Сокрушительный крах: почему не состоялась отставка Насера

Сокрушительный крах: почему не состоялась отставка Насера

Через несколько часов после того, как Израиль начал военные действия, в корпункте «Правды» собрались мои египетские коллеги — журналисты, друзья. Среди них были Мухаммед Ода, Филипп Галяб и другие. Они с восторгом рассказывали о десятках сбитых израильских самолетов — каирское радио через каждые полчаса называло сногсшибательные цифры, суммируя которые можно было представить, что уже в первые часы военных действий уничтожен чуть ли не весь военно-воздушный флот Израиля. А к моменту встречи с моими египетскими друзьями я уже знал от наших специалистов, что на базе Каиро-вест были уничтожены египетские самолеты. Во время первого израильского налета были повреждены взлетные полосы. Наши специалисты настойчиво советовали взлетать на форсаже с рулевых полос и встретить вторую волну израильских самолетов в воздухе. Ни один египетский истребитель не поднялся, и вернувшиеся после заправки израильские самолеты их расстреляли из пушек на земле. Мои коллеги были обескуражены, подавлены этой информацией.

Через пару дней, когда о поражении арабских армий уже широко знали, по Каиру вихрем пронеслось: все из-за того, что на самолетах с израильскими опознавательными знаками летали американские летчики. В 4 часа 20 минут утра 6 июня каирское радио в информационной сводке Верховного командования передало сообщение, что «имеются неопровержимые доказательства, подтверждающие участие США и Англии в воздушных операциях против Египта». Многие считали, что инициатором этой версии был командующий египетской авиацией Мухаммед Сидки Махмуд. С самого утра 5 июня, как выяснилось, он убеждал всех, что «массированность и эффективность авиации противника» свидетельствует об участии в налетах на египетские аэродромы американцев и англичан. По его словам, даже один из египетских летчиков, Хосни Мубарак, якобы видел, что в налете на луксорский аэродром участвовали американские самолеты. Маршал Амер немедленно связался с луксорским аэродромом и лично разговаривал с Мубараком, который сказал, что самолеты были не американские, а израильские. Это был тот самый Хосни Мубарак, который стал впоследствии президентом Египта.

Но обо всем этом не знали в народе, а радио слушали буквально все. «Так где же русские? — в первые дни войны раздавалось повсюду в Каире. — Почему записавшиеся в наши друзья русские не дают отпора американским летчикам?»

Не буду описывать, как разворачивались военные действия, закончившиеся сокрушительным поражением египетской, сирийской и иорданской армий, — об этом много написано, в том числе военными специалистами. «Мы чувствовали себя как во сне. Какой-то кошмарный бред. Неужели наша авиация уничтожена за один день, а наземные силы разгромлены в течение следующего дня? Неужели это такая сила, против которой нельзя устоять более тридцати шести часов?» Эти слова принадлежали Абдель Латифу аль-Багдади — бывшему вицепрезиденту Египта. Они отражали обескураженность египетского общества результатами войны.

Насер отдавал себе отчет в масштабах поражения, а так как считал себя виновным в происшедшем, выступил по телевидению и заявил о своей отставке. Позже целый ряд египетских деятелей и журналистов опубликовали свои версии происшедшего. Многие посчитали выступление Насера 8 июня и многотысячные толпы людей, вышедших на улицы с требованием, чтобы Насер остался у власти, хорошо разыгранным спектаклем. Я не верю в эту версию. Не думаю, что Арабский социалистический союз, которому приписывают организацию народного выступления в поддержку Насера, обладал такой силой, что мог в считаные часы организовать миллионную демонстрацию людей, подавленных поражением, да еще не прибегая ни к какой публичной деятельности. Массовая демонстрация была стихийной. Характерно и то, что Насер позвонил министру информации Фаику и попросил его прекратить передачу по телевидению телеграмм с мест, призывавших его остаться у власти.

Насер был действительно подавлен. Я уверен, что он, искренне решив уйти в отставку, назвал своим преемником Закарию Мохиэддина. Лишь разбушевавшиеся народные массы с призывом, требованием остаться лидером Египта заставили Насера объявить, что он не уходит с поста президента. Но между заявлением об отставке и отказом от нее прошло некоторое время, вначале заполненное появлением на телеэкранах Закарии Мохиэддина. И в это время произошло еще одно событие, которое, как мне кажется, тоже сыграло свою роль.

За день до выступления Насера по телевидению из Москвы пришла шифровка на имя советского посла Д.П. Пожидаева с указанием сообщить Насеру, что Советский Союз безвозмездно восстановит все потерянное египетское вооружение, включая авиацию и танки. Пожидаев не успел передать это Насеру до его заявления об отставке — Насер в течение трех дней никого не принимал, а посол получил указание сообщить о принятом в СССР решении только президенту Египта. Я и мой товарищ Вадим Михайлович Синельников — советник нашего посольства по связям с Арабским социалистическим союзом — пришли к Пожидаеву с настойчивым предложением заявить Насеру, что если он останется на своем посту, то в таком случае Советский Союз восполнит все потери египтян в вооружении. По словам посла, когда он сказал об этом Насеру, тот прослезился. Трудно утверждать, что именно это главным образом побудило Насера отказаться от отставки. Однако это не могло не оказать на него воздействия. Реакция Насера во время встречи с Пожидаевым убедительно свидетельствовала об этом.

Позже заведующий отделом ЦК Л.М. Замятин, который находился на срочно созванном в Москве заседании стран — участниц Варшавского договора, рассказал, как в момент обсуждения Л.И. Брежневу передали телеграмму советского посла в Каире, который докладывал, что решил объединить призыв советского руководства к Насеру сохранить за собой пост президента Египта с обещанием СССР поставить ему все потерянное в Шестидневной войне вооружение. «Насер просил выразить его огромную благодарность советскому руководству», — говорилось в телеграмме, которую Брежнев зачитал вслух.