Возрождение культа Андропова

Возрождение культа Андропова

Путинская компания по улучшению имиджа спецслужб началась с имиджа Юрия Андропова: человека, безуспешно пытавшегося усилить трудовую дисциплину на советских предприятиях, стали изображать эффективным руководителем, разбирающимся в национальных и международных экономических процессах.

В 1999 году было ясно, что значение спецслужб в российской политической жизни будет возрастать, и Путин решил поднять на щит имя председателя КГБ, дольше других продержавшегося на этом посту, а последние месяцы жизни, до 1984 года, занимавшего пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В августе 1991-го, после провала путча, толпа ликующих людей демонтировала памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянской площади. На углу знаменитого здания на Лубянке висела мемориальная доска в память Юрия Андропова. Пока все внимание толпы сосредоточилось на памятнике Дзержинскому, сотрудники КГБ под покровом ночи потихоньку сняли мемориальную доску Андропова, чтобы ее не сорвали.

Летом 1999 года, когда Путин еще возглавлял ФСБ, было принято решение вернуть мемориальную доску на прежнее место. 20 декабря 1999 года Путин уже в качестве премьер-министра посетил церемонию ее открытия.[130]

Это означало начало официальной кампании по созданию мифа вокруг фигуры Андропова, целью которой было продемонстрировать обществу, что спецслужбы способны вывести Россию из тупика. На примере Андропова предполагалось показать, насколько может быть эффективен подход органов госбезопасности к решению политических, социальных и экономических проблем государства. А образ бескомпромиссного рыцаря дисциплины и контроля как нельзя лучше отвечал потребностям спецслужбы, стремящейся вернуть былое могущество под предлогом восстановления порядка после десятилетия хаоса и неопределенности.

Несмотря на то, что реальная биография Андропова нисколько не располагает к его героизации, неприглядные детали его жизни ФСБ попыталась сгладить, представив его как аскетичного интеллектуала и романтика, при этом свободно ориентирующегося в экономике, и борца с коррупцией.

В действительности же Андропов, который войну провел в тылу на партийной работе, на протяжении 19 лет был жестким и беспощадным руководителем советской службы госбезопасности. Генеральным секретарем ЦК КПСС он был всего лишь 15 месяцев, за которые невозможно было провести серьезные реформы.

В 1954 году Андропова назначили послом СССР в Венгрии, и в этом качестве он наблюдал народное восстание 1956 года. Британский историк спецслужб Кристофер Эндрю писал, что эти события произвели глубокое впечатление на Андропова. Он «в ужасе наблюдал из окна посольства, как офицеров ненавистной венграм службы госбезопасности вздергивали прямо на фонарных столбах. История всемогущего на первый взгляд однопартийного коммунистического государства, в одно мгновение оказавшегося на грани падения, не давала Андропову покоя до конца жизни».[131]

В 1967 году Андропов был назначен председателем КГБ. Одержимый идеей борьбы с диссидентским движением, он сформировал печально знаменитое Пятое управление КГБ, специализирующееся на политическом сыске.[132] С его точки зрения, диссиденты «нарушали закон, снабжали запад клеветнической информацией, распространяли фальшивые слухи и пытались организовать антисоветские скандалы».[133]

При Андропове КГБ стал массово отправлять диссидентов в психиатрические клиники. Владимира Буковского, одного из основателей диссидентского движения, и 1963 году поместили в «психушку» за ксерокопирование антисоветской литературы, которым он занимался в течение двух лет. Копировал он «Новый класс» Милована Джиласа. Таким образом поступали не только с политическими оппозиционерами, но и с художниками, поэтами и музыкантами. Например, Михаила Шемякина, чьи скульптуры сейчас установлены на Болотной площади, насильно отправили в «психушку», где «лечили» от взглядов, не соответствовавших советской идеологии. В конце концов обоих выслали из СССР.

Конструируя новый образ Андропова, ФСБ старательно избегала этих фактов его биографии. Забавно, но при создании нового имиджа Андропова использовались его собственные методы, к которым он прибегал при воссоздании культа Дзержинского в начале 80-х.[134] В изображении чекистских историков и писателей Дзержинский предстал исключительно скромным, непритязательным человеком, спавшим на узкой железной кровати и евшим только лишь для того, чтобы не умереть с голоду. Таким образом его деятельность как организатора красного террора заместилась рассказами о его личной скромности.

В 2004 году, когда отмечалось 90-летие со дня рождения Юрия Андропова, в Ставропольском крае сельской школе присвоили его имя, в станице Нагутская, откуда родом Андропов, установили ему 3-х метровый памятник, а в учебных заведениях ФСБ были учреждены именные андроповские стипендии для курсантов.

