Последняя отставка

Последняя отставка

(П. Святенков)

Ельцин умер, но плакать над ним некому. Нет и ликования, которым история отмечает смерть великих злодеев.

Есть — легкое удивление: «Что он этим хотел сказать?» Именно так, озадаченно чеша затылок, люди размышляли над его знаменитыми «кадровыми рокировочками» десять лет назад. Автору этих строк, еще молодому, еще неопытному, казалось, что вершиной кадровых перестановок была отставка «первого президента России». Ельцин уволил сам себя, освободив место для Путина. Боже, как я был наивен! Как выяснилось, Ельцину предстояла и еще одна, последняя «рокировочка». Да, решение о ней он принял не сам. Иной, более высокопоставленный Начальник отозвал его. Но все же, все же… Его уход — это именно отставка, он опять всех надул, скрывшись от суда народа за черным плащом смерти. И люди, говоря о кончине Ельцина, на самом-то деле говорят о его отставке из числа живых.

* * *

Кем он был для России? Ответ — учредителем. Любое государство несет на себе отпечаток личности основателя. Она отражается в устройстве государственных институтов, в целеполагании, в ценностях, верности которым клянутся преемники. И пока государство живо, жив и тот, кто создал его. Воля учредителя, воплощенная в институтах, продолжает направлять жизнь людей. Именно вокруг личности основателя государство сооружает официальный культ, поклоняясь в его рамках самому себе. В этом смысле Соединенные Штаты — это воплощенный в институтах Джордж Вашингтон (разумеется, с примкнувшими к нему отцами-основателями). Точно так же, как современная Франция — это обретший посмертное существование дух Пятой республики — Шарль де Голль.

Над Россией же доднесь тяготеет Ельцин. Тяготеет — потому что в роли учредителя он выступил, а вот стабильную государственность создать не смог.

Ельцин единолично был «учредительным собранием» нашей недоделанной «буржуазной революции». При создании Конституции он допустил лишь одну существенную ошибку — настолько заузил права народа и расширил полномочия президентства, что последнее превратилось в перманентно действующую «учредительную власть», вознесенную над традиционными законодательной, исполнительной и судебной. Это, в свою очередь, привело к тому, что Россия не обрела устойчивого правительства и сильных политических институтов. Ибо президентская власть постоянно занята «переучреждением России». А что постоянно «учреждается», иначе говоря, то уничтожается, то возникает вновь, не может обрести устойчивого существования. Отсюда и слабость российской государственности и неустойчивость позиций самого Ельцина как ее основателя. Пытаясь создать страну по своему образу и подобию, Ельцин в действительности создал лишь президентскую власть. Лишь она устойчива, да и то относительно самого государства.

Перманентный процесс «переучреждения» отражает характер покойного президента. Он был демиургом, творил свое государство неумело, по-графомански упорно и беспрерывно отягощал его злом. Российская власть унаследовала черты своего создателя.

В качестве учредителя государства Ельцин не имел преемника. Вернее сказать, его преемником стал не человек, а институт. Постоянно действующая «учредительная» президентская власть. И совсем неважно, кто является президентом. Система может функционировать и при минимальном участии главы государства, как во время первого срока Путина или второго срока Ельцина. Всерьез от этого ничего не меняется.

Но парадоксальным образом созданная Ельциным «по образу и подобию своему» государственная система нуждалась в нем. Е[уждалась не как в менеджере, а как в некоем эталоне. Ельцин — это «оригинал» нашего нынешнего государства. Именно сверяясь с Ельциным, нестабильная «учредительная власть», постоянно переучреждающая государство и как следствие — саму себя, могла существовать.

Теперь эталон утерян. Место, занятое доселе Ельциным, пусто и не свято. «Считая именно от Ельцина», определяли историю современной России ее правящие элиты. Именно Ельцин выступал в роли основателя, гаранта, хранителя традиций созданной им системы. Этого хранителя больше нет…