54. Российские и казахские просветители. Россия открывают широкую дорогу народному просвещению и культурному развитию Степного казахского края

Уже было сказано, что стали открываться медресе и начальные школы для казахских детей в Оренбурге, Омске, Семипалатинске и Верном, что отдельные родители, особенно султанского сословия, смело стали отдавать своих детей на обучение в русские школы и военно-учебные заведения. Российские власти всячески способствовали этому процессу, поскольку получившие российское образование молодые казахи значительно облегчали более полный охват кочевого и разбросанного по бескрайной степи народа общим порядком, установленном законами Российской империи. В пропаганде российского просвещения и русской культуры особое место занимают Чокан Валиханов и его бабушка Айганым. О них мы уже вспомнили. Теперь поговорим о подхвативших их культурно-просветительскую эстафету деятелях. Это были Ибрай Алтынсарин и Абай Кунанбаев.

В развитие культуры Казахстана второй половины XIX в. заметный вклад внесли революционные разночинцы, отбывавшие ссылки в Казахстане. В крае возник ряд народнических кружков, в которых обсуждалось много вопросов, в том числе и национальный, но основное их направление состояло в просветительной деятельности.

Одним из центров научных исследований Казахстана являлся Оренбург, в котором находился отдел Русского географического общества и Тургайский статистический комитет. В числе их членов были Н. Дмитриев, Б. Скалов, П. Добровольский, ряд других ссыльных. Вместе с ними работали казахи Т.Сейдалин, Б. Даулбаев, С. Джантюрин, Б. Наурызбаев и др.

Центром краеведения был Уральск, где собирались и обрабатывались различные материалы, издавались в виде статей.

Важным культурным и научным центром являлся Омск, где политические ссыльные объединялись в отделении Географического общества и Акмолинском статистическом комитете. Среди активных участников их были Ф. Щербина, Г. Н. Потанин, Н. Петропавловский, А. И. Сведенцов, Л. К. Чермак, Д. Клеменц, В. Остафьев, Н. М. Ядринцев, к ним примыкали А. Букейханов, М. Чорманов, Н. Джетпысбаев.

Центр изучения казахского края в Семипалатинске был обязан своим возникновением политическим ссыльным Е. П. Михаэлису, С. Гроссу, А. Леонтьеву и др.

Центром изучения Южного Казахстана были научные учреждения Ташкента, где научной деятельностью занимались народники П. И. Пашино, Г. С. Загряжский, Д. Иванов, Г. Усов, И. Гейер, Е. Смирнов и др. В тесной связи с ними были местные краеведы. В «Материалах для статистики Туркестанского края», «Сборнике материалов для статистики Сырдарьинской области», «Туркестанских ведомостях» увидело свет множество исследований народнического направления.

В Семиречье, Верном научной деятельностью занимались народники Г. С. Загряжский, Р. И. Метелицын, В. А. Монастырский, А. Флеров, К. Вернер, С. М. Дудин и ряд ссыльных поляков.

Ссыльные революционеры исследовали прошлое и настоящее казахского народа с позиций народничества. Так, в этнографические описания они всегда включали социальные и политические вопросы. Их исследования и статьи, как правило, имели социальное звучание.

Во второй половине XIX в. на территории Казахстана работало множество историко-статистических, этнографических, геологических и географических экспедиций. Как правило, активными участниками их были революционные разночинцы. В каждой экспедиции в качестве проводников и переводчиков принимали участие представители местных национальностей, чаще всего казахи.

Они одними из первых вступили в контакты с революционными разночинцами.

Переводчики не только многое воспринимали, но и с готовностью делились теми сведениями, которыми располагали сами, были носителями знаний, материальной и духовной культуры своего народа, знали степные предания, важнейшие решения биев, положения обычного права, ритуалы и обряды, систему ведения скотоводческого хозяйства, пути кочевания и т. д. Впоследствии многие из этих вопросов нашли отражение в научных работах народников.

Такие взаимоотношения представителей двух народов, первые многочисленные контакты между ними способствовали сближению казахов и русских. Творческое содружество казахских и русских представителей заложило демократические основы в развитие казахской общественной мысли. Представители русской демократической и революционной мысли в противовес царским колонизаторам способствовали развитию дружеских отношений между русским и казахским народами.

Вместе с И. Алтынсариным в Пограничном правлении Оренбургских казахов работали политические ссыльные А. Н. Плещеев, М. Муравский, польские ссыльные М. И. Винер, А. Пашковский, М. Лукашевич, которые не могли не оказать влияния на формирование мировоззрения казахского просветителя. В 70 – 80-х гг. через Оренбургский отдел Географического общества и газету «Оренбургский листок» И. Алтынсарин был связан с Э. С. Старшинским, Г. С Карелиным, А. А. Тилло. Все они подвергались преследованиям царизма.

Товарищем революционного демократа Д. И. Писарева по университету был ссыльный П. Н. Распопов, бывший в доверительных отношениях с И. Алтынсариным.

Ярким примером личных и идейных связей русских разночинцев и казахских просветителей являются взаимоотношения Абая Кунанбаева с Е. П. Михаэлисом, Н. И. Долгополовым, С. С. Гроссом, А Влеком. Народническое мировоззрение, и прежде всего тезис о долге интеллигенции перед народом, четко прослеживается в духовном наследии И. Алтынсарина. Глубокий интерес к прошлому и настоящему своего народа, его будущему сближало И. Алтынсарина и А. Кунанбаева с революционными народниками.