В том же году вышло несколько апологетических книг: «Неизвестный Андропов», «Команда Андропова», «Юрий Андропов: неизвестное об известном», «Андропов». Николай Патрушев, тогдашний директор ФСБ, написал большую статью в «Российскую газету» под заголовком «Тайна Андропова». В статье, в частности, говорилось о «духовной потребности» сотрудников спецслужбы «сохранить лучшие профессиональные, государственнические ценности, у истоков формирования которых стоял этот незаурядный человек, профессиональный политик-интеллектуал, создавший структуру, адекватно отвечавшую потребностям своего времени».[135] Помимо выдающихся лидерских качеств, Андропову приписывалось глубокое понимание экономических законов, а попутно создавался миф о том, насколько плодотворным было участие органов госбезопасности в экономике страны.

В начале 2000-х годов поменялась экспозиция музея ФСБ: теперь на стенах появились высказывания Дзержинского об экономике и борьбе с бюрократией. В 2002 году мэр Москвы Юрий Лужков предложил восстановить памятник Дзержинскому на Лубянке: «Образ Дзержинского ассоциируется прежде всего с разрешением проблем бродяжничества, восстановлением железных дорог и подъемом народного хозяйства. НКВД, КГБ — это было уже после Дзержинского».[136]

Для историков госбезопасности Андропов стал вторым (после Дзержинского) экономическим гением системы. В общественное сознание активно внедрялась версия, согласно которой после долгих лет брежневского застоя Андропов планировал запустить программу экономических реформ, то есть на самом деле именно он был настоящим инициатором перестройки, объявленной после него Горбачевым.

Получалось, что лишь смерть Андропова в 1984 году помешала этим планам реализоваться. В 2007 году Ольга Крыштановская, руководитель сектора Изучения элит Института социологии РАН сказала в одном из интервью: «Андропов думал, что Коммунистическая партия должна сохранить власть в своих руках и проводить экономическую либерализацию. Это путь, по которому пошел Китай. Для людей в спецслужбах Китай это идеальная модель. Они думают, что там поступают правильно. Они считают, что Ельцин пошел по неправильному пути, как и Горбачев».[137]

Со временем мифотворцы расширили список лидеров спецслужб, спасавших страну. Один из руководителей ФСБ заявил, что служба госбезопасности дала стране целый пантеон великих руководителей. В 2001 году Владимир Шульц, на тот момент первый заместитель директора ФСБ, перечислил в интервью имена людей, входящих в эту когорту: Феликс Дзержинский, Юрий Андропов, Сергей Степашин (директор ФСБ в 1994–1995 годах, а в 1997— 1998-м — премьер-министр), Владимир Путин и Николай Патрушев.[138]

С точки зрения ФСБ, это было нужно для того чтобы объяснить, что страна нуждалась именно в тех экономических рецептах, которые исходили от спецслужб: поэтому выходцы из органов и заняли лучшие позиции на госслужбе и в бизнесе. Эти позиции требовали знаний, которые не преподают в Академии ФСБ, и генералам и полковникам пришлось искать объяснение, почему они занимаются деятельностью, выходящей за пределы их компетенции. Причем в ответе нуждалось не только общество, но и они сами.[139]

Кроме того, ФСБ стала активно распространять миф о том, что все беды страны были вызваны не внутренними проблемами, а происками врагов.

Одним из главных поклонников Андропова является Олег Хлобустов, полковник ФСБ, преподаватель и старший научный сотрудник Академии ФСБ, автор книги «Неизвестный Андропов». В лекции «Феномен Андропова», прочитанной на Лубянке в декабре 2004 года, он процитировал Андропова: «Ныне источник угрозы безопасности (’ССР лежит вовне. Оттуда, извне, классовый противник пытается перенести на нашу территорию подрывную деятельность, активизировать и провоцировать идеологические диверсии».[140]

Эта идея встретила поддержку у многих офицеров ФСБ. Оли прониклись убеждением, что оппозиционные движения подкармливаются западными спонсорами, жаждущими устроить в России «оранжевую революцию», вроде той, что произошла на Украине в ноябре 2004-го — январе 2005 года, в результате которой к власти пришел прозападный кандидат Виктор Ющенко. Подобные страхи усилились перед президентскими выборами 2008 года.

Свергнутый с пьедестала на Лубянке 15-тонный памятник Дзержинскому переместился в небольшой парк на задворках Центрального дома художника в Москве, прозванный кладбищем памятников. Каждый год кто-нибудь из российских политиков затевает кампанию за возвращение памятника. Во время президентства Путина многие опасались, что он вернет Дзержинского на место, но этого не произошло. Будучи президентом, Путин поставил новые памятники Андропову и Дзержинскому, но ни разу не предпринял попытки восстановить исполинского Дзержинского на Лубянской площади.

