76. Казахстан при Н.С. Хрущеве и Д.А. Кунаеве

Во время войны и особенно после нее своей беззаветной службой способствовал расцвету Казахстана и всей большой Советской Родины Динмухамед Ахмедович Кунаев.

Он родился в 1912 году в Алма-Ате. В 1936 году окончил Московский институт цветных металлов и золота. Затем он работал на строительстве Коунрадского рудника и Балхашского медеплавильного комбината. В ноябре 1939 года его назначили директором Риддерского рудника комбината «Алтайполиметалл».

В мае 1942 года по представлению ЦК КП (б) Казахстана Центральным комитетом ВКП (б) Д.А. Кунаев был утвержден заместителем председателя Совнаркома республики по вопросам координации работы предприятий промышленности союзного подчинения. И вплоть до декабря 1986 года он занимал различные руководящие должности, верой и правдой служил СССР и Казахской ССР. Мемуары Д.А. Кунаева в историческом плане бесценны тем, что в них описаны методы работы партийно-государственных органов как в Казахстане, так и в СССР за очень длительный период – почти полвека, тогда как социалистическое государство СССР просуществовало всего 74 года – 1917–1991. Причем в своих воспоминаниях Кунаев охватывает все стороны деятельности государства и его руководства, которое он, что называется, знал «изнутри».

Динмухамед Ахмедович Кунаев

В разговоре об этом человеке мы будем обращаться к его книге «От Сталина до Горбачева»460 и учебнику «История Казахстана. Народы и культуры»461.

В начале февраля 1954 года состоялся пленум ЦК КПК. На пленуме за неудовлетворительное руководство селом от работы освободили Шаяхметова и второго секретаря Афонова. Состоявшийся вскоре VII съезд КП Казахстана избрал первым секретарем ЦК П.К. Пономаренко, вторым секретарем ЦК Л.И. Брежнева, секретарями ЦК Ф.К. Карибжанова и И.Г. Тажиева.

Пленум поставил перед трудящимися Казахстана задачу: для увеличения производства зерна освоить в течение 1954– 1955 годов 6,3 миллиона гектаров новых земель. Так начала разворачиваться целинная эпопея. Только в первые два года прибыло в республику 360 тысяч механизаторов, строителей, инженерно-технических работников, специалистов сельского хозяйства. В республику мощным потоком поступала сельскохозяйственная техника, которой щедро снабжало Советское правительство…

Первую реальную отдачу республика получила в 1954 году… Заготовлено было четверть миллиарда пудов хлеба, что в два с половиной раза превышало рекорд 1951 года…

Наступил 1955 год. В марте в Москве проходила сессия Верховного Совета СССР. Мне предложили выступить на ней…

Собрал необходимые данные, начал писать выступление, и тут срочный вызов к Пономаренко. Они с Брежневым находились в кабинете постпреда462. Поздоровались. Пономаренко спросил, чем я занят? Ответил: готовлю выступление. Они засмеялись, и Пономаренко сказал: «Не терзайте себя, выступать не будете, а подготовленные материалы вам пригодятся на следующей сессии. Мы хотим сделать вам предложение. На бюро ЦК мы утвердили вас председателем Совмина, освободив от обязанностей президента Академии наук. На сессию Верховного Совета республики внесем предложение о назначении вас на новую должность. Что скажете на это? Сказал: «Буду выполнять директиву ЦК». «Мы так и думали», – заметил Брежнев. «Сейчас поедем в ЦК, – сказал Пономаренко, – представим вас Хрущеву. Будьте готовы, через десять минут выезд».

Хрущев принял нас очень вежливо. Поздравил меня, пожелал успехов в моей работе…

Это была моя первая встреча с Хрущевым».463

Теперь обратимся к той части воспоминаний Д.А. Кунаева, где он пишет о своей работе с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко (1902–1984).

