ЗАДАЧИ ШКОЛ ВЗРОСЛЫХ ПОВЫШЕННОГО ТИПА (ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ О РАБОТЕ ШКОЛ ВЗРОСЛЫХ ПОВЫШЕННОГО ТИПА)

ЗАДАЧИ ШКОЛ ВЗРОСЛЫХ ПОВЫШЕННОГО ТИПА (ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ О РАБОТЕ ШКОЛ ВЗРОСЛЫХ ПОВЫШЕННОГО ТИПА)

Школа взрослых должна быть гораздо более гибкой, чем детская. В детской школе ребята имеют возможность учиться долго, а там, где приходится заниматься со взрослыми без отрыва от производства, надо беречь каждую минутку учащихся и стараться скорее дать им то, что им нужно в жизненной практике.

У нас есть много причин, почему школы взрослых работают плохо. Одна из них — это та, что программы наши все еще недостаточно гибки, мало связаны с жизнью.

В школу взрослых идут не только для того, чтобы получить аттестат, но и для того, чтобы получить ответы на те вопросы, которые выдвигает жизнь. А жизнь выдвигает очень много вопросов. Программа наших школ часто не дает ответа на них. В программу, например, до сих пор не вошло стахановское движение. Вот почему на нем, на вопросах организации труда надо серьезно останавливаться и на уроках Конституции, и на уроках истории. Взрослый человек обязательно должен овладеть этими вопросами. Это имеет значение и с той точки зрения, будет ли стахановцем или не будет тот или иной из учащихся, будет ли он ударником или не будет.

Владимир Ильич настаивал на том, чтобы вопросы организации труда преподавались в школах. Одно время преподавание этого предмета велось у нас и в детских школах, но так как тогда не было ни программ, ни учебников, то каждый преподаватель говорил что хотел.

1936 год был годом стахановского движения. В чем существо стахановского движения? В вопросах организации труда. Ведь стахановец — это не тот, кто только работает с утра до ночи. Стахановец тот, кто умеет так организовать производство, чтобы ни одна минута не пропала даром.

Какое отношение было к труду в 1918 г.?

«Ну, отправили капиталистов к черту, и можно посидеть, покурить», — так упрощенно рассуждали тогда некоторые. Помню такой случай (теперь некоторые товарищи не верят даже, когда я рассказываю об этом, — это было в том же 1918 г.). Пришла ко мне работница. Я спрашиваю, почему она не работает сегодня, не случилось ли чего-нибудь с машинами. «Нет, — говорит, — ничего не случилось. Теперь мы ведь хозяева производства. Накопилось много дела: кому постирать надо, кому разные дела устроить; проголосовали и большинством голосов решили не работать сегодня».

С тех пор много воды утекло. Сейчас это совершенно невозможно, но долгие годы прошли, пока рабочие почувствовали себя настоящими хозяевами производства. Сейчас все хотят быть стахановцами, и не только потому, что напечатают портрет (конечно, это приятно: никто тебя не знал, не видел, а тут вдруг вся страна узнает, что ты настоящий инициативный работник); приятно, конечно, получать большую зарплату, но не только это движет стахановцев, а сознание того, что надо по-хозяйски подходить к делу. И понятно, почему сейчас рабочие так интересуются вопросами организации труда.

Вся обстановка у нас сейчас стала такой, что помогает сближению физического и умственного труда. Конечно, полного еще нет, потому что у нас еще много пережитков старого. На днях в коридоре на меня напал парень, который сунул мне свое литературное произведение. Его отец хочет, чтобы он был горным инженером, а он сразу желает быть великим писателем. Он был два года в Горном институте, но говорит: «Я сидел на лекциях, а мысли мои были в области фантастики, я думал, какое я напишу литературное произведение». Он жаловался, что Союз писателей невнимательно к нему отнесся, что он ездил к Горькому, а тот был в это время в Риме.

Я написала этому парню, что, для того чтобы стать большим писателем, надо научиться вглядываться в живую жизнь, подмечать, чем живут массы, что их волнует. Когда Горький писал «Буревестник», он писал о том, чем жили массы, когда начиналась революция 1905 г. У Горького была определенная цель. Он писал, чтобы отразить настроение масс, как можно ярче, глубже передать это настроение, а не просто для того, чтобы выдвинуться, написать какое-то великое произведение, а о чем — неизвестно. Я написала парню, что часто писателю надо себя перевоспитывать.

