59. Воспитание чувств оскорблением// О том, какой бы срок дали Христу за оскорбление чувств православных

59. Воспитание чувств оскорблением//

О том, какой бы срок дали Христу за оскорбление чувств православных

(Опубликовано в «Огоньке» под заголовком «По всей гибкости закона» http://kommersant.ru/doc/2224022)

Вступивший с 1 июля в силу закон об оскорблении чувств верующих некоторыми уже отнесен к разряду «резиновых»: то есть тех, которые будут применяться выборочно, растяжимо, по ситуации. Обозреватель «Огонька» прикинул, сколько лет кто может схлопотать.

Известие о подписании закона я получил, когда перечитывал 42-ю лекцию по русской истории Ключевского. Отошли в мир иной и жуткий царь Иван, и слабый умом Федор, и себе на уме Борис, – а пришедшие и Дмитрий, и особенно Василий Шуйский с его «подкрестными» грамотами знаменовали поворот в истории: русскому царю теперь править по закону, а не по произволу. И боярство с дворянством отирало пот: при Иване (да и при Борисе) они натерпелись! Ну, а потом выяснились, что дух переводили рано. Каждый раз попытка поставить закон над троном в русской истории оканчивалась пфуком. Петр стал полным тираном, Анна Ивановна демонстративно порвала «кондиции» на глазах у знати, – и покатило, и покатило, вплоть до сегодня…

Так что новый закон я прочитал. Меня интересовало, чем он грозит тем, кто чувства верующих оскорбляет, учитывается ли мотив оскорбления и дано ли определение оскорбленности. Иными словами, меня интересовала собственная судьба. Я, видите ли, атеист, а сам факт существования человека, не нуждающегося в концепции бога, – он для многих оскорбителен. Я это чувствую. С тех примерно пор, как Юрий Вяземский, некогда подростковый писатель, а затем ведущий программы «Умницы и умники», публично закричал, что «атеисты – это больные животные!» Когда человек (а уж особенно как бы интеллектуал) так кричит, – значит, и правда оскорбляем.

Но для начала я решил посмотреть, что будет не с атеистами, а с верующими, которые, допустим, возмутятся деятельностью церкви, погрязшей, с их точки зрения, в сребролюбии, торгашестве и т. д. Предположим, ворвется такой человек в храм, выгонит оттуда всех продающих и покупающих, опрокинет столы в лавке, назовет храм вертепом разбойников…

Полагаете, он чувства верующих тем самым оскорбит?

Вот и я так думаю.

А как вы думаете, что ему теперь будет?

Статья 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», ч.2, в новой редакции за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления чувств верующих… в местах, специально предназначенных для совершения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний», предусматривает наказание в виде штрафа (до 500 тысяч рублей) или даже лишения свободы (до трех лет).

И не надо только (это касается фарисеев, быстро понявших намек), возражать, что закон касается только тех, кто имел целью именно оскорбление чувств! Во-первых, бог его знает, каковы эти чувства и чем они оскорбляются. В Храме Гроба Господня в Иерусалиме каждую Пасху, когда там чудесным образом зажигается благодатный огонь, выделяется группа молодых православных арабов, танцующих, орущих и бьющих в барабаны (попробуйте представить их у нас в Храме Христа Спасителя!) Как вы думаете, вправе ли охранник, следователь или судья заподозрить у них умысел в намеренном оскорблении чувств прочих верующих? Вы угадали! В Израиле, во всяком случае, их однажды повязали и из храма вышвырнули, после чего…

Но тут я пока остановлюсь.

Продолжу о законе. В общем, часть 2 статьи 148 мне понятна: не лезь туда, где собираются верующие, если не хочешь загреметь со своим уставом в тюрьму. Снимай в храме принадлежности РПЦ шапку, если ты мужчина, и надевай платок, если женщина (иначе потом будешь долго объяснять какой-нибудь судье Сыровой, что я, мол, ездила на Кипр, а там у православных как раз наоборот, в платке нельзя, и надо с непокрытой головой).

