К 15-ЛЕТИЮ ДЕКРЕТА О ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ

К 15-ЛЕТИЮ ДЕКРЕТА О ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ

26 декабря 1919 г. за подписью Ленина был издан декрет о ликвидации неграмотности. Это было время, когда наша разоренная, измученная страна была еще охвачена гражданской войной, шла еще борьба за власть. Но Ленин никогда не говорил: сначала кончим гражданскую войну, укрепим Советскую власть, а потом уже возьмемся за ликвидацию неграмотности. Он связывал борьбу за власть и борьбу за культуру самым тесным образом. Надо только отдать себе отчет в том, при каких трудных условиях начиналась эта борьба за элементарнейшую культуру. Мы так далеко ушли за эти пятнадцать лет, что наша молодежь с трудом может представить себе ту темноту, которая царила в то время в деревне, ту враждебность, с которой встречала Советскую власть интеллигенция. Но гражданская война подымала самые отсталые слои, будила их мысль. Массы рвались к знанию. Советская власть шла им навстречу.

В начале октября 1920 г. происходил съезд Пролеткульта. Ленин считал вредным стремление Пролеткульта обособиться, создать какую-то свою особую культуру, оторванную от общей борьбы за перестройку всего политического, хозяйственного, культурно-бытового уклада. Ленин считал, что пролетариат в Стране Советов должен играть ведущую роль в борьбе за миросозерцание марксизма, в борьбе за культурный подъем масс, за вооружение их знанием. Ознакомившись с ходом прений на съезде Пролеткульта, он набросал проект резолюции, которая, по его мнению, должна была быть принята Пролеткультом. Пункт 2-й этой резолюции гласил: «Поэтому пролетариат, как в лице своего авангарда, коммунистической партии, так и в лице всей массы всякого рода пролетарских организаций вообще, должен принимать самое активное и самое главное участие во всем деле народного просвещения»[131].

В декабре 1920 г. на VIII съезде Советов Ленин говорил о грандиозном значении электрификации. Но в то же время он говорил и о взаимозависимости между электрификацией и просвещением: «…нам надо добиться в настоящий момент, чтобы каждая электрическая станция, построенная нами, превращалась действительно в опору просвещения, чтобы она занималась, так сказать, электрическим образованием масс»[132]. И далее: «Но нужно знать и помнить, что провести электрификацию нельзя, когда у нас есть безграмотные. Мало того, что наша комиссия будет стараться ликвидировать безграмотность. Ею сделано много в сравнении с тем, что было, но мало в сравнении с тем. что нужно. Кроме грамоты нужны культурные, сознательные, образованные трудящиеся; нужно, чтобы большинство крестьян определенно представляло себе те задания, которые стоят перед нами»[133].

В октябре 1921 г. на II съезде политпросветов Ленин говорил: «…недостаточно безграмотность ликвидировать, но нужно еще строить советское хозяйство, а при этом на одной грамотности далеко не уедешь. Нам нужно громадное повышение культуры. Надо, чтобы человек на деле пользовался уменьем читать и писать, чтобы он имел что читать, чтобы он имел газеты и пропагандистские брошюры, чтобы они правильно распределялись и доходили до народа, чтобы они не пропадали в пути, так что их читают не больше половины и употребляют на что-то в канцеляриях, а до народа, возможно, и одна четверть не доходит. Нужно научиться пользоваться тем скудным, что у нас есть.

Вот почему в связи с новой экономической политикой надо неустанно выдвигать мысль, что политическое просвещение требует во что бы то ни стало повышения культуры. Надо добиться, чтобы уменье читать и писать служило к повышению культуры, чтобы крестьянин получил возможность применить это уменье читать и писать к улучшению своего хозяйства и своего государства»[134].

Так писал Ленин в 1921 г. — два года спустя после издания декрета о ликвидации безграмотности.

18 марта 1922 г. Ильич писал: «Мы — нищие люди и некультурные люди. Не беда. Было бы сознание того, что надо учиться. Была бы охота учиться. Было бы ясное понимание того, что рабочему и крестьянину ученье нужно теперь не для принесения «пользы» и прибыли помещикам и капиталистам, а чтобы улучшить свою жизнь.

А это все у нас есть. И поэтому учиться мы будем и научимся»[135].

Я не буду повторять того, что говорил Ильич о культурном шефстве рабочих над деревней, о необходимости поднять культурный уровень деревни в связи с коллективизацией, о грядущей культурной революции. Все это хорошо известно.

Остановлюсь на вопросе, как шло дело ликвидации неграмотности после смерти Ильича.

Передо мной лежит моя брошюра «Культпоход и ликвидация неграмотности» — сборник статей за 1928 г. Она рисует картину состояния грамотности в декабре 1926 г. по данным произведенной тогда переписи.