«Прошло меньше месяца моей работы в Совмине, – пишет Кунаев, – как произошли изменения в руководстве ЦК. Пономаренко был освобожден от работы в Казахстане и назначен послом в Польшу. За короткий срок работы с Пономаренко у меня сложились с ним дружеские отношения. Он был человеком твердого характера и очень доступным, простым. Умел располагать к себе собеседника, был очень демократичным.

В свободное время, в домашней обстановке, он любил рассказывать о своих делах в Белоруссии, в штабе партизанского отряда, так как с 1942 года Пономаренко был назначен начальником Центрального штаба партизанского движения…

Пономаренко с большим интересом рассказывал о работе в Москве и о добром отношении к нему Сталина, особенно когда он был его заместителем.

Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко

Он подчеркивал, что с Хрущевым же у него отношения явно не складывались. Вспоминается такой случай. Писатель Ауэзов позвонил мне и пригласил в гости. В конце разговора добавил, что приглашает и Пономаренко. Только я положил трубку – звонок от Пономаренко. Он предложил пойти к Ауэзову вместе: «Зайдите за мной, хорошо?» Я пришел к Пономаренко, и в это время звонит аппарат ВЧ-связи. Пономаренко поговорил по телефону и, положив трубку, сказал, что звонил Хрущев. Настроение у него было явно испорчено. Он и не скрывал этого, помню, бросил фразу: «С Хрущевым становится работать все труднее и труднее». Затем он рассказал, что их «неладные отношения» начались еще до войны, когда Хрущев работал в Киеве, а он в Минске. Дальше, в период войны, а затем – в Москве, они по многим вопросам не находили общего языка. В том числе и тогда, когда Пономаренко работал – а было и такое – министром культуры СССР.

– Работать в Казахстане очень интересно, – сказал он, – здесь надо решать крупные проблемы, но не знаю, позволят ли мне долго поработать в этой республике, с ее замечательными людьми. Вам придется работать под началом Хрущева. Учтите – это увлекающаяся натура. Многие вопросы он ставит неглубоко, всесторонне не продумывая…

Признаюсь, в то время такое заявление Пономаренко для меня было странным. И только потом, много позже, я убедился в правоте его слов…

На вечере у Ауэзова, кроме меня и Пономаренко, был Мустафин, тогда председатель Союза писателей республики, Мусрепов, еще два-три человека…

Обстановка была самая что ни есть доброжелательная, разговор в основном вели Ауэзов и Пономаренко. Ауэзов рассказывал ему, как он работал над эпопеей об Абае, с какими трудностями ему приходилось сталкиваться. Много говорили о литературе, искусстве, не оставалась без внимания и экономика. Пономаренко живо интересовало мнение писателей о предстоящих планах развития республики, особенно вопросы освоения целины. Разъехались мы поздно ночью, очень довольные приемом у Ауэзова. Вообще надо отметить, что Пономаренко стремился установить тесные контакты с ведущими казахскими писателями. Я был сам очевидцем, как Мустафин, Мусрепов, Ауэзов, Муканов подолгу беседовали, иногда часами, бывая у него на приеме. А сам он тщательно изучал историю, быт, традиции казахского народа, внимательно читал лучшие образцы казахской поэзии и прозы. Когда я бывал у него в кабинете, то всегда на столе видел книги наших казахстанских авторов.

Такой внимательный и благожелательный подход Пономаренко к лучшим представителям нашей интеллигенции давал свои положительные плоды. Ему удалось даже примирить и сгладить сильные противоречия и конфликты среди наших литераторов и значительно улучшить творческую атмосферу в писательской среде».464

Дальше Кунаев пишет о том, что первым секретарем ЦК был избран Брежнев, вторым – бывший первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Яковлев.