На самом деле, миф вокруг Андропова и Дзержинского оказался предназначенным скорее для самих сотрудников спецслужбы, чем для широкой публики; примечательно, что единственный восстановленный памятник Дзержинскому стоит во дворе здания ГУВД Москвы на Петровке, 38. Судя по всему, и Путин, и спецслужбы прекрасно понимали, что российское общество весьма равнодушно относится к наследию советской госбезопасности, — поэтому и не пытались обращаться с подобной инициативой к населению страны.

Между тем, даже активно работая над новой трактовкой образа Андропова и пропагандируя историю КГБ, силовики не снимали покрова секретности с реальных исторических свидетельств о деятельности спецслужбы.

Вплоть до сегодняшнего дня архивы, которые могли бы пролить свет на историю советской службы госбезопасности, остаются по большей части закрытыми. Многие хранилища доступны только сотрудникам спецслужб, и через 19 лет после падения Советского Союза не утихают дебаты о том, стоит ли открывать архивы КГБ. Мало того, некоторые из архивов, открытых в 1990-е, были вновь засекречены в годы путинского правления.

В начале 1990-х власти демонстрировали готовность рассекретить архивы КГБ. В декабре 1991-го была создана Комиссия по рассекречиванию документов ЦК КПСС под руководством Дмитрия Волкогонова, ведущего российского специалиста по военной истории.

В 1992 году правительство Ельцина предложило диссиденту Владимиру Буковскому выступить свидетелем на слушаниях в Конституционном суде РФ по «делу КПСС», благодаря чему Буковский получил доступ к архивным документам. Вооружившись миниатюрным сканером и лэптопом, он умудрился отсканировать множество документов, в том числе и доклады КГБ Центральному комитету КПСС, и теперь они стали достоянием общественности. (Буковский рассказывал нам, что ему удалось отсканировать документы, поскольку сотрудники архива понятия не имели, как выглядит ручной сканер.) В результате вышла в свет книга Буковского «Московский процесс» и появился интернет-сайт, где доступны эти документы.[141]

В 1993 году Россия вступила в Международный совет архивов — объединение специалистов, сформированное специально для описания архивов репрессивных режимов и выработки рекомендаций по работе с такими архивами. Однако после кровопролитного конфликта между Ельциным и Верховным Советом в октябре 1993-го вопрос о передаче архивов силовых ведомств был похоронен.

Большинство архивов спецслужб СССР попросту остались в архивах ведомств — ФСБ, МВД и Военной прокуратуры. В конечном итоге место Комиссии по рассекречиванию заняла Межведомственная комиссия по защите государственной тайны. В результате массив документов, доступный широкой общественности до 1995 года, закрылся для публики. Никита Петров, научный сотрудник общества «Мемориал», рассказал, что уже рассекреченные документы ЦК КПСС были изъяты из Российского государственного архива новейшей истории Службой внешней разведки.[142]«У нас есть закон о 30-летнем сроке рассекречивания, но он не выполняется, — говорит Петров, — 13-я статья закона «О гостайне» четко говорит о том, что после истечения 30-летнего срока должны рассекречиваться практически все материалы. То есть сейчас все документы, которые были подписаны на лето 1980 года, должны быть доступны. Но они же придумали такую процедуру рассекречивания, которая растягивает этот процесс до бесконечности. Эксперты должны посмотреть, комиссия должна принять решение… И это при том, что ФСБ наделена правом рассекречивания собственных документов, то есть им не нужно обращаться в какие-то межведомственные комиссии. Не надо забывать, что есть еще один документ, который игнорируется спецслужбами — это указ Ельцина от июня 1992 года, который предписывал безусловно снять все грифы секретности с документов, которые регламентировали массовые репрессии и нарушения прав человека. Но это не выполняется, мы и сейчас не можем просто прийти в архив ФСБ и смотреть документы 1937 года».

В МАЕ 2006 года в честь 30-й годовщины создания Московской Хельсинкской группы, Архив национальной безопасности при университете Джорджа Вашингтона разместил в Интернете серию документов бывшего СССР, имевших отношение к этой организиции, в том числе отчеты КГБ Центральному комитету КПСС об «антиобщественных элементах», создавших 30 лет назад Московскую Хельсинкскую группу, а также о разнообразных репрессивных мерах, предпринятых КГБ с целью «положить конец их враждебной деятельности». Большинство документов, опубликованных Архивом национальной безопасности, были взяты из собрания Волкогонова, подаренного им Библиотеке Конгресса в 1990-е годы. Сложилась абсурдная ситуация: отчеты о действиях органов по подавлению инакомыслия в 2006 году были доступны в Интернете на русском и английском языках, в то время как в России эти документы упрятали в закрытые хранилища и засекретили до конца 2000-х годов на основании Закона о государственной тайне.[143]

