23. Раскачивание водки// О том, что нельзя бороться с культом водки, не создавая культуры вина

23. Раскачивание водки//

О том, что нельзя бороться с культом водки, не создавая культуры вина

(Опубликовано в «Огоньке» http://kommersant.ru/doc/1862702)

В январе, чуть пройдет новогодняя интоксикация, ежегодно идут разговоры на тему, как обуздать, хм… русскую болезнь. Вон уже главный нарколог Минздрава высказался. Мне тоже есть что сказать!

Главного нарколога зовут Евгений Брюн. Он сказал: цена на спиртное в России должна быть пропорциональна градусу. «Если пиво трехградусное, например, стоит рубль, то водка должна стоить в 13 раз дороже. У нас же пока получается, что градус алкоголя в водке очень дешевый». Дешевая водка, по мнению Брюна, способствует алкоголизации.

Я об этом заявлении уважаемого специалиста узнал во Франции – в тот день, когда, выпив на аперитив в бретонском ресторанчике кир-бретань (сидр, черносмородиновый ликер и яблочная водка, дабы поднять градус сидра до применяемых в кирах шампанского или вина) и запив морских гребешков бокалом шардоне, сел за руль и поехал по редкой красоты побережью.

Во Франции – как и в большинстве европейских стран, алкоголь в крови не запрещает водить автомобиль. Но во всех странах нельзя водить автомобиль пьяным. Граница не столько формальна (во Франции – пара бокалов вина, в Финляндии – бокал), сколько тонка (разные организмы по-разному реагируют на алкоголь). Вон и француз-приятель, одолживший нам автомобиль, последние годы возит с собой алкометр, в который исправно дует на выходе из ресторана.

Санкции за пьянство за рулем во Франции – зверские, вплоть до ареста, и идут дискуссии, не пересмотреть ли размер нормы. И это в стране, входящей (наряду с Чехией, Эстонией, Ирландией и Хорватией) в пятерку наиболее пьющих стран мира! (13,3 литра в год на человека в возрасте от 15 лет в пересчете на чистый алкоголь). В стране, где, если мчится с сиреной полиция, все понимающе говорят, что ажаны спешат пропустить пастис, стаканчик анисовой водки с водой! Более того: в стране с традиционной культурой винопития, где пикник немыслим без бутыли, которую старики починают уже на завтрак, слышатся призывы запретить употребление алкоголя вне стен общепита. Утверждают, что спивается молодежь. Публикуют впечатляющие снимки с монбланами пустых бутылок, остающихся после праздников.

Это я не к тому, что нужно срочно превратить Россию во Францию (хотя я за!) и разрешить алкоголь за рулем (хотя нулевое промилле – праздник гаишного кошелька). Я это к тому, что потребление алкоголя – часть культурной традиции. Сколько стран, столько и традиций. А традиции – вещь консервативная, упрямая.

Главная (и печальная) русская традиция в том, что у нас к водке относятся как к вину. В отличие от Европы, где крепкий алкоголь либо аперитив, либо дижестив, у нас водкой сопровождают трапезу. И не только. И если бы сейчас я пил водку, как в выпускном классе (а в городе Иваново в брежневские годы старшеклассники глушили водку в подъездах, портвейн используя «для разгона»), то единственный текст, связанный с моим именем, был бы сегодня на моей могиле. Но при Горбачеве я однажды привез в Брюссель знакомому советнику Европарламента бутылку «Столичной», мы у него дома перед обедом разлили, я свою рюмку махом долбанул – и увидел, как семейство застыло в изумлении. Затем советник засмеялся. «Ну, Дмитрий же из России», – сказал он. Они-то отпивали водку sipping, полуглоточками, и я почувствовал себя медведем в цирке. С тех пор водку не пью, искренне считая ее самым тупым алкоголем в мире (спирт да вода), годным разве на то, чтобы, окоченев с мороза, принять под огненный борщ.

А поскольку самый тупой напиток является у нас национальным и к тому же мужским («мужикам – беленькое, бабам – красненькое»), я приветствую запреты последних времен: и на ночную торговлю, и на торговлю крепким спиртным в ларьках. С 1 января 2013 года любым алкоголем, включая пиво, запретят торговать еще и на автозаправках – по-моему, очень разумно. И Евгений Брюн абсолютно прав, когда говорит, что цена на алкоголь должна соответствовать крепости. Для того и существуют акцизы.

Но есть деталь, в которой прячется дьявол.

В 2011 году был издан очередной Global status report on alcohol and health («Глобальный отчет о потреблении алкоголя и здоровье») – данные из него по Франции я и приводил. Россия, согласно отчету, на 15-м месте в мире: 11,03 литра чистого спирта на душу в год. Больше пьют и в Англии, и в Румынии, и в Корее. Однако впервые отчет содержит раздельные цифры по потреблению легального, магазинного, ресторанного алкоголя – и само– и домодельного. И вот здесь уже не просто страх, а ужос-ужос-ужос. Россия занимает 2 место в мире по потреблению алкоголя вне контролируемого рынка (4,73 литра в пересчете на спирт. 1-е место за Эквадором с его кактусовкой: там 5,37). С учетом всех видов потребления мы на 4-м месте в мире после Молдовы, Чехии и Венгрии (в затылок нам дышат Украина, Эстония и Андорра). А это значит, что если просто повысить цену на водку (как предлагает нарколог Брюн), то место водки займет самогон.

