81. «Перестройка и ускорение» М.С. Горбачева. Распад СССР

М.Н. Зуев в своей книге «История России» констатирует, что подлинно революционная государственно-политическая реформа советского строя началась после 1988 года, когда новым руководством страны во главе с пришедшим к власти в марте 1985 года генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым в соответствии с резолюцией ХIХ Всесоюзной партконференции был провозглашен курс на построение в СССР «социалистического правового государства».

Горбачевский период истории страны хорошо известен во всем мире, так как в это время произошло крушение могучего государства – СССР и всего Содружества социалистических стран во главе с Советским Союзом.

Михаил Сергеевич Горбачев

Все началось с того, что на основе новой избирательной системы весной 1989 года в стране прошли выборы народных депутатов СССР, а в ходе состоявшегося с 25 мая по 9 июня 1989 года I Съезда народных депутатов СССР, вызвавшего подлинно всенародный политический подъем в обществе, был избран Верховный Совет, Председателем которого стал зачинатель «перестройки», генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев. Проведение относительно свободных выборов и зарождение независимой от воли КПСС части депутатского корпуса привели к тому, что именно они стали требовать реформирования политической системы страны. Начала создаваться парламентская демократическая оппозиция (в дальнейшем организационно оформленная в рамках Межрегиональной депутатской группы народных депутатов), открыто претендовавшая на власть. Предложенная концепция политической реформы в СССР подверглась корректировке. Основной удар был нанесен властной монополии КПСС под лозунгом отмены шестой статьи Конституции СССР и построения демократического правового государства.

На III (внеочередном) съезде народных депутатов в марте 1990 года был учрежден пост президента СССР и состоялись выборы на эту должность. М.С. Горбачев (родился в 1931 году) стал первым и последним президентом СССР. Одновременно была упразднена и шестая статья Конституции «о руководящей и направляющей» роли КПСС.

Естественно, политика «перестройки, ускорения и гласности», объявленная Горбачевым с середины 1980-х годов, создала в советском обществе свободное волеизъявление, что привело к формированию новых политических организаций, открыто оппозиционных КПСС.

Перманентно происходит взрыв национализма в СССР. Историки совершенно правы, когда говорят, что в этих условиях наибольшую роль играл национализм союзнореспубликанских этнонаций, направленный на усиление позиций титульного народа и игнорирование требований иноэтнического населения. В процессе нарастающего социально-экономического кризиса в СССР национал – радикалы выступали за осуществление государственного суверенитета и проведение кардинальных реформ в экономике и политике уже вне рамок общесоюзного государства. То здесь, то там стали возникать межэтнические конфликты.

В основе этих конфликтов лежали глубокие исторические корни. Например, весной 1989 года возникает карабахский кризис. Он был вызван решением вновь избранного руководства автономной Нагорно – Карабахской области о выходе из состава Азербайджана и переходе карабахских армян под юрисдикцию Армении. В это же время волна этнического насилия охватила и другие регионы Советского Союза, как будто они сговорились. Неспокойно стало в республиках Средней Азии, произошел всплеск абхазо – грузинских противоречий, а затем последовали кровавые события в Тбилиси.

Еще больше обостряя сложившуюся политическую обстановку, союзные республики открыто тормозили функционирование единого народнохозяйственного комплекса, блокировали взаимные поставки, транспортные сообщения и т.д.

Как грибы после дождя зарождались новые движения и партии не только в России, но и других республиках: Народный фронт «Рух» в Украине, «Мартиролог» и Народный фронт «Обновление» в Белорусии, аналогичные опрозиционные общественные организации создавались в республиках Прибалтики, Закавказья, Молдавии. В Казахстане этот процесс начался даже несколько раньше.

«Перестройка» в Казахстане

16 декабря 1986 года на Пленуме ЦК Компартии Казахстана (естественно, с указания Москвы) Д. Кунаев был освобожден от должности первого секретаря ЦК КПК.. Новым лидером в Казахстан был направлен «солдат партии» (как он сам себя называл) Г. Колбин487…

Пленум продолжался около 20 минут без всякой информации и гласности (о которой так любила вещать горбачевская пропаганда…). Это был первый (и последний) прецедент в СССР, когда во главе национальной республики поставили человека, не только не представляющего коренного этноса, но и даже не проживавшего в ней. Понятно, что столь пренебрежительное отношение ущемляло достоинство казахского населения, его самосознание, вызвало чувство обиды за публичную демонстрацию отказа в доверии к народу и его представителям.

На этот комплекс причин накладывались факторы более глубинного порядка: провалы в социальной и национальной политике, экономике, маргинализация населения и студенческой молодежи и т.д. Все это, соединяясь в едином векторе, дало мощную этническую мобилизацию, вызвало импульсивный всплеск недовольства. (Можно также предположить, что за всеми этими действиями, возможно, стояли определенные силы, претендующие на высшую должность в Казахской ССР).

17 декабря значительные массы студенческой и рабочей казахской молодежи вышли на улицы и площади Алма-Аты. Подавлением волнений руководила непосредственно Москва (как вспоминают партфункционеры, в ту ночь Горбачев звонил в Алма-Ату около 8 раз), которая в экстренном порядке прислала в Алма-Ату не только своих функционеров, но и войсковые подкрепления. В ход были пущены милиция, войсковые и пожарные части. Избивая и поливая холодной водой из брандспойтов, им удалось разогнать митингующих. При этом было задержано около 2 400 демонстрантов, телесные повреждения получили 1 722 человека. В ходе последующих преследований было привлечено к уголовной ответственности 99 человек, 309 студентов отчислены из учебных заведений, 758 человек исключены из комсомола и т.д. …

Декабрьские события в Алма-Ате, пожалуй, впервые со всей очевидностью показали, что область приложимости идей гласности и демократизации виделась правящей Коммунистической партией в суженных пределах. Их реализация как-то допускалась в сфере культурной и интеллектуальной жизни, но строго табуировалась во всем том, что претендовало на какую-либо критику и оппозицию к Системе.

