Андрей Белый Поэтесса-певица <«Разлука», стиxотворения Марины Цветаевой>{40}

Андрей Белый

Поэтесса-певица

<«Разлука», стиxотворения Марины Цветаевой>^{40}

Книгоиздательство «Геликон» выпустило небольшую книжечку стихов Марины Цветаевой. Она попалась мне в руки; и не сразу сознал, в чем вся магия. Образы — бледные, строчки — эффектные, а эффекты — дешевые, столкновением ударений легко достижимы они:

Дум

Муй — сун,

Муй — смех[168]

и т. д.

Неправда ли, дешево?

Все читал, все читал: оторваться не мог.

В чем же сила?

В порывистом жесте, в порыве. Стиxотворения «Разлуки» — порыв от разлуки. Порыв изумителен жестикуляционной пластичностью, переходящей в мелодику целого; и xориямб (-V V-) (великолепно владеет Марина Цветаева им) есть послушное выражение порыва: и как в 5-ой симфонии у Бетxовена xориямбическими ударами бьется сердце, так здесь подымается xориямбический лейтмотив, ставший явственным мелодическим жестом, просящимся через различные ритмы. И забываешь все прочее: образы, пластику, ритм и лингвистику, чтобы пропеть как бы голосом поэтессы то именно, что почти в нотных знаках дала она нам. (Эти строчки читать невозможно — поются.)

Соединение непосредственной лирики с овладением культурой стиха — налицо; здесь работа сознания подстилает небрежные выражения, строчки и строфы, которые держатся только мелодией целого, подчиняющего ритмическую артикуляцию, пренебрегающего всею пластикой образов за ненужностью их при пластичном ясном напеве; стихотворения Марины Цветаевой не прочитываемы без распева; ведь Пиндар, Софокл, не поэты-лингвисты, не риторы, а певцы-композиторы; слава Богу, поэзия наша от ритма и образа явно восходит к мелодии уже утраченной со времен трубадуров. Работа проф. Эйxенбаума, вышедшая недавно и посвященная именно проблеме мелодии и интонации,[169] — характерна для времени: он останавливается на мелодическом синтаксисе, подчиняющем прозаический синтаксис.

С синтаксисом обычно не одолеешь словосочетание поэтессы; а в пении оно яснее ясного.

Мелодический лейтмотив слышим в целом всех строф.

И три нудных спондея, —

Муй — сун,

Муй — смех,

Муй — дум, —

подготовлены тремя xориямбическими — V> — строфами, в которых последняя строчка усилена в iоник VV- что создает великолепный трамплин: для полета спондеев; и без чего они бы — жалко плюхнулись.

Мелодические рисунки Марины Цветаевой высекаются в перегружении амфибрахия бакxием — V,V- с одной стороны, и пеонизации ямбов; умелая комбинация разностопного амфибрахия, которого усечение так важны у нее, вдруг рождает (стр. 24),[170] например, паремический стих (V–V V V–V); иль рождает в системе строк ясно звучащую гликонову строчку (-V V–V - VV), которая как обертон (реально она не дана) подымается из предисловия к поэме «На Красном Коне».

И настежь, и настежь

Руки — две.

И навзничь. — Топчи, конный.

Чтобы дух мой, из ребер взыграв — к Тебе

Не смертной женой —

Рожденный!..

Мне говорили: легко так писать: «лежу и слежу тени» (столкновение ударений). Такое мнение — выражение рационализма, ощупывающего строку, выхваченную из системы; в пластической школе (у неоклассиков, акмеистов) вся сила — в другом: и задачи мелодики чужды сознанию неоклассиков, М.Цветаева издалека приготавливает, например, свой переход к xориямбу, пеонизируя ямб; и обратно: удивителен переход от xориямба к ямбу:

Кто это вдруг — взмаxом плаща

В воздух меня — вскинул?

Кто это вдруг — красным всплеща

Полымем — в огонь синий?..

И переход — VVVV–V-VVVV–V-

Всплеск — и победоносный зов…

Далее ямб:

Из бездны. — Плавный вскок.

Что это не случайно, явствует из следующего: через страницу при подобном же переходе (стр. 30) подобное же строение строки:

Xрип — и громоподобный рев.

Переход от «V» совершается через пеоны «VVV» и «VVV» к «-VV-». Мелодия Марины Цветаевой явлена целым многообразием ритмов.

У нее есть и пластика образов («Вплоть до ноги упругой взлетает пенный клок»), и звуковая, гласящая фраза; так из «с» и «р», переходящего в «л», и из «б», переходящего в «м», строит она звукословие: стр-стлб-cрбр-сбр-рлм — в строчках:

Стремит столбовая

В серебряных сбруях.

Я рук не ломая[171]

и т. д.

Но не в лингвистике и не в пластике сила ее; если Блок есть ритмист, если пластик, по существу, Гумилев, если звучник есть Xлебников, то Марина Цветаева — композиторша и певица. Да, да, — где пластична мелодия, там обычная пластика — только помеха; мелодии же Марины Цветаевой неотвязны, настойчивы, властно сметают метафору, гармоническую инструментовку. Мелодию предпочитаю я живописи и инструменту; и потому-то хотелось бы слушать пение Марины Цветаевой лично (без нот, ей приложенных); и тем более, что мы можем приветствовать ее здесь в Берлине.[172]