76. Наше глубоко нравственное будущее// О параллелях между Сноуденом и Кинси (да-да, тем самым!)

76. Наше глубоко нравственное будущее//

О параллелях между Сноуденом и Кинси (да-да, тем самым!)

(Текст был отклонен в «Огоньке». Опубликован на «Росбалте» http://www.rosbalt.ru/blogs/2014/06/21/1282224.html).

Можно спорить, что такое нравственность (меня устраивает определение, что это алгоритм поведения, дающий в перспективе преимущества твоим генам и мемам), но нет сомнений, что нравственность (или безнравственность) проявляется в ситуациях выбора.

Вот почему я люблю расспрашивать (и вас хочу спросить) о некоторых непростых ситуациях, когда такой выбор делать приходилось.

Ну, например: нравственно ли поступил Сноуден, опубликовав попавшую ему закрытую базу данных со служебной перепиской американских чиновников? Нравственно ли поступает АНБ, агентство национальной безопасности США, в некоторых странах тотально прослушивая и записывая телефонные разговоры? (Сначала тот же Сноуден заявил, что АНБ в состоянии записывать все телефонные разговоры в одной стране, но сейчас есть информация, что они фиксируются в целых шести – правда, неизвестно, с каким населением и с какой плотностью телефонного трафика). Морально ли поступает ФСБ, мониторя наше с вами общение по телефону и электронную почту? (Поскольку в России все тайна, официально прослушка без санкции суда отрицается, хотя оборудование СОРМ – Системы технических средств для обеспечения функций Оперативно-Рoзыскных Мероприятий – установлено у всех операторов связи. Однако в России ничто не секрет, поэтому известно, что СОРМ-3 должна отслеживать вообще всю информацию, от видеокамер наружного наблюдения до (и, говорят, это не анекдот!) информации, получаемой от приборов по учету воды: не спорьте о политике, сидя на горшке!)

Технически тотальное наблюдение за нами вполне возможно; уверен, что скоро автоматически фиксироваться будет каждый наш чих. Это раньше архивы Гостелерадио занимали целые помещения; теперь архив своих теле– и радиопрограмм я могу таскать в лэптопе, хотя провел их больше тысячи. Поиск в архивах по звукам или образам (портрету Навального или слову «гексоген») тоже не проблема: уже программа SoundHound, установленная, по-моему, уже на каждом втором смартфоне, позволяет мгновенно узнать, что за песенка звучит по радио, – а фейсбук при наведении курсора услужливо подсказывает, кто именно запечатлен на снимке.

И крики «мы все под колпаком!» меня мало волнуют, поскольку, на мой взгляд, наличие колпака еще ни о чем не говорит, – нравственность зависит от цели, которые посредством колпака достигают. Или не достигают. Или достигают совершенно другую цель.

Все, кто пользуется геолокацией и кредитками, кто чекинится на FourSquare и логинится на сайте РЖД, тоже под колпаком, – ну так что? Мне этот колпак экономит усилия, время, деньги. Я только и делаю, что им накрываюсь.

А вот что меня по-настоящему интересует (с точки зрения нравственности) – так это многократно возросший объем выборки. Грубо говоря, выборка впервые перестала быть выборкой, она стала совпадать с населением целых стран (и легко представить, что скоро совпадет с числом людей на земле). Которые к тому же обычно не подозревает, что за ним следят.

И то, и другое чрезвычайно важно. Ведь социологи, изучая наше поведение, вынуждены делать поправки как на размер группы, так и на то, что на измеряемых влияет сам факт измерения. Грубо говоря, люди обычно отвечают не то, что они на самом деле думают (или как они себя на самом деле ведут), а то, как думать и вести, по их представлениям, «правильно».

Эти игры с репрезентативностью немало человечеству принесли зла, а чтобы было понятно, к чему я клоню, приведу пример из сексуальной жизни, поскольку на такие примеры бурно реагируют все.

В 1886-м году немецкий психиатр Рихард Крафт-Эбинг выпустил книгу Psychopathia Sexualis, предприняв одну из первых попыток описать и систематизировать сексуальные девиации. В России книга была издана на латыни и продавалась только врачам, но эффект был ошеломительным. «Сексуальную психопатию» в условиях дефицита информации читали все. (Если кто помнит СССР, там аналогом была «Женская сексопатология» Свядоща, – чуть ли не единственная книга, полуподпольно просвещавшая о, что называется, тайнах брачныя постели).

Крафт-Эбинг стал таким авторитетом, что религиозный публицист Василий Розанов в «Людях лунного света» цитировал его страницами. Это во многом благодаря «Сексуальной психопатии» в России стал обсуждаться половой вопрос (помните, у Саши Черного – «Пришла проблема пола, румяная Фефела, и ржет навеселе»?)