В борьбе за переустройство общества революционные народники большое внимание уделяли нелегальной и легальной печати. На территории Казахстана в ряде случаев они были организаторами периодических и продолжающихся изданий, принимали участие во всех местных изданиях. «Туркестанские ведомости», «Оренбургский листок» на своих страницах публиковали множество материалов на казахскую тематику. По казахской тематике публиковались материалы в газете «Восточное обозрение», которую редактировали Н. М. Ядринцев и И. И. Попов. В ней поднимались проблемы жизни и быта казахского народа, крестьянских переселений, здравоохранения в крае. Народнические материалы попадали и на страницы газеты «Сибирь». Основание и первые годы издания омской газеты «Степной край» целиком обязаны деятельности народовольцев. Народнические материалы на казахстанскую тематику публиковались и в «Астраханском вестнике». Значительное количество материалов о казахском народе и русских крестьянах-переселенцах публиковали газеты «Оренбургский листок», «Туркестанские ведомости», «Тургайская газета». Многие корреспонденты этих изданий находились под гласным и негласным надзором полиции.

Многоплановым было участие революционных народников в развитии педагогической мысли и школьного образования в Казахстане. В теоретических документах народнических организаций вопросы народного образования отмечались особо. Народники видели в учителе пропагандиста и агитатора, воспитателя подрастающего поколения, считали необходимыми борьбу с формализмом, зубрежкой, пробуждение интереса к учению, выполнение гражданского долга перед учащимися и народом.

Народники в Казахстане изучали состояние просвещения среди казахского и казачьего населения, а также среди крестьян-переселенцев. Изучением школьного дела в крае занимались ссыльные Б. И. Сцеборский, Н. М. Ядринцев, Г. Б. Байтов, В. А. Остафьев, М. Кулижнов, С. Л. Чудновский, Л. Чермак, С. П. Швецов. Состояние образования в крае было проанализировано по областям и городам: показаны состояние школ, количество учащихся, состав и положение учителей, материальное положение учеников, уровень преподавания. При этом особое внимание уделялось постановке начального образования. Народники правомерно считали, что царская администрация в Казахстане «равнодушно относится к народному образованию», выступали за широкое просвещение казахского народа.

Цифрами и фактами они показали низкий уровень мусульманского образования, считая, что такая школа «не может дать серьезных знаний своим питомцам».

Либеральные народники в противовес этому пытались узаконить мусульманское образование. Идеи либеральных народников смыкались с официальными установками властей. Лучшим типом школ в крае либеральные народники считали русско-казахские сельскохозяйственные школы. Но в казахских интернатах и сельскохозяйственных школах уровень организации учебного процесса не был поставлен на должную высоту. В то же время в системе образования они выступали против бюрократизма, самоуправства уездных начальников, боролись против нищенского положения школ и тяжелых условий труда учителей. Революционные народники были не только теоретиками в области школьного образования, но и практиками, стремившимися претворить в жизнь свои идеи, в частности, среди казахского народа. Такова была деятельность Б. И. Сцеборского, Л. П. Степанова, К. Щербакова, Е. Бекарюковой, Н. Беляева, А. Шайтанова, Д. Гусева, Д. Дениша, А. Прозоровского, К. Дудоладовой, И. М. Скорковского, Е. Нечволадовой, А. Калычевой. В разных местах Казахстана при участии революционных народников были открыты «Общества попечения о начальном образовании». Они вели свою деятельность в Семипалатинске, Кустанае, Актюбинске, Петропавловске, Ташкенте, Аулие-Ате, Верном.

Под их влиянием уехала учиться в вузы первая группа казахской молодежи.

Единению русской и казахской молодежи способствовали Казанский университет, специальные учебные заведения Омска.

Медики-народники работали в различных уездах Казахстана и были тесно связаны с жителями Внутренней орды, уездов Акмолинской области, Семипалатинского, Тургайского, Усть-Каменогорского уездов, Сырдарьинской и Семиреченской областей. Они были авторами многочисленных описаний и отчетов медико-санитарного состояния казахских степей. Такие материалы публиковались в местных ведомственных изданиях. Тяжелое положение с медицинским обслуживанием в аулах и городах Казахстана народники выносили на суд общественности. В их материалах вскрывалось бедственное положение казахского и русского населения, отсутствие необходимой медицинской помощи, распространение различных болезней (Д. Л. Дедлов, Л. А. Кузнецов, В. Остафьев и др.).

В период эпидемии холеры, тифа, цинги врачи-народники проявили самоотверженность. Они организовали медицинские пункты, заботились о лекарствах, в тяжелых условиях проводили приемы больных, работали в больницах, противохолерных и противотифозных бараках. За жизнь людей боролись врачи-народники Л. К. Кузнецов, Д. Д. Бекарюков, С. Н. Флоровский, К. А. Белиловский, А. Будков, Л. 3. Буйко, А. А. Полубинский и др. Особенно тяжелыми были голод и эпидемия холеры 1892 года. В этих условиях для народников в Казахстане в силе оставались теоретические положения идеологов 70-х гг. XIX в. о долге интеллигенции перед народом.

В условиях 70 – 90-х гг. врачи-народники заложили прочные основы русско-казахского сотрудничества в области медицины. Народники и казахи-фельдшеры в период голода и эпидемии в различных местах Казахстана работали вместе.

Приведя эти исторические факты, свидетельствующие о бескорыстной помощи передовой части российской интеллигенции казахскому народу в области образования, здравоохранения, культуры и познания мира, авторы – составители книги искренне верят, что все это глубоко затронет душу неравнодушного читателя. По этому поводу обратимся к всемирно известному кыргызскому писателю Чингизу Айтматову:

«Народ, у которого нет истории и культуры, подобен ребенку без отца и матери, всему учится с самого начала. Мало того, народ, потерявший свою историческую и культурную память, словно гибкая лоза – куда его согнешь, туда и пойдет».

В плеяде российских исследователей природы в целом и в особенности живой природы Средней Азии и Казахстана особое место занимает Северцов Николай Алексеевич (1827-1885).