Никита Петров об архиве ФСБ: «Когда в начале 2000-х пошла кампания, что у нас, дескать, читальный зал открывается, ходите-смотрите, это был в принципе даже шаг «перед. Но это был бы действительно шаг вперед, если бы он опирался на закон «Об архивном деле». А получилась чистом виде вкусовщина. Есть зал, есть начальство, которое решает кому и что давать, при этом нет справочного аппарата — а ведь исследователь, который приходит в архив, должен получить прежде всего справочный аппарат: описи, перечень фондов, чтобы понимать, что ему тут нужно. Нет, гак не работают, работают вслепую. Пишут заявку — мне нужно про это и про это — а архивисты сами решают, дать ему что-то или нет, найти или не найти».

В конце концов даже историки ФСБ стали испытывать трудности при работе в собственном архиве. В ноябре 2010 года Никита Петров представлял в обществе «Мемориал» свою книгу-справочник «Кто руководил органами госбезопасности 1941–1954». На презентации Александр Зданович, главный историк Федеральной службы безопасности, пожаловался, что ему «не дают» материалы в архивах, поэтому он очень рад, что есть такой человек как Никита Петров, к которому он может обратиться за справочной информацией.

В июле 2007 года ФСБ объявила о рассекречивании двух миллионов документов периода массовых репрессий 1920-1950-х годов. Многие восприняли это как свидетельство готовности ФСБ обнародовать содержимое архивов. Но в действительности историки не увидели этих документов: доступ к ним получили только родственники жертв террора. Тот же вводящий в заблуждение прием был использован в случае с документами, касающимися массовой казни в Катыни, — эпизода, по сей день отравляющего российско-польские отношения. В 1940 году в России и на Украине были расстреляны тысячи пленных польских офицеров (самая массовая казнь свершилась в Катынском лесу, на западе России). Советские власти возлагали всю вину за это злодеяние на немцев. Лишь в 1990 году Михаил Горбачев признал, что расстрел польских военнопленных — дело рук НКВД. Ельцин открыл засекреченные материалы расследования, однако во время президентства Путина российский военный прокурор прекратил уголовное дело.

В январе 2009-го Верховный суд РФ отклонил ходатайство о возобновлении расследования — на основании смерти всех лиц, привлеченных к ответственности по этому делу, а также в связи с тем, что родственникам погибших не удалось представить данные генетической экспертизы, подтверждающих их родство с расстрелянными.

По словам Анны Ставицкой, адвоката, защищающего интересы родственников десяти катынских жертв, «это решение означало конец усилиям активистов разрешить эту проблему в России» и группа заявителей решила обратиться в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.[144]

В конце 2008 года в Твери вышла книга, посвященная 90-летию УФСБ по Тверской области. В издании фигурирует Дмитрий Токарев, майор НКВД. Он возглавлял Калининское УНКВД с 1938-го по 1945 год, в книге он предстает героем войны, грозой немецких шпионов. Но именно его управление весной 1940 года казнило 6000 польских офицеров в Осташковском лагере. Рапорты о казнях, которые тогда называли «приведением в исполнение», подписаны Токаревым.[145] Ни одного упоминания о трагедии в книге нет.

Ситуация вокруг катынской трагедии неожиданно изменилась весной 2010 года. В апреле Владимир Путин принял участие в траурной церемонии в Катыни вместе с польским премьер-министром Дональдом Туском, российские власти оказали полное содействие в расследовании авиакатастрофы, в которой погиб польский президент, летевший в Катынь, а Дмитрий Медведев не только прилетел на похороны, но и передал 67 томов советских документов по катынской трагедии польской стороне. Однако этот неожиданный дружественный шаг был вызван вполне прозаическими причинами: на территории Польши открыли огромные залежи сланцевого газа, американские добывающие компании тут же предложили их разработать, и возникла реальная угроза, что Польша не только откажется от продукции «Газпрома», но и заменит в недалеком будущем Россию в роли главного экспортера газа в Европе. Осознавая эту безрадостную перспективу, в Кремле решили поступиться некоторыми позициями в борьбе за симпатии Варшавы.

Из-за засекречивания архивов мы не имеем исчерпывающего отчета о массовых репрессиях, которые проводили советские органы госбезопасности. Любая попытка изложения исторических фактов неизбежно связана с обнародованием имен людей, служивших в советских спецслужбах. Архивы, из которых можно почерпнуть такого рода информацию, закрыты. Сотрудники ФСБ, многие из которых служили в КГБ, хотят, чтобы так было и впредь. А тем временем они сочиняют более невинную версию истории органов госбезопасности, превознося Андропова как героя.