснить силы, средства и местонахождение личной гвардии Саддама, внутреннее расположение комнат в президентских дворцах. Скотт Риттер — это не просто один из авторов, описывающий события. Он был заместителем руководителя этой самой Спецкомиссии, о деятельности которой пишет. Следует сказать, что Саддам Хусейн открыто, даже напоказ действовал против Спецкомиссии ООН еще и потому, что хотел уверить Иран в существовании ядерного оружия у Ирака. Он сказал об этом следователям — содержание допросов С. Хусейна стало известно после его смерти.

Россия использовала все свои возможности, чтобы отвести Саддама от опасной черты, побудить его отказаться от ультимативной формы поведения в отношении Спецкомиссии ООН и одновременно внести серьезные поправки к деятельности и составу комиссии. Отнюдь не преуменьшая влияния России, все-таки нужно сказать: Саддам продолжал верить в свою «звезду», в Провидение, наконец, в Аллаха, которые выведут его из-под удара.

Все это проявилось и в 1997 году, когда из-за отказа иракцев допускать американских участников Спецкомиссии на объекты ее работа была заморожена. Саддам Хусейн, во всяком случае на людях, не терял самообладания ни в связи с единогласно принятой резолюцией Совета Безопасности ООН с осуждением Ирака, ни с демонстративно начавшимися военными приготовлениями США. Более того, он ужесточил позицию, потребовав немедленно выслать из Ирака инспекторов-американцев. Саддам Хусейн уже не раз занимался своеобразной политикой «качелей» — сначала дерзкое заявление или даже действие, а затем откат назад. Но когда становилось ясно, что он уже слишком наступает на мозоль американцам, с Хусейна слетала спесь. Я был участником событий, о которых расскажу подробнее.

Во время выкрутасов Саддама со Спецкомиссией нам доподлинно стало известно, что американцы готовы не ограничиться демонстрацией силы. По рекомендации министра иностранных дел РФ, которым я был в то время, президент Ельцин 17 ноября 1997 года направил Саддаму Хусейну послание. Привожу выдержки из этого послания. «Я решил обратиться к Вам лично в этот критический момент. Практически от Вас зависит — я это хорошо понимаю, — как пойдет дальше развитие событий вокруг Вашей страны. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы не было нанесено удара по Ираку. Сегодня в 10.00 я еще раз по телефону говорил об этом с президентом Б. Клинтоном… Просил бы Вас не только публично подтвердить, что Ирак не отказывается от сотрудничества со Спецкомиссией, но и предложить инспекторам Спецкомиссии вернуться в Ирак для нормального продолжения их работы. Естественно, при этом имелось бы в виду возвращение их в прежнем составе. Просил бы Вас очень серьезно отнестись к этому моему посланию».

Саддам Хусейн отнесся к нему серьезно. Тут же в Москву вылетел Тарик Азиз, с которым 18–19 ноября состоялись переговоры о конкретных политических и дипломатических шагах по выходу из возникшей острокризисной ситуации. В документе, подписанном мною и Т. Азизом, было зафиксировано, что Спецкомиссия возвращается в Ирак в полном составе для нормального продолжения работы. Иракское руководство приняло решение об этом 20 ноября, то есть на следующий день после наших переговоров в Москве. Конечно, учитывая специфические моменты в работе комиссии, о которых упоминалось выше, а также для сохранения лица Ирака, в документе было отмечено, что Россия будет настаивать на придании составу Спецкомиссии более сбалансированного характера. Россия обязалась на предстоящей сессии Спецкомиссии добиваться, чтобы президентские резиденции в Ираке не подлежали инспекциям и до пересмотра состава Спецкомиссии самолет У(разведывательный американский самолет) не осуществлял полеты над Ираком севернее 32-й параллели. Одновременно мы рекомендовали не предпринимать никаких действий против этих самолетов.

Узнав о решении Ирака вернуть Спецкомиссию в тот момент, когда уже был взведен курок американской военной машины, госсекретарь США Мадлен Олбрайт связалась со мной по телефону из Индии, где она находилась с визитом, и настойчиво предложила встречу министров иностранных дел пятерки постоянных членов Совета Безопасности ООН. «Учитывая исключительную серьезность обстановки, — сказала Олбрайт, — я готова прервать свой визит». В ночь на 20 ноября в Женеве состоялась встреча министров иностранных дел Великобритании, Российской Федерации, США, Франции и представителя министра иностранных дел КНР.

Едва увидев меня, Олбрайт сразу же спросила: «Евгений, что ты обещал Саддаму?» Успокоил ее, ответив, что все обещания были в рамках обращения России в ООН. Очевидно, в Вашингтоне опасались, как бы неожиданное решение С. Хусейна не было достигнуто за счет не согласованных с Советом Безопасности ООН уступок Ираку. В совместном заявлении, принятом на женевской встрече, говорилось, что ее участники «приветствовали дипломатическую инициативу, предпринятую Россией в контакте со всеми остальными постоянными членами Совета Безопасности» и поддержали намерение Специальной комиссии Совета Безопасности ООН провести встречу 21 ноября в Нью-Йорке в целях обсуждения и выработки рекомендаций о путях повышения эффективности ее работы. Подчеркивалось, что рекомендации этой сессии будут представлены на одобрение СБ ООН.

Вот в таком плотном графике усилиями России был в тот момент предотвращен удар по Ираку.

Однако вскоре С. Хусейн опять вернулся к политике «качелей».

31 октября 1998 года иракское руководство объявило о полном прекращении деятельности Спецкомиссии ООН. Огромными усилиями России, Франции, Генерального секретаря Кофи Аннана тогда снова были сдержаны военные меры против Ирака. 18 ноября Ирак принял решение «возобновить сотрудничество со Спецкомиссией и разрешить ей нормальную деятельность», но при этом был выставлен ряд условий. После того как президент Клинтон заявил, что он не удовлетворен таким иракским решением, последовали официальные разъяснения Багдада, что это были не условия, а пожелания, которые не связаны с «ясным и безусловным решением» Ирака возобновить сотрудничество с ЮНСКОМ (Спецкомиссией ООН) и МАГАТЭ. Это уже не помогло, и по Ираку был нанесен удар.

Ретроспективно оценивая эту опасную игру Саддама Хусейна, который (как стало ясно после военной операции США в 2003 году) отлично понимал, что Спецкомиссия ничего и не могла обнаружить, так как Ирак не обладал и не производил к тому времени оружие массового поражения, можно прийти 3 к выводу: С. Хусейн нарочито каждый раз накалял обстановку в расчете на то, что обменяет ее смягчение на отмену санкции ООН против Ирака. Но он мог это делать только потому, что исключал американскую сухопутную операцию, — как явствовало из слов Тарика Азиза, удары с воздуха им не были особенно страшны. Опять та же вера Саддама в свою судьбу, а также импонировавшие ему постоянные признания со стороны окружения в его «стратегической и тактической гениальности» и уверенность, что такая «игра» со Спецкомиссией не закончится операцией США по его свержению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.