15. (ОБС)Ценный синдром// О том, почему ожесточаются публичные споры

15. (ОБС)Ценный синдром//

О том, почему ожесточаются публичные споры

(Опубликовано в «Огоньке» под заголовком «Бесцензурщина» http://kommersant.ru/doc/1810916)

Не знаю, замечали вы или нет – но не замечать уже невозможно – то, что неподцензурные политические высказывания в России становятся все более нецензурными?

Я именно об этом.

Потому что и без очков видно, что за последние года три эстетический политический комментарий (т. е. претендующий на образ, на афоризм, а не на участие в «реальной политике») резко радикализировался, балансируя на грани (не)пристойности. И, в общем, все дальше отодвигая (и размывая) грань.

Почитайте редакторские колонки в Esquire или высказывания Ксении Соколовой в GQ, вспомните публичное предложение светской обозревательницы Божены Рынска, адресованное некой «балтийской гниде», идти в известном направлении: направление указывалось прямо (да и гнида угадывалась легко).

Эта радикализация не есть эстетическая провокация. Она не имеет ничего общего с теми публикациями, от тайного Пушкина до явного Баркова, что дефлорировали сознание советского человека в 1990-е, ни с искусством запустить в речь обсценную лексику на манер перца в шоколаде (я про «перец» в основном значении). В этом новости нет: жонглировать словами и слоями образованный класс всегда умел («Идите в жопу, пионэры!» – классика от Раневской; меньше известно про коллекцию похабностей Юрия Никулина – великий клоун мог и при дамах процитировать как малый, так и большой «петровский загиб», про содержание которого справьтесь у Яндекса).

Нет, тут новая штука.

Когда лояльное политическое высказывание стало неотличимо от римминга, оппозиционное высказывание стало обретать вид прямого оскорбления. Последним поводом стало отречение Дмитрием Медведевым даже не от власти, а от неких приличий в процедуре возвращения державы и скипетра тому, кто дал их подержать, – а без приличий уход смахивает на снятие зиц-председателя Фунта, отработавшего табличкой «место занято».

Тут уж взорвались все социальные сети, и ЖЖ, и фейсбук, а наиболее показательно твиттер. Там, если кто не знает, существует микроблог KermlinRussia. Если официальный (и тоскливый, как зимнее утро на Балтике) блог Дмитрия Медведева называется KremlinRussia, имеет 185 тысяч подписчиков и ведется от имени действующего президента России, то дико смешной KermlinRussia имеет 154 тысячи подписчиков и ведется от имени перзидента Роисси. Так вот, если до известных событий твиттер перзидента был эдаким транслятором шуточек в духе позднего Брежнева («За 50 лет нам удалось пройти путь от освоения космоса до освоения бюджета»), то теперь превратился в шипящую гюрзу («Путин – это объективная реальность, данная нам в отвратительных ощущениях»; «Dura president sed president» – это самые невинные из твитов; жесткие действительно жестки).

И это не просто реакция неких виртуальных писак (мат – не столько норма сетевого общения, сколько побочный продукт: по моим наблюдениям, дискуссия в ЖЖ, собирающая более 50 комментариев, на одной из ветвей сама собой перерождается в то, что после интернет-перепалки Татьяны Толстой с упомянутой Боженой Рынска стало изящно именоваться «говносрачем»).

Что называется, позволять себе вдруг стали все – от кроющего трехэтажным матом министра Голикову актера Садальского до державшейся доселе в стороне от политики Ксении Собчак. Она много раз объясняла, почему политику не комментирует (Путин в свое время спас ее отца от ареста, обеспечив бегство в Париж). Но и Собчак сподобилась: запустила в оборот, после появления на телеэкранах Медведева с бадминтонной ракеткой в руках, выражение «гонять волан» как эвфемизм глагола «мастурбировать» в значении «заниматься пустым делом, не приводящим к результату».

Еще раз повторю: с времен Ельцина и Собчака до времен Путина и Собчак многое изменилось. Если в 1990-х поэта Быкова сажали в тюрьму за мат в газете «Мать», то есть за литературную игру, за эпатаж публики – то теперь Быков в проекте «Гражданин поэт» эпатирует власть. (Из последнего – быковское «Обкаркались» на манер Эдгара По: «– Вот теперь, – сказал я, – птица,/ понимаешь, чем гордится/ Наша жирная столица обезжиренной Руси?/ Почему у нас внезапно/ стало так тепло и затхло,/ Почему о нас назавтра/ не расскажет Би-Би-Си?/ Верь: за наш утихший ропот,/ за ползучий полушепот/ И за весь российский опыт/ вертикали и оси/ Штаты, Чайна и Европа/ скоро скажут нам мерси!»/ Ворон каркнул: «Отсоси»).