В своей жизни я немало наркологов проинтервьюировал. И знаменитых Зыкова и Данилина, и адептов программы «12 шагов», и тех, у кого вместо громкого имени – объявление «Вывожу из запоев. Анонимно. Круглосуточно». Отчаянно споря по методикам, они сходились в одном: невозможно уничтожить одну зависимость, не заменив другой. Нацию, жрущую водку, можно попробовать переформатировать на потребление пива или вина. Но если просто ввести сухой закон, страна перейдет в лучшем случае на табуретовку, а в худшем – на героин. И завязавший пьяница в «Обществе анонимных алкоголиков» не просто завязывает, а подсаживается на общение, как раньше был подсажен на выпивку. А если алкаш просто завяжет, ни на что не подсев (на спорт, на чтение, на огород), с ним могут произойти такие изменения личности, что, по совести сказать, уж лучше бы пил. Нам всем одинаково хочется на что-нибудь заморочиться, – тут, думаю, и Брюн присоединился бы к песне «Отпетых мошенников».

Проблема российской политики в отношении рынка алкоголя в том, что она действует только запретами без побудительных стимулов. И даже запреты устроены так, что все равно поощряют потребление крепкого. Зайдите в любой супермаркет и пройдите вдоль рядов с пивом. Знаете, какое будет самым дорогим среди, скажем, «Балтики»? То, которое с пометкой «0» – безалкогольное. Я пиво не пью с тех пор, как при Путине избавился от пивного живота, но безалкогольное порой потребляю. У него вкус пива, но калорий минимум. Так вот, у нас всегда и везде безалкогольное пиво – самое дорогое. В ресторанных картах – нередко запретительно дорогое. При том, что его не всегда сыскать.

Пройдите далее: к винным рядам. Какое вино будет самым дешевым? Правильно: не сухое, а полусладкое полугадкое. Производят его так: провальный урожай, скверные виноматериалы, которые откажутся потреблять в других странах, разбодяживают сахаром для России. Сахар имеет свойство перебивать любой вкус. А в организме «первым переваривается именно сахар, отчего усвоение алкоголя задерживается и продукты его распада накапливаются» (это я снова процитировал Брюна). Сухое же вино – я уж не говорю про французское, но даже чилийское или аргентинское – в России невероятно дорого. В московских супермаркетах под 300 рублей бутылка, а в регионах и того дороже. Какой выбор сделает человек с зарплатой в 10 тысяч, если водка вдвое дешевле? Правильно: мужикам – беленькое, бабам – сладенькое. На людей действуют экономические стимулы. Вон, в Питере особо экономные приноровились возить вино из Финляндии.

Кстати, Финляндия тоже была страной глушащих водку и самогон мужиков, куролесящих во хмелю. (Первое впечатление 20-летней давности: селянин, шатаясь, выходит к шоссе, расстегивает штаны и мочится на дорогу. Затем падает у дороги). Но там не только вводили драконовские меры (госмонополия на алкоголь: строго через компанию Alko; долго действовал запрет на торговлю спиртным по выходным), но и стали менять политику в целом, перетаскивая нацию с водки на сидр и вино. Каталог сухих вин Alko таков, что хочется попросить об алкоголическом убежище. Сегодня это страна, где не квасят в усмерть, а проводят вечер в ресторанах и барах за бокалом: финны неплохо научились в вине разбираться.

Финляндия, как и мы – страна не винопроизводящая. Ну, делают сидры или ягодные вина, но так и у нас есть Гай-Кодзор или «Фанагория». А в целом – слезы. Однако, импортируя вино, Финляндия умудряется поддерживать монопольные цены, близкие к французским или испанским. У нас такое тоже могло быть (и было), когда б мы вино покупали у соседей. Но в России, помимо главного нарколога Брюна, есть и главный санитарный врач Онищенко, запретивший – в целях заботы о здоровье нации, кто бы сомневался! – импорт вина из Грузии (Россия как раз собиралась воевать с Грузией) и Молдовы (там были проблемы с русским Приднестровьем).

Геннадий Онищенко человек закрытый, на ток-шоу не ходит, однако от людей, его знающих, я слышал, что он блистательный эпидемиолог. И одновременно – нечто среднее между Победоносцевым и Торквемадой, охранитель устоев, готовый, ради торжества России, отправить на плаху все человечество. Такие люди обычно идут напролом. Запретом на ввоз грузинского вина (мне до сих пор жалко молодого, зеленого, пить надо сильно холодным, «Мцвани» – ах, какое было вино!) он умудрился отдавить ногу не только грузинам, но и французам. Потому что грузинское вино давно большей частью французское. Французским «Перно Рикар» в Грузии выкуплены заводы, вложены гигантские деньги, – я на заводе в Телави был, и какие силы французы приложили к поправке разрушенного еще при СССР виноделия, оценил.

Когда Онищенко запретил импорт «Мукузани» и «Киндзмараули», грузины вылили в канавы 800,000 бутылок вина. Некуда было девать. И текли винные реки, хоть и без кисельных берегов. Люди рыдали. Не только потому, что оставались без средств к существованию, но и потому, что это уходил в землю их труд, смешивалась с грязью их культура.

Не думаю, если оценка Онищенко как Торквемады справедлива, чтобы в его сердце хоть что-то дрогнуло. Но вообще-то и Торквемада должен понимать, что сотни тысяч не дошедших до нас бутылок сухого превратились у нас в сотни тысяч бутылок дурного и крепкого. Зависимость не терпит пустоты. Так что Торквемада приложил свою руку и к российской пьяной преступности, и к ранней смертности.

Я завершаю.

2012-й год в России будет годом нового наступления на алкоголь. В первом полугодии акцизы на спирт вырастут на 10 %, во втором – еще на 20 %. Онищенко, вот, под Новый год предложил поднять цены на водку до 100 долларов.

Запрещать – дело нехитрое, запрещать можно и с бодуна.

Вот как и что поощрять – об этом лучше думать на трезвую голову.

Потому что когда все запрещают, и ничто не поощряют, – тогда да, тогда остается только с горя напиться.

2012

Данный текст является ознакомительным фрагментом.