«С первых же дней работы с Брежневым… у нас сложились хорошие деловые отношения…

А республике ставили все новые и новые задачи. Если в первый год освоения целинных и залежных земель в Казахстане было организовано 90 совхозов, то 1955 году ставилась задача организовать минимум 250 новых совхозов…

Особую роль в целинной эпопее и подъеме экономики Казахстана сыграл один из известных деятелей сельского хозяйства страны Иван Александрович Бенедиктов, работавший продолжительное время наркомом земледелия, затем министром сельского хозяйства, министром совхозов465 СССР. …

Немало сделал для становления экономики Казахстана и крупный финансист страны Арсений Григорьевич Зверев, работавший наркомом и министром финансов с 1938 по 1960 год».

Думается, однако, что экстенсивные факторы по своей роли и значимости в беспрецедентном росте валовой продукции сельского хозяйства в 1954–1958 годах уступали личным подсобным хозяйствам. В 1958 году в этом секторе было сосредоточено 42,6 % всего крупного рогатого скота, 34,6 % поголовья коров, 23,6 % поголовья свиней, 17 % поголовья овец и 47,5 % поголовья коз. Личные подсобные хозяйства давали 36,2 % всего производства мяса; ими обеспечивалось 27 % товарной продукции мяса, 16 % – молока, 61 % – яиц. Еще более высокие соотношения были в овощеводстве и садоводстве.

Несмотря на это, все эти годы Хрущев придерживался «генеральной линии партии» на выкорчевывание всяких проявлений частной собственности, на тотальное обобществление сельского хозяйства. Даже колхозы с их якобы корпоративной формой собственности рассматривались как временная стадия перехода к более высоким общественным структурам.

Отсюда программные тезисы о стирании «грани между городом и деревней», «различий между промышленным и сельскохозяйственным трудом», идеи о создании агрогородков, поселков городского типа, индустриализации сельского хозяйства, понимаемой не только и даже не столько как его промышленная модернизация, а как средство придания колхозникам статуса, социального облика и стереотипов рабочего…

В Казахстане только к 1960 году построили и ввели в действие 83 крупных промышленных предприятия. В это время в республике получает развитие топливно-энергетическая база. В Карагандинском угольном бассейне введены в действие более десятка крупных шахт и обогатительных фабрик. К 1955 году свыше 2 миллионов тонн угля дал Экибастуз, где добыча угля осуществлялась открытым способом. В эти же годы началась эксплуатация Усть-Каменогорской гидроэлектростанции, тепловых электростанций в Джезказгане и Джамбуле. Увеличились мощности Карагандинской, Чимкентской и других ТЭЦ. Выработка электроэнергии возросла в республике в два с лишним раза, в том числе гидроэнергии – в 5 раз. К 1960 году общий объем промышленной продукции составил по отношению к 1940 году 732 %. В этом году466 вошел в строй действующих Иртышский химико-металлургический завод, на котором впервые в стране было налажено промышленное производство всего комплекса редкоземельных элементов и редких металлов. В 1957 году начал отгрузку продукции крупнейший в стране Джезказганский комбинат, эксплуатация Соколово-Сарбайского месторождения. На рудах Атасуйских месторождений стал работать с полным производственным циклом Карагандинский металлургический завод.»

Все это происходило в результате огромной помощи правительства СССР и всего советского народа, благодаря системе централизованного планирования, финансирования и материально-технического обеспечения и параллельному решению социальных вопросов.

Продовольственное обеспечение в любой стране всегда было и будет индикатором благополучия и наоборот. Поэтому стремление Н.С.Хрущева, Д.А. Кунаева и других руководителей СССР и союзных республик всяческими способами создать продовольственый достаток нетрудно понять.

Снова вернемся к Кунаеву:467

«Читатель, наверное, обратил внимание, что в наших отношениях с Хрущевым порой возникало взаимное недопонимание. Я это считал в порядке вещей. Партийная дисциплина – строгая категория, как коммунист, я всегда воспринимал ее главной, цементирующей силой партии. Вместе с тем считал и считаю, что высказать свое мнение, не согласиться, возразить имеет право любой коммунист любому руководителю, какой бы пост он ни занимал…

Камнем преткновения наших разногласий стало образование краев в республике. С этого начали портиться наши отношения.