Николай Алексеевич Северцов

Выдающийся русский путешественник, зоогеограф, один из пионеров экологии и эволюционного учения в России. В 1857-1879 годах он исследовал Среднюю Азию и Памир, выделив его в особую горную систему. Автор трудов по зоогеографическому районированию Палеарктики, по птицам России и Туркестанского края, Николай Северцов родился в дворянской семье.

Летом 1843 года Николай Северцов был принят в Московский университет. Во время учебы он встретился с известным путешественником Карелиным, после чего Средняя Азия сделалась для него научной целью всей жизни. Его зоологические наблюдения печатаются в журналах, в том числе и в «Вестнике естественных наук», издаваемом Рулье. В 1856 году в Академии наук рассматривался проект экспедиции к низовьям Сырдарьи. Были определены задачи, намечен план, отпущены деньги. Руководство экспедицией доверили Северцову. Туркестан считался тогда страной таинственной, населенной разными народами, нередко враждовавшими друг с другом. Вся территория его была разделена между тремя ханствами: Бухарским, Кокандским и Хивинским. Сведения об этой обширной территории были скудны и не всегда достоверны. Они поступали, как правило, случайно, преимущественно от русских купцов и послов. Северцову удалось добиться прикомандирования к экспедиции ботаника И. Борщова и препаратора И. Гурьянова. Оба были молоды и полны энтузиазма. 18 мая 1857 года отряд покинул Петербург. Ровно месяц ехали по трудным дорогам с краткими остановками на неустроенных станциях. Местом отдыха и окончательной подготовки экспедиции стал Оренбург – русская крепость на рубеже Европы и Азии. В конце лета 1857 года Северцов начал из Оренбурга путешествие с большим караваном в сторону Эмбы по долинам Илека (система Урала) и Темира (приток Эмбы). Обследовав Северные Мугоджары, он прошел к низовью Эмбы, где открыл выходы нефти (первые сведения о Приэмбинском нефтеносном районе), а затем исследовал северный уступ плато Устюрт. Изучив Южные Мугоджары, он пересек пески Большие Барсуки, обогнув с севера Аральское море, и мимо озера Камышлыбаш вышел поздней осенью к Казалинску, на нижней Сырдарье.

Оттуда Северцов двинулся на юг, в пустыню Кызылкум, проследил сухое русло Жанадарьи и описал восточный берег Аральского моря. К 10 декабря экспедиция вернулись на базу в форт Перовский (ныне Кзылорда) с богатыми зоологическими, ботаническими и геологическими сборами. В оставшиеся зимние месяцы занимались изготовлением чучел, определяли и этикетировали коллекции, совершали экскурсии в окрестности. Весной 1858 года коллекции были существенно пополнены, особенно за счет птиц. Будучи метким стрелком, Северцов умел, как говорили коллеги, достать труднейшую птицу , но никогда не позволял своим сотрудникам бить птиц зря. Ранняя весна ошеломила всех буйством цветения и красок. Северцов все время проводил в поле. Помехой в работе стали приступы тяжелой тропической лихорадки. Но далеко не всегда позволял он себе лежать. Часто, превозмогая боль, садился он в седло со своим неизменным ружьем. В то время на эти земли нередко нападали отдельные группы бродячих кокандцев. Они грабили аулы, угоняли лошадей, терроризировали население. Наиболее безопасным считался район озера Джарты-куль вверх по Сырдарье. Туда-то и был направлен из форта Перовского отряд солдат на рубку леса для построек. 26 апреля 1858 года вслед за ними двинулся и Северцов. Он ехал с Гурьяновым и шестью казаками. Внезапно на них напали кокандцы, человек 15. Гурьянова сразу ранили, часть конвоя умчалась за помощью. Северцов отстреливался, но ружье дало осечку: кокандец настиг его и, вонзив пику в грудную кость, снял его с лошади. Впоследствии сам Северцов вспоминал: …кокандец ударил меня шашкой по носу и рассек только кожу: второй удар, по виску, расколовший скуловую кость, сбил меня с ног, и он стал отсекать мне голову, нанес еще несколько ударов, глубоко разрубил шею, расколол череп… я чувствовал каждый удар, но странно, без особой боли. Тут подъехали остальные кокандцы и предотвратили убийство, рассчитывая сохранить пленника живым для получения выкупа. Сначала Северцова тащили на аркане, потом посадили на лошадь, привязав ноги к стременам. Несмотря на тяжелое состояние, большую потерю крови, мучительную жажду и невероятно трудную дорогу среди знойных песков и зарослей колючек, Северцов держался стойко. Самое поразительное, что он находил в себе силы наблюдать местность. Приметил необычайно высокий саксаульник, до трех сажен высотой, сову в безводных песках, вид которой определить ему, однако, не удалось, поскольку в схватке он потерял очки. Обратил внимание на почвы, подосадовал, что с лошади не мог различить деталей. Тем не менее впоследствии он записал свои наблюдения.