Более того, в рамках широко развернувшейся кампании по борьбе с «казахским национализмом» (именно такое определение было дано алматинским событиям специальным постановлением ЦК КПСС) началось как бы вторичное (со времен 1930-х годов) «выкорчевывание» из исторической памяти народа всего того, что так или иначе связывалось с национально-либеральной интеллигенцией, репрессированной сталинским режимом.

Вся гласность сводилась к критике в печати и на партийно – хозяйственных активах коррупции (главным рассадником ее в республике объявлялись Кунаев и его окружение), кадрового и регионального протекционизма (в дальнейшем за отсутствием состава преступления уголовные дела на них были прекращены.).

Жубан Молдагалиев о патриотизме и национализме

Жубан Молдагалиев

Известный казахстанский поэт – интернационалист, коммунист Жубан Молдагалиев488 (1920–1988) выступил с глубоким анализом первопричин декабрьских событий в Алма-Ате 31 декабря 1986 года на совещании с участием Первого секретаря ЦК КП Казахстана Геннадия Васильевича. Колбина:

«О том, что нам, гордящимся своими славными делами казахстанцам, тяжело признать то, что отдельные лица, посаженные на высокие должности, своими непрофессионализмом, безответственностью и бессовестностью нанесли значительный моральный (и не только моральный) урон высокому авторитету нашей республики, я говорил и раньше. Такие лица, сейчас большинство их имен мы знаем, которые как будто получили гарантию для сохранения своего служебного положения, мандат для вседозволенности, безвинности и безнаказанности, собрали вокруг себя подхалимов, очковтирателей, бездельников, а те, в свою очередь, окружили себя себе подобными. Для них определяющим стали не результат работы, а личная преданность того или иного проходимца. Забывшие о том, в какое время и в каком обществе живут, такого рода руководители, начали часто оперировать и думать феодально-родовыми категориями. Всякие суфлеры, сплетники, доносители искаженной информации – если учесть, что к ним прислушиваются не простые товарищи – нанесли большой вред.

Думать о том, что не совместимые с духом нашего веления и далекие от морали такие и другие явления имели место только в ряде мест из-за недостатка призыва к честности, ответственности, было бы ошибкой. Призывая к честности, можно на честность смотреть сверху, горячо поддерживая развитие критики, можно оставаться в стороне чистым, нетронутым. Все хорошие и уместные слова не могут быть гарантией хороших и правильных дел. В большинстве случаев так и сложилось.

Если сказать корректно, то многие перекосные явления происходили прямо перед глазами писателей. Однако надо признать, что храбрости сказать на страницах печати, с трибуны у казахстанских литераторов не хватало…

Одно из печальных последствий сказанного – явление 17 и 18 декабря в Алма-Ате. В этой связи, в первую очередь, скажу: я как коммунист и как рядовой казах категорически осуждаю хулиганские, бесславные действия группы учащейся молодежи, растоптавшие светлые интернациональные чувства. Я не могу представить жизнь казахов вне братской дружбы народов многонациональной страны. Всей своей биографией, начиная с начала творческого пути до сегодняшнего дня, я стремился укрепить это братство. К другому меня никто никогда не принудит.

Однако слышал, что пожарные машины-водометы, овчарки, многослойные резиновые дубинки были применены против молодых парней и девушек, ставших жертвой коварных провокаторов, и если скажу, что я поддерживаю их быстрое и бездумное применение, то я не могу быть честным перед собственной совестью и перед всеми вами. Меня волнуют следующие проблемы: убеждены ли мы в том, что все лица, пришедшие по приказу государственных органов для установления порядка и оснащенные инструментами усмирения, являются искренними интернационалистами?

Не было ли среди них лиц с грязными душой и руками, специально спровоцировавших озлобление и возмущение и в результате вызвавших межнациональную неприязнь участников беспорядков?! Как говорят очевидцы, не они ли таскали за волосы и избивали 17–18-летних девушек? И последнее, не от них ли исходят имевшие в последние дни на городском транспорте, на улицах и в других общественных местах оскорбления и демонстрация силы? Не скрою, когда услышал об этом позорном событии и о том, что происходило после него, очень сожалел, что до сих пор живу.

Да, я поддерживаю пресечение любого антиобщественного выступления, ибо демократия – не анархия. Тем не менее, если даже так, то виновных нельзя лишать надежды. Как я думаю, ЦК Компартии Казахстана, товарищ Колбин, вам лично необходимо еще все внимательнее и разностороннее проанализировать, как решаются в республике проблемы интернационального воспитания и межнациональных отношений. Мы говорим, что целина – планета сотни наций, и думаю, что это правильно. Звучит красиво и сильно. Но кто задумался над тем, как живется каждой из них? А их желания, как бы малочисленны ни были, иметь национальные школу, детский сад, книгу, издательские органы? Кроме казахов, русских, уйгур, корейцев и немцев, у кого из стоязычников есть такие условия? Я близко не допускаю возможность нивелирования национальных традиций и культур по причине сдачи зерна или выполнения производственных планов. Хочу просто констатировать, что вся проблема нашего общественного обустройства, независимо от численности национального населения, состоит в неиспользовании неисчерпаемых возможностей для процветания каждой культуры.

Я – казах. Горжусь своим народом. Мне дорога его многослойная история, а его день сегодняшний еще дороже. Для этого он вместе с другими народами в годы революции и установления Советской власти прошел достойно, пережил голодомор, унесший почти половину народа, трагедию 37 и 38 годов, уничтожившую воспитанную Советской властью молодую интеллигенцию. Тем не менее ничто его не сбило с раз и навсегда избранного пути.

