ПРАВО НА МЕЧТУ

У нас, в Украине, не было права на мечту. Его сожрали не­насытные хлопцы, которые сидели во власти. Все 23 года они пожирали наше будущее. И против того, чтобы кто-то безжалостно забирал у нас наше будущее, собственно, встал Майдан. Люди переступили через свое рабское сознание — это главное, что произошло.

В каждом из нас есть раб, безусловно, есть боязнь нового, пе­ремен, агрессивное и в то же время инфантильное существо, па­терналистски настроенное. Но наступил момент, когда жажда свободы, усталость от того, что тебя все воспринимают как лузера, победила. Начался этот процесс Евромайданом, думаю, что были там и технологические какие-то вещи. Но, в конце концов, победило чувство собственного достоинства и возможность действовать, созидать здесь и сейчас. И завтра. Вот суть Майдана.

Это было начало рождения свободного человека. Майдан — как роды, в моем представлении, кровавые, болезненные, в ка­кой-то степени трагические и радостные моментами. И как отец своих детей я понимаю, что родить — больно, страшно, а самое главное начинается потом, когда каждый день, шаг за шагом, ребенок растет, и ты должен выстраивать его мир. В Украине сейчас — именно такая история.

После прошлогоднего «Гогольфеста» у меня было странное чувство, что молодые люди уже устали быть лузерами. Устали себя ощущать жителями страны-неудачницы. И вот было это состояние предбабочки, как я называю, — желание распахнуться в волшебных бабочек. Еще тогда у меня возникла мысль, что вот-вот это произойдет. И в Майдане было порождение подобного раскуколивания. Появились эти волшебные бабочки нашей мечты, нашей жизни и само право на мечту.

У нас появилась мечта о стране, о каком-то чувстве собственного достоинства, о свободе. Это не абстрактная свобода такая, непонятная фея, а Свобода, которая требует ежедневного серьезного труда. И сейчас перед нами стоит задача, конечно, отдать должное тому, что произошло, но и каждую секунду вкладывать свои усилия в созидание «завтра». Потому что его профукать — это просто одна секунда, время улетит…

Внутри Майдана очень важным был момент перехода из суть протестной истории в суть созидательную историю. Здесь нужно понимать, что кодировка будущего — метафизическая, мистическая вещь, как и конкретные действия, организационные и просто физические. И это каждодневный труд, как только ты начнешь лениться, мечта — а она хрупкая барышня, — тебе скажет: «Ну все, пока». Здесь есть этот момент создания… фантастический, волшебный. И он, повторюсь, требует колоссального труда. Ведь Мечта — веру дает. А когда вся твоя мечта — немножко денег заработать и только, никакой веры не будет. Деньги рано или поздно закончатся, тебя обманут и так далее.

Уже с первых дней нынешний Майдан приобрел принципиально другие качества, в сравнении с Майданом 2004-го года. Потому что тогда было инфантильное ожидание: мы попросим-постоим, а Витя, Юля и Петя чего-то там порешает. Тогда мы хотели делегировать часть нашей свободы каким-то персонам, или персонажам. В 2013 году этого уже не было и больше нет, что самое дорогое, потому что появилось чувство ответственности за свою жизнь. За жизнь других, за жизнь города, страны и так далее. Это хрупкое чувство. То, что мы сейчас получили, с одной стороны, фантастический дар, ведь мы получили право на мечту. То, чего на самом деле большой дефицит в мире: не о чем мечтать. С другой стороны, так получается, что перед нами — немножко уставшая Европа, в ней уже в какой-то степени исчерпан потенциал мечты.

Нам, наконец, удалось разрушить патерналистскую систему в нашей жизни. Ожидания, что кто-то нам что-то должен: государство, царь и прочие. А еще Европа. Это иллюзия — что кто-то решит твои проблемы. Это безумие, инфантильность. Хотя опять же этим пронизано все наше общество в системе культуры, образования, медицины. Оно построено на патерналистской системе поведения человека. Она и выстраивает рабское сознание. Потому что ты, с одной стороны, ненавидишь своего хозяина (неважно, государство или кто это), его требования тебе особо выполнять не хочется, оно и понятно: раб… С другой стороны, хочется от хозяина по максимуму что-то получить. Рабское сознание проникает во все органы страны, начинаются метастазы, и чтобы бороться с такой болезнью, нужно разработать серьезную гуманитарную стратегию — в своей стране находить «точку сборки» свободного сильного достойного человека.

В России сужается шагреневая кожа свободы. Потому что, благодаря Путину, патерналистская модель до сих пор работает… Российская пропагандистская машина работает так, чтобы не допустить инакомыслия. И наша задача, как я ее для себя определяю: мы должны России …помогать сейчас. Это пара­доксальный момент, но мы живем рядом. И говорить, что нет у нас русскоязычной культуры — это же неправда. Если мы сможем по-матерински принимать другие культуры, говорить, что они все наши любимые дети, то и внешнеполитическая ситуация наладится.

Ведь никуда от соседки России не убежать. А неприятием всего русского и ненавистью к нему мы обостряем ситуацию внутри страны и капсулируем историю России, которая тогда превратится в очень опасную, причем не только для нас.

Не факт, что если бы не российское наступление, то народ бы так мобилизовал силы и собрался на Майдане… Российская пропаганда все время пытается маргинализировать Майдан и сам миф о Майдане. Они не верят, что там стояли достойные люди, вместо этого рассказывают о страшных бандеровцах и тому подобный треш, за гранью добра и зла. И мы должны давать реальные оценки тому, что происходит. Наконец в сознании европейцев появилось понимание, что Украина — сильная, красивая и свободолюбивая, теперь нам нужно в ответ на вызовы мира, геополитики, времени дать ответы. Насколько этот диалог на равных будет профессиональным и результативным.

У нас есть сегодня определенный кредит внимания, но он быстро кончается. Впоследствии все определяется уровнем, качеством проделанной работы, по гамбургскому счету, насколько ты в контексте интеллектуальном, культурном, научном можешь вести адекватный ясный диалог с миром. Поэтому нужно принять позицию сильного свободного человека, который отвечает за свои поступки.

Сегодня я инициировал создание комитета гуманитарной безопасности. Суть его в том, что в нашей прекрасной стране 23 года гуманитарной политики не было. Она всегда находилась на периферии внимания, в лучшем случае — песни-танцы после банкета. И это привело к потерям уже геополитическим. У наших политиков гуманитарной стратегии до сих пор нет. Приходят вызовы с Запада, с Востока, а мы все теряем в системе образования, медицины, культуры. Когда и политики поймут значимость этого сложного вопроса и, наконец, будет государственный протекционизм, гуманитарная сфера начнет работать всем во благо. Иначе будущего у нас просто нет.

Розмовляв Антін Мухарський. 04/2014