Кокандцы поняли, что их пленник личность немаловажная, и повезли его в город Туркестан к своему правителю беку. Подъезжая к Туркестану, Северцов еле держался на лошади. После допроса его заперли в помещение, весьма похожее на тюрьму, и даже скверную тюрьму. Настроение и здоровье все ухудшались, исчезла надежда на освобождение Так прошло около месяца. Между тем русские власти энергично требовали немедленного освобождения ученого, угрожая военным походом. Туркестанский бек испугался и решил отпустить Северцова. Из опасения, что пленник не вынесет тяжелого переезда, его начали усиленно лечить. К ранам прикладывали парную баранину и присыпали порошком, в состав которого входила толченая скорлупа черепашьих яиц. Лечение оказалось эффективным, к тому же крепкий организм и радостное ожидание освобождения способствовали восстановлению сил. Через месяц, 27 мая 1858 года, Северцов вернулся в форт Перовский. Здоровье Северцова постепенно улучшалось. Он начал разбирать коллекции, понемногу экскурсировал. Так, он поднялся на баркасе вверх по Сырдарье и Куандарье, а затем исследовал соленые озера Культуз и Арыстуз в Голодной степи. 1 сентября 1858 года Северцов завершил работы в Средней Азии и вместе с отрядом выехал в Оренбург. Здесь он составил письменный отчет об экспедиции для Академии наук, все коллекции и материалы отправил С Гурьяновым в Петербург, а сам уехал в Воронежскую губернию долечиваться и повидаться с родными. Итак, Сырдарьинская экспедиция, рассчитанная на два года, закончилась за 16 месяцев. Программа ее тем не менее была перевыполнена. По материалам экспедиции Северцов составил карты Арало-Каспийской степи, подробно описал рельеф, климат и растительность этого края, отметил процесс усыхания Аральского моря и первый определил древние границы между Каспием и Аралом.. В конце 1859 года Северцов получил заманчивое предложение занять кафедру зоологии в Казанском университете. Но он предпочел войти в Комитет по устройству Уральского казачьего войска, чтобы заняться исследованием нового района. Земля Уральского казачьего войска в основном правобережье Урала посещалась многими учеными, но ввиду сложной топографии местности была изучена слабо. В марте 1860 года Северцов выехал в Уральск в качестве члена комитета. В обязанности ему вменялось естественно-историческое исследование земли уральских казаков. Кроме того, он добился права вести полевые исследования и по собственной программе. Северцов многократно посещал Уфу, Оренбург, Уральск и Гурьев, всесторонне обследовал озеро Шалкар с рекой Солянкой, горы Большой и Малый Индер и прилегающие к реке Урал районы.

В его работе преобладали тогда общегеографические и экономико-географические исследования. В октябре 1862 года ученый покинул берега Урала, отправившись за границу. Он хотел сравнить свои коллекции с зарубежными музейными образцами. После плена у кокандцев он искренне думал, что с далекими экспедициями покончено. Летом 1863 года Северцов согласился переехать в Киев и занять должность профессора зоологии в университете. Но именно в это время готовился поход генерала М. Г. Черняева в междуречье Чу и Сырдарьи. Северцов без колебаний вернулся на трудную и опасную стезю путешественника. Пять лет лелеял он мечту об исследованиях Высокой Азии, то есть горной части Туркестана. 1 мая 1864 года прибыл он в Верный (Алма-Ата) и вместе с препаратором выступил вслед за отрядом на запад. С Кастекского перевала (Заилийский хребет) открывалась Северцову грандиозная панорама Тянь-Шаньских гор. Северцову удалось наконец побывать в горах Каратау, на которые в 1858 году он мог лишь с горечью глядеть из своего плена. Теперь он тщательно исследовал их. Осмотрел также бассейны рек Таласа и Чаткала, совершил много высокогорных экскурсий, объездил окрестности Чимкента, Пишпека (Бишкека), Аулие-Аты (Джамбула). В центре внимания Северцова оказался Киргизский хребет, который поразил его и орографией, и богатством недр, и контрастностью пейзажей на разных высотах. Именно здесь впервые возникла у Северцова развитая им впоследствии мысль о вертикальных зонах, поясах. С долины реки Исык-Ата Северцов поднялся по северному склону Киргизского хребта до зоны ельника, но добраться до снежных вершин времени уже не было. Северцова, как и каждого, кто впервые попадает в Среднюю Азию, потрясли контрасты. Контрасты во всем: зной у подножия гор, в то же время дождь на их склонах, а еще выше снегопад. Глубокое впечатление произвели на Северцова такие грандиозные сооружения природы, как снежные мосты. Мосты эти Северцов видел в Кара-Кыспакском ущелье. Лавины, срываясь с огромной высоты с совершенно отвесных скал, накопляются над рекой в одном и том же месте и образуют плотные арки с полукруглыми сводами. Сверху снег порастает микроскопическими красными водорослями, что и придает мостам розовую окраску. Северцов насчитал семь таких мостов. Возвращался ученый из экспедиции с богатыми впечатлениями. Он увозил с собой готовый материал для отчета, первую геологическую карту Киргизского хребта, таблицу высот и ценные коллекции. 14 сентября 1867 года началось самое значительное исследование собственно Тянь-Шаня – поездка в центральную его часть на Нарын и Аксай. Северцов с отрядом в 15 человек, проводниками, двумя переводчиками и 40 стрелками направился из Верного к югу по реке Тургени (приток Или) к Заилийскому Алатау. Через Карача-Булакский перевал подошли к восточной оконечности озера Иссык-Куль. Необходимо было достичь цели до снегопада и буранов. Северцов, оставив задания участникам экспедиции, двинулся с препаратором Скорняковым вниз по долине Мерке, к реке Чарын, которая в верхнем течении называется Актогай. Здесь она с бешеной силой прорывается через мрачное дикое ущелье. На обратном пути Северцов и Скорняков потеряли направление и друг друга. Лишь через двое суток измученные, но переполненные впечатлениями, добрались они до отряда. База располагалась в маленьком укреплении Аксу близ устья реки Каракол. После короткого отдыха Северцов впервые близко подошел к озеру Иссык-Куль. Исследовав его берега, экспедиция перевалила через Терскей-Ала-Тоо и по Барскаунскому ущелью направилась к югу. На перевале Барскаун попали в туман с мелкой снежной изморозью. Потом началась метель с сильным ветром. Путешественники были легко одеты, так как раньше стояла теплая погода. Промокшие и застывшие, они разбили лагерь в южных предгорьях хребта Суек у замерзшего озерка. Здесь Северцов открыл новый вид мелких, очень красивых птиц, которых он назвал расписная синичка. В течение трех дней, проведенных отрядом на Аксайском плоскогорье, свирепствовала метель; условия работы были почти нестерпимы; только Северцов с его исключительной выносливостью и работоспособностью мог продолжать исследования и вдохновлял своим примером остальных.