«Вот вы два года были в Горном институте, — писала я, — инженера из вас может быть и не выйдет, но два года занятий уже дали вам кое-какие знания горного дела, и хорошо было бы, если бы вы пошли в шахту и поработали бы с шахтерами, потому что они передовые люди. Вы поработаете в шахте бок о бок с шахтерами, узнаете их жизнь и потом, вероятно, сможете написать стихи, которые заинтересуют читателей. А если вы будете описывать в стихах что-то неясное, только свои настроения, — кто же будет читать эти стихи в наше время?»

У нас есть еще барское отношение к труду: «великий писатель — это одно, а вот в шахте работать — это другое».

У нас еще много пережитков старого. У нас часто даже дети рабочих бывают заражены немного презрением к черному труду. И часто эти настроения поддерживают родители, добивающиеся, чтобы дети их не занимались физическим трудом, которым они сами в свое время были так перегружены, который при капитализме не давал им дышать, ложился на них тяжелым бременем.

И мне кажется, что в школах взрослых, где есть молодежь, на взгляды которой еще влияют пережитки старого, надо обязательно останавливаться на вопросах организации труда, иногда специальные доклады, лекции на эту тему устраивать. Я их мыслю так: первые лекции должны вооружить умением заниматься умственным трудом. Это большое дело, потому что у нас не знают, как распределить свое время, не знают, что такое систематическое чтение. Надо рассказать о том, как работал Ленин и ряд других крупных работников умственного труда. Для этого имеется богатый материал. Затем надо рассказать, как должен заниматься коллектив, как надо заниматься в классе, чтобы не отдельные ученики выделялись, а чтобы весь класс работал по-настоящему, чтобы не было отстающих, показать, как отставание одного мешает продвигаться другим. Это трудно рассказать маленьким детям, а взрослому человеку это легко можно рассказать. И это поможет наладить занятия в школе.

Затем надо показать связь между умственным и физическим трудом. Здесь у нас также имеется богатейший материал. Взять хотя бы высказывания академика Павлова. Ведь его письмо к комсомольцам захватывает, его надо читать в школе. И надо показать, как умственный труд оплодотворяет физический труд, а с другой стороны, какие физический труд ставит вопросы перед человеком, занимающимся умственным трудом, как обращает его внимание на те вопросы, которые имеют особо важное значение.

Вслед за этими вопросами пойдут вопросы организации физического труда. Здесь у нас также материал богатейший, какого нет ни в одной стране.

Все те высказывания, которые были об опыте стахановцев, мы должны впитать, учиться на них тому, как человек должен организовать свою индивидуальную и коллективную работу.

Мы имеем и опыт организации труда в колхозах. В первое время, когда колхозы возникли, люди выходили на работу со знаменами, а не знали, как организовать работу, не знали потому, что они умели вести свое маленькое хозяйство, а большого хозяйства не видели. А сейчас колхозники умеют организовывать крупное колхозное хозяйство, знают, что такое организация труда в колхозе.

Дальше надо обязательно остановиться на том, как связь между физическим и умственным трудом дает возможность совершенно по-новому построить работу. Это вопросы плановости работы. Нужно подчеркнуть, в чем суть планового хозяйства, как это сберегает силы.

Зимой 1935/36 г. партия, правительство беседовали с пятисотницами, с разными категориями рабочих, в разных областях труда работающих. И если перечитать все речи, то можно увидеть, как строится по-новому все хозяйство нашей страны, какую активную роль играют в этом массы и как массы осуществляют то, что на основании опыта спланировано государством. Этого нет ни в одной стране.

В чем гвоздь нашей плановости? В том, что она создается путем изучения каждого края, района, в том, что задуманный план строится миллионами рук. У нас каждый рабочий становится подлинным хозяином производства. И обо всем этом надо рассказывать в наших школах.

Это мои мечты пока, но это не мечты вообще, а мечты, органически увязанные с практикой. И я думаю, что такие лекции и беседы по вопросам организации труда в наших школах можно наладить.