В годы войны казахи стали одними из преданных и доблестных защитников Родины. Как ему совершенно не свойственна национальная ограниченность, этот храбрый, добрый, целеустремленный, в то же время безобидный народ показал также во время освоения целины. Ни для кого не составляет секрета, что на целину приехали разные люди: среди них были бывшие преступники, временщики, стремящиеся за длинным рублем и желающие быстро разбогатеть. Такие люди своими действиями наносили немало оскорблений национальному достоинству коренного народа. Однако казахи проявили сдержанность, понимая величие дела, к которому призвала партия.

Сейчас сложилась другая обстановка. В республике изменилось национальное соотношение. Это привело на целине к резкому сокращению числа казахских школ, а ситуация в городах и так понятна. Более того, если не ошибаюсь, даже в Алма-Ате число казахских школ две или три. А проблемы детских садов еще острее. Мы знаем, что освоение родного языка начинается в этих детских садах.

Отдельные аулы, даже некоторые районные центры по социальным условиям не могут сравниться с целинными. На целине – красивые дома, а у них мазанки, у тех асфальтовые дороги, а у этих – оставшиеся от предков пыльные караванные пути.

В 1972 году мы, группа писателей, были в Джангельдинском районе и, увидев плачевное состояние Тургая – его центра, что в свое время назвался городом – колыбелью революции Степного края, пришли в крайнее угнетение. В то время, несмотря на то, что там Советская власть установилась 55 лет назад, отсутствовала телеграфная связь. Причина такого положения такова: руководители Кустанайской области, куда раньше относился этот район, считали, что казахи все равно никуда с родных мест не уедут, поэтому, в первую очередь, условия надо создавать приезжим. Разве можно испытывать сдержанность и благородность казахов такой точкой зрения? К слову, всему этому была открыта дорога с одобрения стоящих во главе республики уважаемых «национальных руководителей». К какой бы национальности мы ни принадлежали, для нас, писателей, неотложная проблема – это проблема родного языка, на котором мы пишем, мы читаем. Без него нет смысла нашему существованию.

Вместе с тем мы поддерживаем взаимосвязь, взаимообогащение языков. Глядя на русский язык, я бы сказал:

Ты выгоды не ищешь хмурым днем,

Не видишь в криках о себе резона.

Ты чтишь язык – пусть говорят на нем

Хоть тысячи людей, хоть миллионы.

Однако политические спекулянты, отщепенцы нашей нации ради своих карьерных угождений дошли до неразумных дел. Тридцать лет назад они добились вывода из официального обращения исконно казахских названий рек Волга, Урал, города Уральска. Вы хорошо знаете, что, например, для стирания из народной памяти восстания Пугачева Екатерина II запретила применение названия Яик (Жайык). Теперь вот, 250 лет спустя, – на этот раз Казахстанская терминологическая комиссия, второй раз запретила. Но народ не прислушался к указанному запрету: их продолжают называть исконно казахскими названиями.

Или другой, совсем смешной случай. Казахский язык – богатый язык. На нем можно составить аббревиатуру любым сокращенным словам из любого языка. Тридцать лет назад слово КПСС говорилось СОКП, СССР – ССРО, ВЛКСМ – БЛКЖО, ТАСС – СОТА и т.д. Однако не Москва, а местные умники неожиданно принудили нас применять русские аббревиатуры. Вот с тех пор насильно составленные неуклюжие русские и казахские соединения слов продолжают применяться…

С таким никому не нужным интернационализмом некоторые лица, несмотря на свою некомпетентность, набирали себе политические очки.

Напоследок скажу: иногда даже от руководящих товарищей слышим обвинительный тон, как бы напоминающий соответствующему министерству о том, что число казахской молодежи в республиканских высших учебных заведениях (вузах), скажем так, больше, чем русских студентов. Но если в Казахстане их будет не больше, то где их должно быть больше? Дети не владеющих русским языком чабанов и механизаторов из далеких аулов разве могут выдержать конкурсные испытания вузов Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Новосибирска или Украины? Все это не мелочи, а жизненные проблемы, проблемы ленинской национальной политики. Их не видеть – добровольное или недобровольное затушевывание правды советской жизни».

Это, конечно, крик души казахского патриота и в то же время истинного интернационалиста, коммуниста. Естественно, он даже в мыслях не допускал, что через 5 лет распадется СССР.

Не дождавшись развязки, в скором времени он сам безвременно ушел в иной мир. Навсегда успокоилась его казахская душа, оставив за собой бессмертный интернациональный дух.

Асанбай Аскаров / «Судьба» Асанбая Аскарова

Попытки центра и его ставленника Колбина найти и наказать организаторов казахской молодежи против кадровой политики Москвы быстрого и желаемого результата не дали. Первым под руку Центра попал первый секретарь Южно-Казахстанского обкома Компартии Казахстана Асанбай Аскаров, всю свою сознательную жизнь верой и правдой служивший коммунистическим идеям. Этот пример еще раз убеждает, что и при Сталине, и при его преемниках очернить и уничтожить советского партийного и государственного деятеля любого ранга ничего не составляло. Повод всегда найдется.

Асанбай Аскаров родился в 1922 году в Меркенском район современной Жамбылской области, умер 13 августа 2001 года в Алматы.

Советская Родина высоко оценила его верность своему народу, неиссякаемую энергию, с которой он самоотверженно трудился во имя процветания нашего многонационального государства. Аскаров удостоен высокого звания Героя Социалистического труда, награжден пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени и многими медалями.

Асанбай Аскаров

О пережитом Асанбай Аскаров написал в автобиографической книге «Судьба»489.