Попытаюсь вкратце рассказать о сути наших разногласий. Я считал, что в республике должны быть организованы новые области в целях улучшения руководства народным хозяйством. Первое предложение было – организовать Тургайскую область. Например, от Кустаная до Тургая семьсот километров лету. О каком конкретном руководстве тут можно вести речь?..

Спорить было бесполезно. Потом появилась его [Хрущева] записка, в которой сказано примерно следующее: был, мол, Кунаев у меня, он требует для улучшения руководства организовать новую область за счет разукрупнения других. А я предлагаю организовать Бюро ЦК Компартии Казахстана по целинным областям с размещением в Целинограде. Решение такое, разумеется, было принято…

Прошло какое-то время, и звонит мне Хрущев:

– Я решил ликвидировать Бюро по целинным областям и образовать Целинный край в составе пяти областей.

– Этот край будет двойного подчинения? – спросил я. Хрущев ответил утвердительно.

– Это неправильно, Никита Сергеевич, для чего нам кроить землю?

– Вы чего-то недопонимаете, – было ответом, и в трубке повисла тишина.

Целинный край начал действовать. После этого, но уже в Москве, состоялось продолжение этого разговора.

– Есть предложение, – начал Никита Сергеевич, – передать Целинному краю Карагандинскую область.

Дело происходило в кабинете Хрущева. Присутствовали Микоян, Козлов, Брежнев, Косыгин, Первухин и другие товарищи [члены Президиума ЦК]. Услышав о предложении Хрущева, я возразил:

– Никак нельзя этого делать, – говорю, – если ввести в состав края Карагандинский бассейн, то мы хлеб можем потерять. Хлебом краю некогда будет заниматься…

– Без промышленности мы целину не потянем, – сказал Хрущев, – вы опять чего-то не понимаете… Мы ведь Караганду отдаем не капиталистам. Кунаев должен снять свои возражения.

Тут за меня неожиданно вступился Микоян. С Хрущевым, я заметил, он был на «ты».

– Не нервничай, Никита Сергеевич, ты неправ. Если Караганду передадим целинникам, мы сами заставим руководство края заниматься углем, а хлеб отойдет на второй план. Я так понимаю, что Целинный край создан для того, чтобы добывать хлеб, а не уголь.

На том и порешили. Караганду в подчинение края не передавать. Я был сердечно благодарен Микояну за поддержку.

Был через несколько месяцев звонок от Хрущева:

– Ну вот, видите, как оправдывает себя Целинный край. Как вы относитесь к тому, чтобы в Казахстане еще два края организовать? Вообще, пора переходить на краевое управление народным хозяйством Казахстана, а в перспективе исчезнут границы между республиками.

Сопротивляться было бесполезно, и в республике организовали Западно-Казахстанский и Южно-Казахстанский края. Готовились предложения о создании Восточно-Казахстанского края… Потом-то я понял, куда дело идет. В это время было создано еще и СредАзбюро, куда входили руководители Узбекистана, Таджикистана, Туркмении, Кыргызстана и Чимкентской области Казахстана. Вполне было понятно, что Хрущев пытался быстрее провести свою идею о будущем стирании границ между республиками.

И еще об одном конфликте хотелось бы рассказать, – пишет Кунаев. – В одну из наших встреч Хрущев заявил, что полуостров Мангышлак необходимо передать Туркмении. Свое предложение он обосновал тем, что туркмены быстрее освоят богатства Мангышлака…

Я резко запротестовал. Хрущев весь покраснел, занервничал…

Я сказал ему: «Поговорите по этому поводу с министром геологии Сидоренко». Он тут же по телефону связался с Сидоренко. К моему счастью, Сидоренко объяснил Хрущеву, что геологическая служба в Казахстане очень сильная, казахи освоят Мангышлак…

Он мне сказал: «Мы подумаем. Пока не будем ломать границу Казахстана с Туркменией». После этого к проблемам Мангышлака он больше не возвращался.