Северцов по снегу пересек сырты в юго-западном направлении и через несколько перевалов в начале октября снова вышел к Нарыну, затем на юге исследовал долины рек Ат-Баши (система Сырдарьи) и Аксай (бассейн Тарима) и проник в юго-западную часть хребта Какшаал-Тоо. Он был первым европейцем, прошедшим в эту часть Центрального Тянь-Шаня. Наконец-то сбылась мечта многих поколений ученых. С трудом пробирался отряд по заснеженным сыртам. Люди скользили по обледенелым скалам, рискуя сорваться в пропасть. Опытные проводники лишь чутьем угадывали дорогу по ущельям и обрывам, где едва ступали верблюды. Особенно страдали путники от холода. Однако, несмотря ни на что, ученый продолжал наблюдения. Здесь он обнаружил новые виды животных, в частности диких горных баранов качкаров (архаров), а также дикого горного козла теке, кашмирскую козу, дикобраза. Особенно гордился Северцов кумаем, которого он назвал снежным грифом. Ученому повезло: добытый им огромный экземпляр этой осторожной птицы высокогорья, крылатого чудища Тянь-Шаня имел размах крыльев 2 метра 88 сантиметров, а длина его равнялась 1 метру 28 сантиметрам. 9 октября отряд достиг среднего течения реки Нарын. Чем дальше, тем труднее становился путь; проводники начали роптать, отказывались идти, но Северцов подбадривал всех и упорно шел вперед. Однако усилившиеся холод и метель все же заставили путников 17 октября двинуться обратно. Так, русский ученый, пройдя по тянь-шаньским сыртам, первым из европейцев достиг 41° с. ш. в южной части Тянь-Шаньского нагорья. 20 октября достигли ущелья Чар-Карытма, из которого открывался величественный вид на северные берега Нарына. При переходах через горные потоки лошади нередко падали и скользили по обледенелому дну и валунам, загромождавшим реку. 30 октября прибыли в Токмак. Лежа в теплом халате (Северцов изредка позволял себе эту роскошь на привалах) и прихлебывая из пиалы чай, он делал заметки в своей записной книжке: «Метель была забыта на радостях, что наконец-то ночую за тем самым хребтом Болгар, или Суек, на который с Зауки и Барскауна только смотрели Семенов и Проценко и где не было европейской ноги. Собрано 4000 экземпляров животных». Если прибавить к этому ботанические коллекции из 3000 гербарных листов и 800 образцов минералов, то будет ясно, почему так благодарили Северцова хранители музеев Петербурга. Последующие два месяца Северцов провел в Ташкенте. Здесь он подружился с художником В. В. Верещагиным.

К началу 1869 года Северцов вернулся в Петербург. Он прославился своими исследованиями в Туркестане, его имя теперь было известно не только в России, но и за границей.

В 1878 году Географическое общество наградило Северцова медалью Литке, а в 1883 году Золотой Константиновской медалью. Отзыв вице-президента Русского Географического общества Семенова-Тян-Шанского, высоко ценившего Северцова, гласил: Памирское путешествие достойным образом увенчало почтенные его труды… В своем интереснейшем сообщении в Географическом обществе он превзошел самого себя. Казалось бы, Северцов познал природу Средней Азии досконально. Тем не менее требовательный к себе ученый не удовлетворился достигнутым, для обобщения ему не хватало каких-то штрихов, уточнений, и он в 1879 году совершает путешествие в Семиречье. Экспедиция дала возможность Северцову собрать недостающие сведения для задуманного большого труда о распространении животных Средней Азии. Однако опубликовать его при жизни Северцову не удалось. Изданы были лишь отдельные фрагменты. Северцов прибыл в Петербург из Семиречья совсем больным. По настоянию родных и друзей он принял решение покончить с экспедициями. Северцов занялся разбором коллекций, заметок и дневниковых записей. В 1880 году наступила пора кабинетной работы. Семья уже постоянно жила в Москве. 26 января 1885 года Северцов выехал в коляске, запряженной тройкой лошадей, из Петровского. Лошади не удержались на обледенелом берегу реки, и коляска с разгона угодила в большую полынью. Северцов выбрался на лед, но упал и потерял сознание. Через полтора часа приехавший врач установил смерть. Северцов был похоронен на старинном кладбище близ его усадьбы в родном Петровском.

Ибрай Алтынсарин

Ибрай Алтынсарин (1841–1889), представитель этнического казахского рода, родился в Кустанайском районе современной Костанайской области348 Казахстана. Поскольку его отец умер рано, воспитывал Ибрая его дед Балгожа би. В 1850 году он отдал внука в специально открытую для казахских детей семилетнюю школу в Оренбурге. Способный ученик, кроме школьной программы, самостоятельно познакомился с произведениями классиков русской и мировой литературы.

По окончании школы работал секретарем своего деда бия и младшим переводчиком в Оренбургском областном правлении. В 1860 году начальник областного правления поручил ему открыть начальную школу в Оренбургском (Тургайском) укреплении и назначил учителем русского языка. Так началась профессиональная педагогическая деятельность Ибрая Алтынсарина. Его настойчивая разъяснительная работа позволила собрать средства для строительства школы и сформировать контингент учащихся. Школа открылась 8 января 1864 года. Учеников тогда было всего 14 человек. Затем при школе открылся интернат для детей кочевников.