«Шел 1929 год, двенадцатая годовщина революции, а, следовательно, двенадцатый год свободной от эксплуатации жизни. В тот год меня отдали в русскую школу. Это была первая русская школа № 32 станции Чу, ныне это город. При школе был интернат для детей из многодетных семей, строивших Туркестано-Сибирскую магистраль. На стройке было много казахов, особенно молодежи. Позднее, уже став взрослым, я понял, почему привлекалась именно молодежь, ведь они были строителями не только дороги. Привез меня брат на товарняке, по пути успокаивая. Помню его твердые слова: «Учись, хоть ты выучись… Я не смог этого сделать, ведь отец умер… Когда человек грамотный, ему легче жить. Ты потом это поймешь».

В 1929 году старший брат Кулназар отвез меня на станцию Чу, где устроил на квартиру железнодорожного рабочего Правдина, жена которого, Анна Сергеевна, работала учительницей русской средней школы. Через два года там открылся интернат для детей линейных рабочих, и меня перевели туда. В этой школе я проучился 7 лет. Анна Сергеевна вела уроки русского языка и литературы в 5, 6, 7 классах. В лице Правдиных я нашел вторых родителей. Особенно был привязан к Анне Сергеевне. Ее единственный сын Анатолий учился со мной в одном классе. Анна Сергеевна стала мне почти матерью. И всю жизнь я относился к ней с глубоким уважением.

После семилетки я уехал в педучилище. Теперь город Чу не узнать, а когда-то это был небольшой железнодорожный поселок. За годы Советской власти он превратился в современный цветущий город.

На мое формирование в раннем детстве оказывали влияние как родители, родственники, так и другие, простые скромные люди, люди труда. Люди, не знавшие ни хитрости, ни лукавства, жившие простой разумной жизнью… Эти воспоминания до сих пор дороги сердцу. А друг детства Анатолий не вернулся с фронта. Когда встречались с Анной Сергеевной, всегда вспоминали Анатолия и нашу детскую дружбу. Анну Сергеевну похоронили в 70-х, хоронил я и еще один школьный товарищ…

А в конце 80-х годов оказвшийся в следственном изоляторе Асанбай Аскаров размышляет, что «Следственная группа во главе с Калиниченко В.И и государственный обвинитель генерал Романюк Б.И. не могут не знать, что человек, безупречно проработавший в течение сорока лет на руководящих должностях в комсомоле, в совете и в партии, в том числе в должности первого секретаря обкомов партии более 26 лет, более 20 лет находившийся в составе ЦК КПСС, 22 года депутатом Верховного Совета СССР, 18 лет являвшийся председателем постоянной комиссии, 27 лет членом ЦК Компартии Казахстана, более 13 лет членом бюро ЦК, уже в пожилом возрасте мог докатиться до уровня преступника, имея положение в обществе и в партии, завоеванное нелегким трудом, мог продать честь и достоинство…

Мне известно, что Колбин Г.В. требовал от следователей, чтобы они добились получения показаний от арестованного Аскарова. Так искусственно было создано уголовное дело… Колбин Г.В. с первых дней декабрьских событий искал главного организатора мирной демонстрации молодежи, открыто заявляя, что скоро найдут виновника и над «i» будет поставлена точка…

Декабрьские события были политически обострены Соломенцевым. Соломенцев, не разобравшись, назвал события «махровым казахским национализмом». Так создавалось общественное мнение, чтобы посадить Аскарова и других.

Итак, обстановка в республике была обострена, начались поиски врагов, сталкивали людей друг с другом. Колбин Г.В. и другие устроили настоящий геноцид, натравливая казахов против друг друга. Шесть областей были преданы «анафеме»490. Вот в такой обстановке я оказался в застенках…

Мой народ меня не судил. Я перед своим народом никаких преступлений не совершал. Ко всем, кто проживает в Казахстане, относился и отношусь одинаково…

На мои вопросы не отвечали, на просьбы не реагировали…

После этого я пришел к выводу, что Политбюро ЦК КПСС и его аппарат до того безжалостны, что судьба человека для них ничто. Во-вторых, я думаю, это была с их стороны политическая игра. В ходе перестройки Политбюро во главе с Горбачевым вело политическую игру с народом. Мое видение состоит в том, что Горбачев, начав перестройку, являясь инициатором преобразований в стране, автором нового мышления, как он любил повторять на каждом шагу, утаил от народа истинную цель, проявляя при этом неустойчивость и трусость, недостойные политического деятеля международного масштаба… Но в ходе «перестройки», видя, что она заходит в тупик, он часто менял свои взгляды. Он уже не возражает против многопартийности, не возражает против многоукладности экономики, и он не против суверенитета республик. То он за конфедерацию, то против. Беспардонное шараханье, беспринципный подход к судьбе страны, неразборчивая децентрализация, нерешительность в решении насущных проблем экономики, в конечном итоге, привели к гиперинфляции, подорожанию жизни и развалу страны, а сам Горбачев остался у разбитого корыта. Горбачев страну вел к рынку, имея экономику, не соответствующую рыночным отношениям. Все понимают, что рынок требует товаров высшего качества, чтобы выдержать безжалостную конкуренцию… Отсюда все наши беды…

Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Все мучения ГУЛАГа позади. Я опять свободный человек свободной страны. И остаюсь верным сыном своей эпохи, эпохи становления и развития нашего социалистического отечества… С этим и остаюсь верен себе, своей судьбе».

Рассказ преданного идеям социализма и интернационализма и более 40 лет проводившего эти идеи в жизнь Асанбая Аскарова – свидетельство тому, что в СССР предпочтение отдавали не исполнению законов государства, а идеям того или иного его руководителя, начиная от Ленина и завершая Горбачевым. И в молохе идей решались судьбы миллионов людей, начиная от руководителей любого ранга и кончая простыми гражданами. Под массовые чистки нередко попадались люди, верой и правдой служившие существующей Системе.