Кульминация наших разногласий с Хрущевым наступила при следующих обстоятельствах. В середине декабря 1962 года в Кремлевском дворце съездов мастерами искусств Казахстана был дан концерт…

Я позвонил Хрущеву и пригласил его на концерт. Он сказал, что обязательно будет, и просил, чтобы я приехал к нему в Кремль…

Когда зашел в кабинет к Хрущеву, там находился Микоян. Поздоровались. После этого Хрущев сказал: «На концерте будут присутствовать все члены Президиума ЦК КПСС»…

Далее он сказал: «У меня сегодня был первый секретарь Южно-Казахстанского крайкома Юсупов. Он ставит вопрос о передаче хлопкосеющих районов Узбекистану. По-моему, очень дельная мысль… Предложение Юсупова мы поддерживаем, хотели бы знать мнение ЦК КП Казахстана». Сдерживая себя, я все-таки резко сказал:

– Я не смогу доказать целесообразность этого мероприятия своему народу. Во-первых, мы имеем более богатый опыт в освоении целины и, во-вторых, освоение Голодной степи начали мы. Этому свидетельство совхоз «Пахта-Арал», имеющий исключительно высокие показатели, причем не только по урожайности хлопка, но и по другим видам продукции. Дайте технику и деньги, и мы все сделаем для увеличения производства хлопка. Наконец, Южный Казахстан – самая густонаселенная часть республики с коренным населением. Мы играем с огнем: отношения между республиками могут усложниться.

Увы! Мои доводы Хрущеву совершенно не понравились. Тут в разговор вмешался Микоян. Он поддержал Хрущева в передаче трех хлопкосеющих районов Узбекистану.

…Какой там концерт! Я и не видел происходящего на сцене. Во время перерыва Хрущев поднял вопрос о передаче районов. Он протянул мне записку Юсупова и сказал: «Передаю для исполнения». За одно похвалил – за государственный подход к делу. Мы ушли удрученными…

Районы были переданы Узбекистану, но после ухода Хрущева на пенсию, по моему настоянию, они были возвращены обратно, за исключением двух совхозов и 500 тысяч овец, а также части земель, переданных ранее. Но и то, что удалось возвратить, стоило немалых трудов».

Д.А. Кунаев пишет, что его противостояние с Хрущевым закончилось организационным решением центра, которое было принято незамедлительно:

«Перед моим отъездом из Москвы позвонил Козлов [секретарь ЦК КПСС] и сказал:

– Прошу назначить пленум вашего ЦК на 25 декабря. Есть желание присутствовать.

24 декабря Козлов прилетел в Алма-Ату…

– Президиум ЦК КПСС считает, – сказал он, – что товарища Кунаева целесообразнее использовать в качестве председателя Совмина республики. Первым секретарем мы рекомендуем Юсупова, вторым – Соломенцева. Прошу поддержать наше мнение, – этими словами Козлов закончил свою речь.

Я сказал Козлову:

– Кандидатуры названных товарищей я поддержу на пленуме. Что касается моего нового назначения, то я категорически против. Прошу направить меня в распоряжение Академии наук республики, в Институт горного дела.

Козлов со мной не согласился.

– К чему эти амбиции? – сказал он. – Мы предлагаем вам очень ответственный пост, а вы возражаете. И после паузы со значением добавил: – Я вам не советую спорить с Хрущевым.

После этого Козлов вызвал Юсупова и Соломенцева, и они уехали обедать. Я остался в ЦК, чтобы посмотреть материалы к пленуму. Раздался звонок ВЧ-связи. Я снял трубку и услышал голос Хрущева.

– О вашем назначении говорили?

– Говорили. Но согласия на это предложение я не дал.

– Почему?

Я подробно перечислил все свои доводы и причины отказа…

– Мы свои решения не меняем! Все, разговор закончен…

…Таким образом, я второй раз стал председателем Совмина республики. 26 декабря 1962 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета Казахской ССР о моем назначении».