Ибрай Алтынсарин

По поручению генерал-губернатора Оренбургского края Алтынсарин работал Тургайским уездным судьей, затем стал инспектором губернского управления просвещения. Работая в этой должности, он всеми силами способствовал открытию по одной светских русско-казахских двухклассных школ и училищ в Илекском, Тургайском, Кустанайском и Иргизском уездах349. Все школы обеспечивались библиотеками. Ибрай Алтынсарин всесторонне обосновывал необходимость открытия начальных передвижных – в летнее время – школ во всех волостях, чтобы охватить просвещением детей полукочевых народов. Причем по всей России. Исключительная заслуга Ибрая Алтынсарина – открытие в Орске 10 апреля 1888 года специализированной школы для подготовки учителей из казахской молодежи, успешно окончившей русско-киргизские школы в Тургае и Иргизе. Более того, Алтынсарин берется за организацию экономического, сельскохозяйственного и ремесленного образования для казахской молодежи в училищах. Он настойчиво убеждал власти Тургайской области на необходимости открытия в каждом уезде женских школ-интернатов.

Перед смертью великий казахский просветитель завещал свое личное имение в Кустанае сельскохозяйственному училищу, ожидающему своего открытия.

Он умер в 1889 году в расцвете сил и таланта. Администрация Тургайской области, исполняя настойчивые требования Алтынсарина, после его смерти открыла училища с женскими интернатами в Тургае (1891), Кустанае (1893), Карабутаке (1895) и Актюбе (1896). Все это свидетельствует о том, что губернаторы Оренбургского края и входящих в него областей, всячески поддерживали начинания Ибрая Алтынсарина, увидев в нем выдающегося организатора народного просвещения для всех народов России и в особенности для казахов, для которых это было совершенно новым делом.

А сколько учебно-методических пособий и учебников написано Алтынсариным для русско-киргизских (казахских) школ и училищ. Например, только в 1879 году увидели свет два его учебника: «Казахская хрестоматия» и «Начальное руководство к обучению киргизов русскому языку». Причем оба они вышли на кириллице.

В своих публикациях и статьях Алтынсарин поднимал такие острые вопросы, как использование земель, переход к оседлой жизни, роль всякого труда, польза учебы и получение знания и профессий. Он постоянно призывал казахскую молодежь упорно учиться, чтобы получить знания и мастерство, освоить технику, как это делают в передовых странах Европы. Все творчество Ибрая Алтынсарина: стихи, поэмы, новеллы, переводы – призывают к исключительно благородной цели: упорной учебой, осваивая многогранные знания, накопленные человечеством, способствовать культурному развитию своего народа. Кто будет спорить с этой истиной!?

Имя великого казахского просветителя увековечено: его именем названы аулы, школы, институт, горная вершина, район, где он родился.

Абай Кунанбаев

Не менее колоритна личность Абая Кунанбаева (1845–1904), великого казахского поэта, просветителя и мыслителя, знатока и ценителя народной музыки, композитора, основоположника национальной письменной литературы, пропагандиста русского языка, русской и европейской культуры. Сын старшего султана Каркаралинского округа Кунанбая Ускенбаева, он учился в медресе муллы Ахмет-Ризы в Семипалатинске, где получил возможность широко ознакомиться с арабской и персидской литературой, самостоятельно изучив эти языки. Он был знаком с произведениями классиков Ближнего Востока: Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза и других. В Семипалатинске Абай посещал русскую школу и упорно занимался в публичной библиотеке.

Абай Кунанбаев

Абай Кунанбаев был еще и композитором, знатоком и ценителем народной музыки.

В своем творчестве он использовал лучшие традиции русской классической демократической литературы, ему принадлежат высокохудожественные переводы на казахский язык ряда произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.А. Крылова, А.И. Герцена, Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого и других русских писателей. Абай энергично призывал казахское общество к сближению с русским народом, приобщению к передовой русской культуре. Собственно, распространение среди казахского населения его переводов на казахский язык пушкинских стихов из «Евгения Онегина», лермонтовских шедевров «Дары Терека», «Горные вершины…», других гениальных творений русской литературы и было одним из путей такого сближения народов. В 25-м слове своего «Назидания» Абай писал: Хорошо бы дать казахским детям образование и вполне было бы достаточно научить их сначала хоть тюркской грамоте. Но наша земля – Дар-аль-Харб, к тому же чтобы отдать детей учиться, надобно скопить богатство, необходимо знать персидский и арабский языки. Голодному ли сохранить ясность ума, радеть о чести, питать прилежание к учителю? Скудость достатков, межродовые раздоры способствуют развитию в людях таких дурных наклонностей, как воровство, насилие, стяжательство. Будет скот, значит брюхо будет сыто. А там появится и тяга к знаниям, ремеслу. Начнут люди подумывать как бы получить образование или хотя бы детей чему-нибудь научить.

Нужно учиться русской грамоте. Духовные богатства, знания, искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Чтобы избежать пороков русских, перенять их достижения, надо изучить их язык, постичь их науку. Потому что русские, узнав иные языки, приобщаясь к мировой культуре стали такими, какие они есть. Русский язык откроет нам глаза на мир. Изучив язык и культуру других народов, человек становится равным среди них, не унижается никчемными просьбами. Просвещение полезно и для религии…

Русская наука, культура – ключ к мировым сокровищам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий.