Алматинские события декабря 1986 года. Версия генерала Бобкова

Чтобы сориентироваться в сложных и порою сомнительных событиях того времени, обратимся к книге бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР, генерала армии Филиппа Денисовича Бобкова491. Эта книга, изданная в 2003 году, называется «КГБ и власть». Один из ее разделов «Памятный декабрь 1986 года»(11стр.) Закаш Камалиденов, бывший секретарь ЦК Компартии Казахстана по иделогической работе, полностью процитировал в своих воспоминаниях492.

«Мне довелось встретиться с Геннадием Васильевичем в декабре 1986 года. 16 декабря я услышал о замене Кунаева Колбиным на посту первого секретаря Компартии Казахстана и, не скрою, в душе у меня шевельнулась тревога. Поэтому я не был особенно удивлен, когда на следующее утро стало известно, что студенты алматинских вузов вышли с протестом к зданию ЦК Компартии Казахстана. «Нет Колбину! – кричали они. – Первым секретарем должен быть казах!». Возможно, они были и правы, если бы…

Дело в том, что на роль руководителя компартии Казахстана претендовали несколько человек и первыми из них были председатель Совета Министров Нурсултан Назарбаев и секретарь ЦК Компартии Казахстана Закаш Камалиденов. Закаша я знал хорошо, ибо до того, как прийти в ЦК, он несколько лет был председателем КГБ Казахстана, куда его направил Кунаев. Возвращение его в ЦК, где он возглавил идеологическую работу, многие расценили, как намерение Кунаева передать по наследству Камалиденову пост первого секретаря ЦК. И надо сказать, что Камалиденов очень усердствовал, верно служил Кунаеву и старательно набирал очки в Москве. Главный его недостаток был в том, что, добиваясь поддержки в ЦК КПСС, Закаш допускал грубые ошибки. Он хотел показать себя русским больше, чем сами русские. Некоторые его высказывания не могли не задеть национальных чувств казахов. На этой почве он поссорился с интеллигенцией и даже с таким достойным человеком, как Олжас Сулейменов. Мне не раз приходилось говорить об этом с Камалиденовым еще во время его работы в КГБ. Хотелось поправить Закаша и уберечь от ошибок, которые могли скомпрометировать его в глазах собственного народа. Однако он слушал лишь тех, чей слух ласкали его интернационалистические речи.

Назарбаев был человек совсем иного склада. В отличие от Камалиденова, это грамотный экономист, опытный организатор производства. Он уверенно стоял на земле, чувствуя под ногами твердую почву. Назарбаев, конечно, вполне созрел для того, чтобы сменить Кунаева на посту первого секретаря ЦК Компартии республики, и, я думаю, эту кандидатуру поддержала бы и Москва. Я познакомился с ним в декабре злополучного 1986 года. Этот человек давно вызывал у меня симпатию и, по-моему, платил мне тем же. Но все это выяснилось значительно позднее…

В этот день [17 декабря 1986 года] в Москве в Колонном зале открывалась учредительная конференция ветеранов войны и труда, и я участвовал в ее работе. Примерно через час после начала конференции меня вызвал из президиума секретарь ЦК КПСС Г.П. Разумовский. Вместе с его заместителем Е.З. Разумовым обсудили происходящее в Алма-Ате. Разумовский предложил связаться с Чебриковым493. Я позвонил, узнал, что получено указание Горбачева срочно вылететь в Алма-Ату, так как события в столице Казахстана принимают характер массовых беспорядков. По тону Чебрикова и по тому, как вел себя Разумовский, стало ясно, что руководство страны недовольно выжидательной позицией органов госбезопасности, которые не сумели предупредить нежелательный поворот событий. Мы обсуждали эту ситуацию, пока летели в АлмаАту. Руководитель нашей группы член Политбюро М.С. Соломенцев настойчиво расспрашивал меня, как могло случиться, что КГБ прозевал массовые выступления студентов. Я обещал ему во всем разобраться на месте. К нашему прилету дебош на площади закончился. Мы лицезрели его последствия.

Столица Казахстана произвела удручающее впечатление, особенно центр – площадь Л.И. Брежнева, где находилось здание ЦК компартии Казахстана. На площади и прилегающих улицах увидели несколько догорающих автомобилей, всюду валялись осколки стекла, булыжники, палки, железные прутья – следы происходившего здесь побоища. Едва вошли в здание ЦК партии, почувствовали, как напряжена обстановка здесь. Колбин, Назарбаев и другие руководители явно нервничали. По отдельным замечаниям Колбина стало ясно, что основную вину за все, что произошло, они возлагают на председателя КГБ Мирошника, не обратившего должного внимания на козни кунаевских ставленников, якобы организовавших эти провокационные выступления. Возникло даже подозрение, будто бы Мирошник сознательно утаил от Колбина информацию о готовящихся выступлениях студентов.