И насчет «оскорбления» – это не мой домысел, а аргумент Натальи Синдеевой, главы телеканала «Дождь», снявшей с эфира «Гражданина поэта» потому, что стихи Быкова, на ее взгляд, персонально оскорбляли Медведева (это был выпуск, где под есенинским стилем прятался наезд на тандем – «Я ль скакал весенней гулкой ранью/ Или кто другой скакал на мне?»). Но, по сравнению с последними выпусками «Гражданина поэта», это было еще мило: эволюция от копытных к пернатым впечатляет.

Причины того, что гражданская позиция все больше выражается через жесткое слово, доводимое до полной жести, вроде бы очевидны (потому что за выход на площадь с плакатом дают по башке; остается браниться), но есть два важных момента.

Первый: авторы самых жестких высказываний находятся в безопасности. Быкова, слава богу, не сажают. Когда в эфире «Вестей FM» я сравнил Валентину Матвиенко с Гитлером, она на меня в суд не подала (и не подаст). Божену Рынска не преследовал грузовик с надписью «Хлеб» (хотя, по слухам, не развивать тему «балтийской мрази» ее уговаривали чуть не Нырышкин с Нарусовой). И когда Арсений из группы Padla Bear Outfit на вручении музпремии «Степной волк» заорал: «Долой полицейское государство! Свободу Ходорковскому!» и снял штаны, показав зад и перед, – его не замели за хулиганку. Пострадал разве что рэпер Noize MC, получивший 10 суток после того, как на концерте в Волгограде назвал ментов «животными с красными кокардами» – ну, так то была месть местных, а не столичных животных.

Это отсутствие реакции со стороны власти объясняется, на мой взгляд, тем, что сегодня в России зафиксирован переход от тоталитарного государства к авторитарному. В отличие от тоталитарного, авторитарное государство личную жизнь граждан не контролирует, – а к этой жизни относятся и частные премии, и частные площадки в интернете. Структура, называемая «владимирпутин» (в одно слово, с маленькой буквы) куда сильнее Владимира Путина. Поэтому эпоха включает в себя массу завоеванных (всеми, включая чиновничий класс и правящий клан) свобод. Запрет быть свободным в интернете означает пересмотр неписаных правил всего царства – и этого владимирпутин Путину, доселе глаз не выклевавший, может и не простить (у Владимира Путина вообще, между нами, немного шансов на спокойную старость).

Второе: особенностью современного русского царства является то, что власть – то есть орден, квартирующий от Старой площади до Лубянки, подмявший под себя государство – замечает лишь своих. А чужих, то есть обычных граждан, он не просто в упор не видит, но и за людей не считает. Он их замечает их лишь тогда, когда они (по мнению ордена) начинают ему угрожать. Так вот, площадная политическая брань, радикальный политический жест – это попытка сымитировать угрозу и создать ситуацию, когда власть игнорировать тебя больше не сможет. Потому что автоматически идентифицирует как врага. То есть когда признает, что ты не пыль, а человек.

Получается, что если хочешь, чтобы тебя, наконец, признали человеком – надо делать то, что потенциально чревато судом. Посылать реальных людей на *** (статья 319, оскорбление представителя власти, до года посадки). Рисовать член на Литейном мосту напротив ФСБ, или в рамках акции «Дворцовый переворот» переворачивать машины ментов на Дворцовой (тут можно доиграться и до статьи 205, «террористический акт», вплоть до пожизненного).

Но несмотря на то, что арт-группу «Война» прессуют по полной программе, радикализация высказываний, заявлений и проявлений день ото дня будет нарастать.

Потому что огромному числу людей ощущать себя человеком – свободным человеком – важнее угрозы потери свободы.

И площадная брань на площадях будет все слышней.

И лодка будет раскачиваться все больше.

И ее шансы перевернуться будут все выше.

И я, прекрасно все это понимая и зная, тоже буду ее раскачивать.

Потому что на *** мне сдалась жизнь в нелюдях?

2011