Другой важный вопрос — это вопрос, который особенно подчеркивал Ленин, — необходимость ширить политехнический кругозор. Это значит ширить понимание основ производства, основ техники и в производстве и в сельском хозяйстве. И Ленин особенно подчеркивал — в сельском хозяйстве. Политехнизация имеет целью показать, как развивалась техника, по какой линии шло развитие, что самое главное, важное, что лежит в основе работы каждой машины, в работе всего машиностроения, всей энергетики. Политехническое образование не означает, что каждый должен делать все на свете — и пахать, и металлические вещи делать, и столярные работы выполнять, и т. д. У нас часто под словом «политехнизм» или ровно ничего не понимают, или понимают не то, что надо. А наборщики и теперь, как и при Владимире Ильиче, вместо «политехнический» продолжают набирать «политический». И даже редко эта ошибка выправляется корректорами.

Политехнизм — это не техническое воспитание в узком смысле слова, это не профессиональное образование. Вопросы организации труда ширят политехнический кругозор, дают понимание того, как техника, наука влияют на разные отрасли труда и какие существуют взаимоотношения между разными отраслями труда. Это для каждого человека, в какой бы профессии он ни работал, знать необходимо.

Теперь о связи теории с практикой. Владимир Ильич на III съезде комсомола говорил, что самое плохое, что было в старой школе, — это разрыв между теорией и практикой. Надо сказать про комсомольцев, что они провели замечательное дело: отпечатали во многих экземплярах эту речь Владимира Ильича и обязали каждого комсомольца ее прочитать.

Я была недавно на одном совещании, где преподавателей математики, физики, химии, естествознания расспрашивали о том, как они теорию связывают с практикой. Физики, которых мне пришлось там слышать, говорили только о лаборатории. Но работа в лаборатории не есть еще связь с практикой — это лишь метод обучения, показ, без которого, конечно, нельзя проходить физику. О связи же с практикой, о показе того, как знание физики помогает усовершенствованию машин, овладению силами природы, подчинению их власти человека, — об этом не говорили; как учащиеся на практике должны знакомиться с этим, — об этом не было речи. Потом выступали биологи. Они совершенно не связывали преподавание биологии ни с выработкой мировоззрения, ни с эволюционной теорией.

Я знаю, какое колоссальное влияние имеет экскурсия просто в лес со знающим биологом или в соответствующий музей, как это влияет на мировоззрение. В старое время я была учительницей в воскресной школе. В 90-х гг. религия очень сильно была распространена среди рабочих. Я помню, один рабочий приносит мне книгу и говорит: «Вот почитайте». А книга эта называлась «Хождение богородицы по мукам». Я прочитала. Потом мы с ним потолковали. В конце концов как-то убедила его так, что не только он сам стал ходить в школу, но и сынишку стал водить, чтобы и тот слушал уроки. Но так бывало в редких случаях, обыкновенно, рабочие тогда говорили, что «науку господа выдумали», «господам верить нельзя — все врут, и наука врет».

Наглядность при объяснении убеждает чрезвычайно. Мне иногда еще и теперь пишут мои ученики. Один из Балашова писал года два назад, что до сих пор вспоминает про то, как ходил с преподавателем на выставку по электричеству. На выставке была модель тела человека и показано было, как у человека сердце бьется. Эту модель человека автор письма помнит сорок пять лет. Вот какие вещи может наделать биология! А у нас биология сейчас часто в школе бывает на задворках. Надо ее с задворков выдвинуть на более видное место, потому что она имеет значение для всего мировоззрения человека.

У нас громадные достижения не только в области хозяйственной работы, массы стали сознательными, сейчас нельзя и сравнивать развитие масс с тем, что было раньше, а в смысле культурных навыков в быту много еще отсталости.

Мне хотелось бы, чтобы каждый директор школы взрослых повышенного типа настороженно относился к тому, как проходятся предметы в школе, дают ли они учащимся то, что им необходимо. Ведь работа в школе взрослых теснейшим образом примыкает к партийной работе. Хотелось бы, чтобы вся работа школ взрослых была насквозь пропитана глубокой партийностью, чтобы школы взрослых играли крупнейшую роль в коммунистическом воспитании масс.

1936 г.