Все осуждали Кунаева, который отказался выступить на митинге и призвать собравшихся на площади поддержать избрание Колбина. Однако мы сразу заметили: и в оценках событий, и в отношении избрания Колбина среди членов бюро ЦК компартии Казахстана не было единства. Больше других нервничали Назарбаев и Камалиденов. Они были явно недовольны поведением приехавших из Москвы работников аппарата ЦК КПСС, особенно тех, кто прежде обещал им поддержку. Единственное, в чем все сошлись, это то, что выступление студентов организовано Кунаевым и его сторонниками. Соломенцев потребовал выявить организаторов массовых беспорядков, он был уверен, они возникли отнюдь не стихийно. Это заговор, считал он, а раз так – должен существовать штаб, планировавший такого рода выступления и руководивший ими. Вспомнили даже слухи: якобы супруга Кунаева, вылетевшая из Москвы, заявила в самолете о готовящейся акции протеста по поводу освобождения Кунаева от должности…

Я видел потом кадры видеозаписи, и меня поразила жестокость возбужденной толпы. Здесь уместно сказать, что потом называлось самое разное число погибших. Их исчисляли сотнями. Я должен свидетельствовать официально: во время описываемых событий погибло три человека. Это уже упомянутый мною дружинник Савицкий и шестнадцатилетний русский мальчик, заколотый ножом в автобусе довольно далеко от площади; он что-то дерзкое сказал кондуктору и стоявший рядом вонзил ему нож в сердце. Третий погибший – казах, раненный в драке на площади и скончавшийся через три дня…

Мне запомнилась одна деталь: кто-то настойчиво говорил о том, что едва ли не главным зачинщиком беспорядков был знаменитый казахский поэт Олжас Сулейменов. Действительно, толпа требовала, чтобы он выступил на митинге. Но когда я спрашивал у казахских товарищей, где Сулейменов, Камалиденов ответил, что он уехал из города и его не нашли. Позже я узнал, что Олжас Сулейменов был в те дни в городе, хотел выступить перед согражданами, но ему не дали этого сделать. У меня закралось сомнение: так уж хотели некоторые руководители республики установить там порядок… Недаром они обвиняли во всем сторонников Кунаева… Обо всем доложили в ЦК КПСС Разумовскому и просили его переговорить с Кунаевым, чтобы он вмешался и, пользуясь своим авторитетом, призвал жителей Алма-Аты к прекращению беспорядков. Вскоре нам сообщили, что Горбачев якобы говорил с Кунаевым на эту тему. Мы назначили наши армейские операции на 18 часов. Затем, посоветовавшись, решили отложить их еще на час. Именно тогда и состоялся разговор Горбачева с Кунаевым. Прошел час. Мы решили подождать еще полчаса.

К нашему удивлению, за эти полчаса ни на одной из прилегающих к площади улиц, не говоря уже о самой центральной площади, демонстрантов не оказалось. Кто дал команду уйти и прекратить беспорядки? Ответить на этот вопрос так никто и не смог, и теперь вряд ли кто-нибудь сможет. Во всяком случае, стало очевидно, направлялись все выступления откуда-то из другого места и кое-кто из руководителей республики имел к ним причастность. Не хочется бросать тень на кого бы то ни было, ибо явных доказательств нет, но предположения существуют, и они небезосновательны…

На следующий день Соломенцев и Колбин проехали по городу, побывали на многих предприятиях. Я присутствовал на этих встречах, всюду беседы проходили в одном ключе: «Надо наводить в республике порядок, мы живем здесь как братья, у нас нет друг с другом никаких счетов, а все эти бесчинства организовали мафиозные структуры, криминальные элементы, взяточники, коррумпированные чиновники, которые боялись, что после прихода Колбина ситуация в республике может измениться, и тем, кто получил слишком много благ, прячась за спиной Кунаева, придется за все ответить».

Далее генерал Бобков пишет, что «совершенно ясно только одно: произошедшее тогда в Казахстане – результат непродуманных действий руководства ЦК КПСС. В Москве вдруг решили, что возглавлять ЦК партии Казахстана почему-то должен обязательно русский. Видимо, тут сказалась и неприязнь к Кунаеву как человеку, близкому к Брежневу, со стороны Горбачева и его команды. В общем, назначение Колбина было явно непродуманным шагом, оно породило негативные настроения в руководстве Казахстана. Безусловно, тяжелый осадок был после этих событий и у Назарбаева, ибо он стал жертвой интриги, которую плел Камалиденов, пользуясь поддержкой в аппарате ЦК КПСС. А интриги в таком серьезном деле, как руководство республикой, всегда приводят к одному: простые люди за все платят своей кровью».

Следует добавить, что ЦК КПСС не оставил без внимания Закаша Камалиденова, предложив его кандидатуру на высокую должность Председателя президиума Верховного совета Казахской ССР, на которую он был избран 10 февраля 1988 года. Н.А. Назарбаев продолжал работать Председателем правительства Казахстана. Благодаря такому решению ЦК КПСС, казалось бы, никто из претендентов на пост первого секретаря ЦК Компартии Казахстана не был обижен, если не брать во внимание весь казахский народ.

Камалиденов в своей книге категорически отрицает мнение о своем стремлении занять пост первого руководителя Казахстана.

Он пишет, что Г.Колбин больше увлекался показухой в работе: создавал многочисленные комиссии, штабы, проводил бесплодные совещания с 9 утра до 21 часа, ежедневно подолгу беседовал с В.М Мирошником – председателем КГБ и Г.Н Князевым – министром внутренних дел республики. Его изучение казахского языка было чисто показным. Он беспощадно преследовал людей, не согласных с его требованиями… «Мы поражались его идеям, которые не имели никакой реальной основы».

Олжас Сулейменов

Как сказано в приведенном выше фрагменте книги Ф.Д. Бобкова, «кто-то настойчиво говорил о том, что едва ли не главным зачинщиком беспорядков был знаменитый казахский поэт Олжас Сулейменов».

Олжас Сулейменов

Олжас Омарович Сулейменов – поэт, писатель-литературовед, общественно-полити-ческий деятель Казахстана, дипломат. Пишет на русском языке.

Он родился в 1936 году в Алма-Ате, в семье офицера казахского кавалерийского полка. Отец был репрессирован в 1937 году. Позже Лев Гумилев рассказывал Олжасу, что сидел с его отцом в норильском лагере, где его расстреляли.