Казахи, обучающие детей в русских школах, пытаются использовать их грамотность как знак превосходства в распрях с сородичами. Избегай этих намерений. Стремись научить детей честным и разумным трудом добывать свой хлеб, пусть другие последуют доброму примеру, тогда мы не будем терпеть произвол вельможничающих русских, коль у них нет единого для всех закона. Нужно учиться, чтобы узнать то, что знают другие народы, чтобы стать равными среди них, чтобы стать защитой и опорой для своего народа. Пока из той молодежи, что получила русское образование, не вышло выдающихся личностей. Потому что родители и родственники портят их, сбивают с праведного пути. И тем не менее они намного лучше тех, кто не получил никакого образования. Жаль только, что всей их образованности хватает лишь на то, чтобы растолковывать чужие слова. Состоятельные люди редко отдают своих детей в учение, они скорее всего отдадут детей бедняков на поругание и унижение русским учителям. Чему они могут научиться, эти несчастные?

Ссорясь с родственниками, некоторые восклицают: «Чем терпеть ваши обиды, отдам сына в солдаты, а сам отращу волосы и бороду!» Не боятся такие люди ни божьей кары, ни людского позора. Чего может достичь отпрыск такого человека, если даже и получит образование? Да и многое ли даст ему это образование? Далеко ли уйдет он от других? Учатся абы как: пришел, посидел, ушел. Никакого стремления, никакого усердия. Отец с трудом соглашается отдать ребенка в учение, когда кто-то другой берет на себя все расходы. Разве он согласится расстаться с добром ради обучения ребенка?

Мой тебе совет, можешь не женить сына, не оставлять ему богатых сокровищ, но обязательно дай ему русское образование, если даже придется расстаться тебе со всем нажитым добром. Этот путь стоит любых жертв.

Бога почитай, людей стыдись! Если хочешь, чтобы сын твой стал человеком, отдай его в учение! Не жалей добра!

Останется он необразованным негодяем, кому от этого польза? Станет ли он утешением для тебя? Будет ли счастлив сам? Облагодетельствует ли свой народ?... Эти слова великого казахского просветителя никогда не потеряют своей актуальности для всех народов мира.

В Семипалатинске у Абая возникла тесная дружба с русскими политическими ссыльными Е.П. Михаэлисом, М.И. Долгополовым и другими представителями русской прогрессивной интеллигенции.

Вопреки тяге Абая к творчеству и просветительской работе, его отец – бывший старший султан Каркаралинского округа – привлек его к административной работе. Абая неоднократно избирали волостным управителем, он пользуется авторитетом у простого народа и вышестоящих русских чиновников благодаря своему широкому кругозору и стремлению внести в казахское общество больше грамоты, знаний и культуры, уважения к установленным правилам и нормам российских законов. В 1886 году по предложению Е.П. Михаэлиса его избрали полным членом областного статистического комитета.

В апреле 1885 года под началом генерал-губернатора Семипалатинской области Цеклинского в местности Карамола у реки Шар проводился чрезвычайный съезд, на который должны были собраться более ста волостных управителей, биев и старшин пяти уездов губернии, чтобы рассмотреть нормы закона, касающиеся применения наказания за уголовные преступления семипалатинских казахов. Образованную для подготовки съезда комиссию возглавил Абай Кунанбаев. Правила, состоящие из 93 статей, были подготовлены за трое суток. Особенно ценными и действенными были статьи, предусматривающие наказания за кражи и унижения женщин. Эти положения закона не очень устраивали своевольных степных баев-феодалов, и они устроили травлю Абая. Дело не ограничилось его тяжелыми моральными страданиями и нанесением значительного вреда его авторитету, а дошло даже до избиения. Абай вынужден был обратиться в Правительствующий Сенат России с жалобой на беззакония и произвол, которые творили претенденты на занимаемую им должность волостного управителя и подкупленные ими покровители из числа областных русских чиновников. Этот отточенный по форме, содержанию и аргументации документ удивительно совершенен даже с точки зрения современной юриспруденции. Наверное, Абай был первым из грамотных казахов, впервые обратившимся в столь высокую государственную инстанцию России. В результате многочисленных разбирательств он лишился покоя и творческого настроя надолго, до конца своих дней.

Абдрахман сын великого Абая

Великий казахский поэт, философ, просветитель, композитор Абай не только был непревзойденным пропагандистом русского языка и русско-европейской культуры, но и примером подражания для своих сородичей. Из своих 7 сыновей и 3 дочерей его выбор остановится на втором сыне Абдрахмане, более способном к получению полноценного российского образования. Абдрахман, успешно закончив уездную русскую школу в Семипалатинске, поступает в Тюменское реальное училище. Далее он намеревается поступить в Петербургский технологический институт, но приедет туда с опозданием. В Петербурге знакомый Абая, бывший уездной начальник Лосевский советует Абдрахману, не теряя времени, поступить в Михайловское артиллерийское училище, что и было сделано. Абдрахман по окончании указанного училища в 1892 году направляется в Ташкент для прохождения военной службы, имея намерение в будущем продолжить учебу в Военной артиллерийской Академии в Петербурге. В Ташкенте он тяжело заболевает и переезжает в Верный для лечения от страшного недуга. 1 января 1895 года его не станет. Следом за ним умирает другой сын поэта Магауия, который ухаживал за больным Абдрахманом. Такой тяжелейший удар судьбы приводит Абая в шок и крайне пагубно отражается на дальнейшей его жизни – как в творчестве, так и в работе волостным правителем. Неизлечимое горе и грязная междоусобная местная борьба за власть сильно укорачивают жизнь великого просветителя, и он умирает в возрасте чуть более 59 лет.

Казахский народ свято чтит его заветы, особенно в части знания русского языка и приобщения к передовой русской культуре, ко всему прогрессивному наследию человечества. Его имя носят район, город, институты, школы, улицы городов и сел Казахстана. Абаю установлены памятники в Алматы, Астане, Семее. Ни один казах не удостоен такой чести и такого уважения, как Абай. Памятник Абаю Кунанбаеву установлен в центре Москвы, на Чистопрудном бульваре.