По Европейской части РСФСР грамотными были лишь 47 % ребят в возрасте от восьми до двенадцати лет, а 53 %, то есть больше половины ребят этого возраста, были безграмотны. Понятное дело, что задача, которая стояла на очереди, заключалась прежде всего во введении всеобщего обязательного обучения. Только оно могло в корне подрезать неграмотность. Теперь всеобщее обучение в размере начальной школы уже проведено в жизнь, но с какими громадными трудностями оно было связано: не было помещений, не было учителей, не было учебников, не было бумаги, карандашей. До сих пор все эти вопросы до конца еще не разрешены, что не может не отразиться на качестве учебы, но все же эта проблема в основном уже разрешена. Это громадное достижение. Теперь вопрос стоит уже о введении всеобщего обязательного обучения в объеме неполной средней школы.

Неграмотность в декабре 1926 г., семь лет спустя после издания декрета, была еще ужасающая: по Европейской части РСФСР было еще 44 % неграмотных. Цифры говорили, что проблема ликвидации неграмотности — проблема женская прежде всего, проблема деревенская гораздо больше, чем городская.

С тех пор прошло восемь лет. В 1928 г. в связи с поднятием промышленности поднялось внимание масс к делу ликвидации неграмотности, массы сами взялись за это дело, удалось привлечь к нему общественное внимание, начался культпоход сначала в городе, в 1929 г. он широко перекинулся в деревню. Благодаря культпоходу удалось ликвидировать неграмотность многих миллионов.

Сейчас изменилось лицо деревни, изменилось положение женщины, ликвидированы условия, породившие неграмотность. В этом гвоздь вопроса.

В основном РСФСР стала грамотной.

Но значит ли это, что все уже сделано из того, что надо было сделать, что надо сложить руки? Вряд ли найдется такой человек, который стал бы это утверждать.

Во-первых, далеко не все неграмотные обучены. Состоявшаяся в июле с. г. конференция по всеобучу взрослых в нацобластях и автономных республиках показывает, какая большая работа тут еще нужна. Да и среди русского населения деревня еще во многих частях отстает. Народ стал совсем другой, развитой, но по части технической грамотности дело еще часто хромает. Надо налечь. Во-вторых, многие обучившиеся грамоте обучились так слабо, что не могут пользоваться как следует умением читать и писать. Такое положение недопустимо. А главное, если Ильич в 1921 г. писал о том, что на одной грамотности далеко не уедешь, что нужно громадное повышение культуры, то что же надо сказать сейчас, когда так изменилось все, лицо нашей страны? Нужно укрепить всю систему школ взрослых. За последнее время, ввиду того что актив грамоте обучился, понизилось внимание к школам взрослых и со стороны отделов народного образования и со стороны профсоюзов: сдали это дело ОДН, а настоящей помощи ему нет.

Характерно, что из «Итогов культурного строительства в цифрах к XVII партсъезду» (брошюра ЦУНХУ Госплана СССР для делегатов съезда) совершенно выпали школы взрослых. Это дело недопустимое. Невнимание к делу вооружения трудящихся масс знанием идет вразрез с программой партии (см. пункт 7-й, § 12), с указаниями Ильича.

Необходим новый подъем. Мы уже начинаем его чувствовать. Массы начинают сами браться за это дело.

У нас имеется уже большой опыт. В 1928 г., когда начинался культпоход, сразу был выставлен ряд требований. Перечислю некоторые из них, о которых говорилось в моей брошюре 1928 г.

1. Надо следить, чтобы для безграмотных была создана возможность ликвидации безграмотности.

Красная Армия заботилась об этом в отношении красноармейцев. А как заботятся о своих членах комсомол, Советы, профсоюзы, делегатки, кооперация? Как приходят на помощь своим членам эти организации? Есть ли у нас законодательные постановления, обязывающие частных нанимателей принимать меры для обучения служащих у них безграмотных?

2. Надо следить, чтобы ликпункты устраивались в местах, в часы и дни, удобные для основной массы учащихся; чтобы помещения были чистые, светлые, отапливались, чтобы были в них столы, стулья, доска.

3. Следить за тем, чтобы у всех учащихся на ликпунктах были буквари, бумага, карандаши.

4. Надо следить за тем, чтобы преподаватели в школах ликбеза были людьми подготовленными, умели учить, вести урок. Надо организовывать проверку их знаний.

5. Нужно, чтобы при каждой школе грамоты был совет из учащихся, из представителей ОДН, из представителей разных заинтересованных организаций. Необходимо, чтобы совет следил за работой школы ликбеза, приходил ей на помощь.

6. Нужно обращать особое внимание на качество преподавания, на увязку обучения грамоте с ликвидацией неграмотности технической, с улучшением бытовых условий, политическим просвещением и пр.

7. Нужно организовывать общественную проверку получаемых учащимися знаний.

8. Нужно привлекать внимание к работе школ ликбеза через печать и радио.

Сейчас, к 15-летию декрета по ликбезу и 10-летию ОДН, надо бы проверить, все ли неграмотные и малограмотные обслужены школами взрослых, во-первых, и выполняются ли выдвинутые в 1928 г. требования по отношению ко всем школам грамоты, во-вторых.

Вообще надо уже готовиться к 15-летию декрета и 10-летию ОДН и путем учета того, что есть, и путем разработки ряда мероприятий, которые подняли бы дело ликвидации неграмотности и малограмотности, дело вооружения взрослых знаниями на необходимую высоту.

1934 г.