Однако выборка, с которой работал Крафт-Эбинг, чьё мнение о сексуальной норме и отклонении стало непререкаемым, состояла в основном из пациентов психиатрических клиник и клиентов полицейских участков. В итоге выводы о причинах и следствиях были сделаны неверные. Это из-за Крафт-Эбинга поколения подростков росли в ужасе от греха онанизма, увлечение которым приводит-де к шизофрении (это сегодня смешно; а тогда было страшно).

Сегодняшнее нейтральное и скорее положительное отношение ко многим формам половой активности сформировалось много позже, когда исследователи стали иметь дело с совершенно другими объемами исследований. Сегодняшними сексуальными свободами (в России – по крайней мере, гетеросексуальными) мы во многом обязаны замечательному послевоенному американскому ученому Альфреду Кинси.

Кинси был энтомолог, специалист по мошке-орехотворке. Его коллекция насекомых, переданная в дар Музею натуральной истории в Нью-Йорке (тому, куда любил заглядывать сэлинджеровский Холден Колфилд), насчитывала 4 миллиона экземпляров! Кинси был уже известен как автор популярных школьных учебников по биологии и диссертации по таксономии, то есть системе классификации растений и животных, – как вдруг неожиданно ему предложили прочитать курс лекций о браке. Кинси увлекся предметом, подойдя к нему с привычной въедливостью и размахом (а только одного вида орехотворки он изучил в свое время 150 тысяч экземпляров!). Он намеревался опросить об их половой жизни 100 тысяч американцев, причем каждому задать до 500 вопросов! И хотя, в конечном итоге, опрошено было 20 тысяч, объем впечатлял – до Кинси самой большой была группа в 300 человек.

Подробный отчет был сведен в два сугубо научных тома с названиями «Сексуальное поведение человеческой особи мужского пола» и «Сексуальное поведение человеческой особи женского пола», но их публикация вызвала скандал. Оказывается, мы ведем себя в личной жизни вовсе не так, как притворяемся, что ведем! Однополые и добрачные связи, мастурбация и промискуитет, возраст первого контакта и характер эротических фантазий, распространенность фелляции – стереотипы рухнули по всему фронту, а в научный обиход вошла «шкала Кинси» – шкала сексуального поведения с градациями от строго гетеросексуальных до гомосексуальных, от 0 до 6 баллов соответственно. Сам Кинси ни в СССР, ни в России так и не был издан, но ни одна книга по сексологии без ссылок на него не обходится.

А наблюдения Кинси во многом спровоцировали сексуальную революцию, которая свелась не только к легкости эксперимента, но и к выведению многих форм секса из сферы стигматизированного и аморального. И мы, например, с удовольствием занимаемся оральным сексом (а американские подростки, к слову, уже и не относят его к сексу, числя по ведомству предварительных ласк, вроде петтинга и поцелуев), в то время как еще в СССР это было «гадостью» и «извращением» (почитайте постатейные комментарии в УК тех лет). Потому что знаем (в отличие от советских людей) – cosi fan tutti, так поступают все…

Так вот, возвращаясь к разговору о тотальном контроле, который позволяет судить о нашей реальной жизни – как часто мы в реальной жизни ругаем власть? Как много материмся? Как часто плачем? Изменяем слову, делу и телу? Напиваемся в хлам? Повышаем голос? Завидуем? Как часто меняем свои взгляды в течение жизни и нормально ли их менять?

Когда мы получим ответы на этот вопросы, возможно, мы изменим представления о том, что мы есть. И изменим рамки одобряемого и осуждаемого с точки зрения интересов общества, то есть общественной морали. И ФСБ с его СОРМом, и ФБР, ЦРУ и АНБ нам тут окажутся невольными, но помощниками, а также все социальные сети, со всеми их вылетит твит – не поймаешь, паблик черненький не смоешь и платочком не сотрешь, а сотрешь, так есть кэш гугла и яндекса, а введут запрет выдавать кэш после требования пользователя («то, что я написал про свою соседку по парте в фейсбуке, было детской дурью, которую я давно делитнул, а сейчас мы солидные и благоразумные, прошу никому ту запись не выдавать» – такой закон введен в ряде стран Евросоюза), – ну, так есть перепосты и скриншоты, не утаить в меха обутой тени.

Ну хорошо, скажете вы, с фейсбуком и ВКонтакте все ясно, но как из ФСБ, ФСО и прочих закрытых организаций исследователь, а вслед за ним и все мы, получит интересующую информацию?

Да очень просто!

На каждое АНБ и ФСБ найдется свой Сноуден.

При таких масштабах работ – не может не найтись.

2014

Данный текст является ознакомительным фрагментом.