Сыртанов Барлыбек (1866 – 1914) – один из первых казахских юристов

Уроженец Копальского уезда Семиреченской области. Первый казах российский чиновник, получивший российское юридическое профессиональное образование. Сыртанов Барлыбек, окончив Верненскую мужскую гимназию, в 1886 году поступает на факультет востоковедения Санкт-Петербургского университета. По окончании университета Сыртанов в 1891 – 1894 гг. работает в Казенной Палате Туркестанского генерал-губернатора в Ташкенте, затем 19 сентября 1894 г. по приказу Семиреченского военного губернатора назначается заведующим отделом делопроизводства областного управления. Работает он также чиновником по особо важным поручениям, что позволяет ему участвовать в 1903 – 1907 гг. в пограничном урегулировании.

Барлыбек Сыртанов

Сыртанов является одним из инициаторов проведения общеказахского съезда. Примечательным является то, что Барлыбек Сыртанов тайно готовит устав (конституцию), который предусматривает Казахстан в качестве доминиона Российской империи, то есть как государство, номинально входящее в состав России. Например, даже сейчас Австралия, Канада и ряд других государств входят в состав Соединенного Королевства Великобритании. Из истории известны факты, когда бывшие колонии становились государствами-доминионами.

Для нас интересен тот факт, что Барлыбек Сыртанов, как первый профессиональный казахский юрист, более ста лет назад искал приемлемые и равноправные для Казахстана пути интеграции с Россией. ( Национальная энциклопедия. Казахстан.Алматы. 2008. Т.8. С. 141 – 142. Жекен Калиулы. Мамания. Атамура. Алматы. 1999. С. 193).

В 2013 году Совет Алтайбек побывал в Копале (основан в 1847 г. русскими.Бывший Российский форпост ). Ничего исторического не сохранилось, кроме дома, где останавливались Чокан Валиханов и Семенов-Тяншанский и др. И то только как дом-музей поэтессы Сары. Недалеко от Копала находятся санаторий «Копал – Арасан», использующий горячий источник (радоновый) и очень живописный водопад Бурхан-Булак в Джунгарском Алатау. Это самый высокий (112 м) в Средней Азии водопад. Можно найти в интернете: Программа «Моя Планета», водопад Бурхан-Булак.

Кажымукан Мунайтпасов – первый казахстанский профессиональный борец

Кажымукан Мунайтпасов (1883–1948) – первый казахский борец-тяжеловес вышел на мировую борцовскую арену благодаря своим русским друзьям и Российской империи.

Его настоящее имя Мукан, он родился в 1883 году в ауле Караоткель Акмолинской области, недалеко от нынешней столицы Казахстана Астаны. В 1901 году началась его борцовская карьера – в день открытия нового цирка в Омске он боролся с одним из первых русских профессиональных борцов Иваном Злобиным. Злобин сразу заметил борцовские природные данные Мукана и посоветовал ему поступить в Петербургскую школу борцов. В пору расцвета своей активной борцовской жизни Кажымукан весил 130 кг при росте 186 см.

Кажымукан Мунайтпасов

В 1903 году молодого казахского борца зачислили в школу борцов «Дяди Вани», так борцы называли Ивана Владимировича Лебедева. Мукан окончил ее через два года, и перед ним открылась широкая дорога борца-тяжеловеса.

Уже через три года он добился выдающейся победы – в немецком городе Кёльне Мукан победил в решающей схватке прославленного немецкого борца Генриха Вебера и впервые стал чемпионом мира. В 1909 году в Риге он завоевал главный приз среди борцов, имеющих мировую известность, а в 1910-м в Варшаве удостоился Малой золотой медали мирового первенства борцов-тяжеловесов. В том же году он и русский чемпион мира Иван Шемякин представляли Россию в Америке. В столице Аргентины Буэнос-Айресе, где Мукан выиграл Большую медаль, организаторы соревнований представляли его то как «японца Ямагата Муханура», то как «Муканов – Муханура». В 1911 году в Турции он победил знаменитого турецкого борца Нурлы, был удостоен звания «Кажы» и стал Кажымуканом. Журнал «Геркулес» оповестил мир о том, что известный всему миру прославленный боец «Муханура – Муканов» отныне будет бороться под именем «Кажымукан». В 1913 году в Троицке350 и в 1914 году в Париже Кажымукан подтвердил свое звание чемпиона мира. Его встречи в Харбине и Токио с японскими борцами Саракики Жиндофу и Оно Окитаро были особенно зрелищными и даже драматичными, поскольку разрешались приемы японской борьбы джиу-джитсу.

Кажымукан всегда выступал от имени России и прославлял ее. Он показывал свое профессиональное мастерство в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве, Варшаве, Будапеште, Берлине, Праге, Лондоне. Через всю свою жизнь Кажымукан пронес верную дружбу с выдающимися русскими борцами своей эпохи – Иваном Поддубным, Иваном Шемякиным, Иваном Заикиным, Вайлендом Шульцем. Они по-дружески называли его «Черным Иваном».

В 1927 году правительством Казахской Автономной Республики Кажымукану присвоено звание «Батыр казахской степи». Во время Великой Отечественной войны, выступая перед жителями Казахстана с демонстрацией различных цирковых и силовых трюков, он собрал 100 тысяч рублей на постройку боевого самолета, на котором казахский пилот Кажытай Шалабаев выполнил более 120 боевых вылетов.

Блистательная спортивная жизнь Кажымукана Мунайтпасова, его братская дружба с русскими борцами – яркий пример братства наших народов. В Казахстане его имя носят спортивные комплексы, улицы. В селе Темирлан Южно-Казахстанской области ему установлен памятник.