Бывалый — Трус — Балбес — тройка на страже

Бывалый — Трус — Балбес — тройка на страже

В апреле случились сразу несколько юбилеев блистательной гайдаевской тройки: Бывалого — Евгения Моргунова, Труса — Георгия Вицина, Балбеса — Юрия Никулина. 23 апреля было девяносто лет со дня рождения Вицина, 27-го — исполнилось бы восемьдесят Моргунову. И главное: сорок лет назад, в апреле 1967 года, вышел их звездный фильм — «Кавказская пленница».

Гайдай был человек нечетный: так называют людей самостоятельных, неудобных, своевольных. Буквально — тоже. Его лучшие фильмы сняты: «Пес Барбос и необычный кросс» — в 61-м, «Деловые люди» — в 63-м, «Операция «Ы» — в 65-м, «Кавказская пленница» — в 67-м, «Бриллиантовая рука» — в 69-м, «12 стульев» — в 71-м, «Иван Васильевич меняет профессию» — в 73-м.

Но Гайдай был человек нечетный и по сути: с трудом вписываясь, скорее проталкиваясь в тесный окружающий обиход жизни и искусства, он зато чисто, красиво и уверенно вписался в свое будущее, нынешнее настоящее. Сколько интеллектуальных и якобы интеллектуальных кинокомедий с намеком и пресловутой фигой в кармане, которыми принято было восхищаться, ушли неизвестно куда. Комедии Гайдая живы безусловно.

Достоевский писал о том, что именно смех — вернейшая проба души. Правильно, если свобода начинается со смеха.

Гайдаевские фильмы появились на экране, когда в стране впервые приоткрылось многое из того, что потом открылось настежь через четверть века. Рефлекторная свобода той оттепели запечатлелась во многом: молодежной прозе, театре на Таганке, интимной лирике, и отчетливо — в комедиях Гайдая, где возникло то, чего прежде не видали: пластика свободного человека. Ею обладали Шурик, экранные герои О. Генри, бестолковые охламоны всех эпох, пес Барбос.

И главное — Бывалый — Трус — Балбес. Замечательно точно и тонко им были даны говорящие имена, обозначающие те качества, без которых нет и быть не может достойного человека.

Похоже, это — наряду с вызывающе свободной эксцентрикой и выдающимися актерскими дарованиями всех троих — обеспечило тройке столь долгую жизнь.

Имена и качества — многослойные, по глубине своей сказочные, фольклорные. Ничего социального: не перовская «Тройка» с ободранной бочкой. И не поэтическая гоголевская птица. А та, былинная васнецовская, стоящая на страже границ русского сознания. Она и стоит, чуть изменившись в лице. Нормальный ход времени, трансформация образов под стать преображающейся жизни.

По шутовским законам комедии это были имена-перевертыши, что никого, разумеется, не сбивало с толку. Понятно, что вечно садящийся в лужу Бывалый — олицетворение честной незащищенности: неизбежный удел личности в социуме. Что Балбес — воплощенный здравый смысл. Что Трус — мужество и стойкость, не подвластные ни обществу, ни государству.

С этих троих можно было делать жизнь нагляднее и убедительнее, чем с предписанных образцов. Их слова и фразы расходились квантами житейской мудрости не хуже цитат из Ильфа и Петрова. Если вдуматься, реплика из «Кавказской пленницы» — «Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше» — стала ключевой для народа огромной страны: именно эта внятная философия увела от туманного лозунга к повседневной заботе, вывела из жизни в идеологии к жизни просто.

2007