В 1954 году, окончив школу, Олжас поступил на геологоразведочный факультет Казахского госуниверситета, окончил его в 1959 году, инженер-геолог. Последние годы учебы совмещал с работой в геологоразведочных партиях.

Литературной работой он занялся в 1955 году. С 1958 по 1961 год учился в Москве, в Литературном институте имени А.М. Горького, на отделении поэтического перевода.

В 1962–1971 годы Сулейменов – литературный сотрудник газеты «Казахстанская правда», главный редактор сценарно-редакционной коллегии киностудии «Казахфильм», заведующий отделом журналистики в журнале «Простор».

В 1971–1981 годах – секретарь правления Союза писателей Казахстана. С 1972 года председатель Казахского комитета по связям с писателями стран Азии и Африки. С начала 1970-х и до конца 1980-х Сулейменов – заместитель председателя Советского комитета по связям со странами Азии и Африки.

В 1975 году вышла его «Аз иЯ. Книга благонамеренного читателя». Книга получила резко отрицательный резонанс в Москве, была запрещена, 8 лет автор не издавался и практически перестал писать стихи.

Олжаса Сулейменова причисляют к поэтам-шестидесятникам. Он был дружен с поэтами из этой когорты: Андреем Вознесенским, Евгением Евтушенко, Робертом Рождественским.

Увлеченный стихами Сулейменова о казахском поэте и народном герое Махамбете, Вознесенский сам создал цикл «Читая Махамбета». Вот строки из нее:

Зачитываюсь Махамбетом,

Заслышу Азию во мне,

Антенной вздрогнет в кабинете

Стрела, торчащая в стене.

А стихотворение «АТЕ 36-70» или «2 секунды, 20 июня 1970», Вознесенский посвятил Олжасу и автоаварии, в которую они попали под Алма-Атой.

Стихотворение Роберта Рождественского «О друзьях» начинается так: «Олжас, Мумин, Виталий…».

Римма Казакова в 1968 году написала целое стихотворение: «Люблю тебя, товарищ мой Олжас».

Велика была популярность поэта по всей стране.

Молодой поэт писал стихи на русском языке и был поначалу известен только у себя на родине. Широкую известность он получил весной 1961 года. Он вернулся в Алма-Ату и подрабатывал в газете «Казахстанская правда». 11 апреля осведомленный о грядущих событиях на Байконуре, редактор газеты Федор Боярский заказал ему стихи о полете человека в космос. За ночь Сулейменов набросал несколько строк, и 12 апреля, когда объявили о полете Гагарина в космос, стихи уже были опубликованы в газете, а листовки со стихотворением Сулейменова разбрасывали с самолетов над Алма-Атой и другими городами Казахстана. Впечатленный эпохальным событием, поэт за неделю превратил эти стихи в поэму «Земля, поклонись человеку!», и уже в мае она вышла в свет.

25-летнего Сулейменова стали включать в состав советских делегаций, ездивших в Европу и США. Он читал свою поэму в Колумбийском университете (Нью-Йорк) и парижской Сорбонне. Дебют оказался блестящим. Впоследствии именно его строка «Земля, поклонись человеку» была начертана на пьедестале обелиска работы Рукавишникова, установленного на месте гибели Юрия Гагарина под Киржачом во Владимирской области.

Такой видный человек в СССР должен был быть в рядах партии, и в 1969 году Сулейменов стал членом КПСС. Ему заказали поэму к 100-летию Ленина, но вместо нее он принес в издательство свою «Глиняную книгу», которую восторженно встретила советская интеллигенция. Эта поэма считается лучшим произведением Сулейменова. Но государственную премию имени Абая он получил за пафосную поэму «Синие острова» (1973).

«Аз и Я» и «Слово о полку Игореве»

Сулейменов известен как автор ряда работ, посвященных «Слову о полку Игореве». Он заинтересовался этой темой еще в 1960 году, будучи студентом Литературного института, публиковал работы о «Слове» с 1962 года.

О своей концепции Сулейменов говорил:

«Я впервые заявил, что „Слово о полку Игореве“ было написано для двуязычного читателя двуязычным автором. Допустим, русским, который владел и тюркскими языками. Значит, на Руси тогда существовал билингвизм. Я попытался это доказать, опираясь на данные многих древнерусских источников. В советской исторической науке считалось, что в русский язык за время половецкого и татаро-монгольского нашествия попало всего несколько тюркских слов, таких как «аркан» или «кумыс». Я же говорил о НЕВИДИМЫХ тюркизмах, которые всегда считались русскими. Вот это и потрясло академиков. Я, как ни странно, оказался первым двуязычным читателем „Слова о полку Игореве“.

Книга вызвала идеологические «проработки», обвинения в «национализме», «пантюркизме», «методологических ошибках». Только обращение Кунаева к генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу помогло автору и разбирательство по книге на литературную тему из ЦК КПСС передали в Академию наук СССР.

Тогда же было проведено особое заседание Академии наук СССР по книге «Аз и Я» в зале Отделения общественных наук на Волхонке. По списку пропустили в зал 47 академиков, членов-корреспондентов и рядовых докторов наук. Обсуждение длилось с 9 часов утра до 18, без перерыва на обед. Открыл его академик Б.А. Рыбаков словами: «В Алма-Ате вышла яростно антирусская книга – „Аз и Я“ стотысячным тиражом». Его поддержал виднейший специалист по «Слову» академик Д.С. Лихачев.

Сам Олжас Сулейменов говорил об этом со всей ясностью, обращаясь к Д.А.Кунаеву и членам Бюро ЦК Компартии Казахстана.

«Я не раз обращал в книге внимание читателя на то, что она адаптирована для несведующего в специальных вопросах лингвистики, и потому на ней не стоит гриф академического издательства; это книга писателя и адресат у ней определенный. Цель ее – заинтересовать широкого читателя кругом проблем, не выходящих за пределы академических институтов. Может быть горячо протестовал против превращения истории и лингвистики в кабинетные науки. Мечтал привлечь к ним одаренных людей, будущих деятелей наук, результаты которых прямо обращены на воспитание мировоззрения.

И, в качестве доказательства обоснованности моих гипотез, я предполагал сразу опубликовать труды, записанные вполне «научно».

Но рссчет мой не оправдался. Книга, задуманная как эмоциональное предисловие, начало триптиха, неожиданно для меня была воспринята в качествке самостоятельной величины, высказано окончательное суждение по всем вопросам в ней обозначенным».

Этот документ представил нам давний исследователь творчества Олжаса Сулейменова известный историк, писатель Владислав Владимиров из своего Личного фонда АПРК – Архива Президента Республики Казахстан – Фонд 171 –НЛ, дело 95, опись 1, лист 29.

Долгое время Олжас Сулейменов возглавлял посольство Республики Казахстан в Италии, успешно сочетая результативную дипломатическую деятельность с творческой работой. Общеизвестен его капитальный труд «Тысяча и одно слово». Актуальные проблемы самого большого звучаия подняты им в ярких выступлениях на международных форумах, в средствах массовой информации, на встречах с читателями. Он по-прежнему остается одним из самых уважаемых и любимых в библиомире поэтом великой школы переустройства человеческого сознания на истинно гуманистических началах.

Общеизвестна роль Олжаса Сулейменова в организации мощного антиядерного движения «Семей – Невада», которое привело к резкому сокращению испытаний оружия массового поражения и закрытию Семипалатинского полигона.

С 2002 года Сулейменов – постоянный представитель Казахстана в ЮНЕСКО (Париж).

Новоузенские события на Мангышлаке

Вторыми по масштабу после Алматинских событий в декабре 1986 года стали трагические Новоузенские события июня 1989 года. Хорошо организованные выступления казахского населения города Нового Узеня Мангышлакской области были направлены против кавказцев: чеченцев, ингушей, азербайджанцев, захвативших всю торговлю в городе. Это было поводом для раскрытия более глубинных причин недовольствия политического и экономического характера. Эти выступления начались 16 июня 1989 года с банальной бытовой ссоры, в результате которой произошло убийство казаха. В ответ – еще убийство. А затем – стенка на стенку тысячи людей с каждой стороны. С каждой стороны погибли по нескольку человек. В скором времени антикавказские выступления казахского населения охватили почти все города и поселки полуострова Мангышлак.

21 июня 1989 годав Алма-Ате состоялась пресс-конференция. На вопросы корреспондентов центральных и республиканских средств массовой информации о беспорядках в Новом Узене отвечали только что вернувшиеся с места событий председатель Президиума Верховного совета Казахской ССР М.Р. Сагдиев, секретарь ЦК Компартии Казахстана У.Д. Джанибеков, прокурор республики Г.Б. Елемисов, председатель КГБ Казахской ССР В.М. Мирошник. В ходе беспорядков был нанесен немалый материальный ущерб: повреждено свыше 50 объектов торговли и быта, сожжено шесть автомобилей, ограблен винно-водочный магазин, выбиты окна во многих жилых зданиях, общежитиях и т.д.

Местные и республиканские власти предпринимали все меры для примирения сторон, но их усилия были тщетными: население не отступало от своего требования немедленно выселить всех кавказцев. В городе ввели комендантский час, для этого были привлечены воинский контингент, сотрудники органов МВД Казахстана и МВД СССР. Самолетами в аэропорт города Шевченко доставили около тысячи военных, которых потом переправляли в Новый Узень. В первую очередь, самолетами, которые доставляли воинский контингент на Кавказ, эвакуировали несколько тысяч женщин, детей и стариков.

В Шевченко (ныне Актау) немало уникальных промышленных объектов. Для защиты этих предприятий правительство СССР направило из города Минеральные Воды два вертолета со спецназом. С их помощью удалось восстановить порядок в близлежащих районах и пригородных поселках города Шевченко.

События достигли своего апогея 22 июня 1989 года, когда из других районов и городов области в город Шевченко прибыли несколько сот участников антикавказского выступления и их поддержала некоторая часть шевченковцев. На железнодорожной станции Мангышлак они заблокировали здание райкома партии, агитировали местное население поддержать их. В гуще этих событий находилось неформальное движение «Парасат», выдвинувшее жесткие и неисполнимые требования: в трехсуточный срок выселить из города всех кавказцев, переименовать город Шевченко в Актау, 50 % школ и детских садов сделать казахскими. Демонстранты собрались на площади у дома № 22 в 11-м микрорайоне, напротив административных зданий горкома партии и горисполкома.

Более 350 человек из числа собравшихся на площади демонстрантов пригласили в актовый зал горкома партии для обсуждения их требований. Услышав, что удовлетворить эти требования невозможно ни местным властям, ни центральным, они потребовали провести по центральной улице города демонстрацию представителей населения всей области. Конечно, им отказали. Одним из основных аргументов отказа было то обстоятельство, что среди участников этого собрания не оказалось ни одного жителя города Шевченко.

При этом открыто проявляли себя активисты движения «Парасат», которыми руководил Саин Надирович Шапагатов, бывший штатный работник Мангышлакского обкома Компартии Казахстана.

События в Шевченко и его окрестностях нанесесли огромный моральный ущерб межнациональным отношениям.

Свидетелем мангышлакских событий был Совет Алтайбек– один из авторов данной книги, который в эти годы работал председателем исполкома Шевченковского городского Совета народных депутатов и совместно с городским активом законными средствами противодействовал проявлениям национализма и экстремизма.