Но у статьи 148 есть и часть 2. Она про те же «публичные действия, выражающие явно неуважение…», только без указания территории, на которой совершаются. До 300 тысяч рублей либо до года тюрьмы. И вот тут меня прошибает пот. Потому что эта статья в «Огоньке» (которая наверняка оскорбит какого-нибудь верующего дурака, что я заранее, как видите, предвижу, а потому легко доказать, что имею целью) – это ведь публичное действие, не так ли? В тюрьму теперь только меня – или еще и главреда? А нашумевшая выставка Гельмана Icons, оскорбившая тьму людей (этой выставки, правда, в глаза не видевших, потому что когда в Питере на нее пришли казаки, так остолбенели, так увиденное им понравилось), – так как, Гельмана штрафуем или сажаем? Штрафуем ли издателя, переиздавшего «Забавную Библию» и «Забавное Евангелие» Лео Таксиля? Или даже «Почему я не христианин» Рассела или «Бог как иллюзия» Докинза? Попадает ли под статью об оскорблении чувств преподаватель теории эволюции, публично заявляющий, что допущение бытия божьего ни на чем не зиждется, кроме фольклорных списков да страха смерти?

Знаете, меня та часть закона, по которой можно схлопотать три года, так не пугает, как та часть, по которой дают год. Это реально резиновый закон. И не потому, что не определяет «чувства» и «оскорбление» как юридические дефиниции, а потому, что не содержит разграничения территорий.

Христианская вера держится на незыблемой догме. На том, что Господь создал мир за 6 дней и что сотворил Адама и Еву. Что дева, жены плотника, непорочно зачала и родила Сына Господня. Догмат нельзя трогать – иначе посыплется и все остальное. Вот почему какая-нибудь пустячная (на взгляд стороннего наблюдателя) мелочь, типа филиокве, разводит людей в разные станы и превращает во врагов. Хотя, казалось бы, какая разница – исходит дух святой только от Бога-отца или еще и от его Сына?

А наука и творчества имеют мотором постоянное отрицание прежних теорий и концепций. Наука и искусство движутся отрицаниями отрицаний, и плох тот академик, кто не был когда-то бунтарем. Догма – это смерть и для науки, и для искусства, что подтвердит и фон Триер, сперва создавший «Догму» как киноплатформу, а потом от нее же отрекшийся.

Столкновение между, скажем так, профессиональными догматиками и профессиональными ниспровергателями неизбежно – вот почему нужно договариваться о разграничении территорий присутствия. Внесенный в церковь прибитый к кресту Микки-Маус – хулиганство. Тот же распятый Микки-Маус в галерее – художественный акт, протестующий против создания культа в масс-арте.

Но статья 148 подстрекает к столкновению, потому что единственный шанс под нее не попасть – это заткнуться и не вякать. У этой статьи, кстати, есть и части 3 и 4 – про воспрепятствование совершению религиозных обрядов. Это значит, что если завтра начальник запретит подчиненному вставать в офисе на молельный коврик, петь оммападмехум или класть поклоны перед иконой, – ему на полном серьезе грозит год в заключении. Потому что в этих частях тоже ни слова нет про разграничение территорий, присутствий, зон обитания.

Что делать в такой ситуации – я, если честно, не знаю. Поэтому вместо морали расскажу одну историю. В далеком 1997 году я приехал в Белый Дом брать интервью у крупного правительственного чиновника Себенцова, принимавшего участие в подготовке закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», активно лоббировавшимся РПЦ. Себенцов, сразу скажу, оказался феерическим бюрократом, – невозмутимым, но идеально выражающим оттенками интонации отношение к тому, что произносит. Да так, что не придраться. Он топил в законодательной казуистике все каравеллы моих вопросов. Пока я не спросил его, что случится, в соответствии с этим законом, в России с молодым иностранным проповедником 33 лет, не вполне согласным с практикой и догматикой официального православия. «А откуда этот ваш мужчина в России появится?» – вдруг оживился Себенцов. – «Понятно, откуда. Из Израиля». – «Нет, деятельность иностранных проповедников в соответствии с принятым законом на территории Российской Федерации категорически запрещена, так что никто его сюда не пустит…» – «А если он без разрешения?» – «То оштрафуют и депортируют…»

Привожу эту давнюю историю в посрамление тех скептиков, которые считают, что в мире никакого прогресса нет.

Как видите, есть. Даже в России государь не творит больше произвол, а подписывает пусть и «резиновый», но закон. И по этому закону Иисусу сегодня грозит не «вышечка», а всего лишь «трешечка», да и то вряд ли, поскольку его второе пришествие остановят еще на дальних подступах.

А недовольные таким положением могут катиться за границу, – да хоть в тот же Израиль. В тот год, когда в Иерусалиме на Пасху охрана выгнала вон их храма орущих и вопящих молодых кощунников, благодатный огонь взял, да и не зажегся. И не зажигаться тех пор, пока нарушителей тишины все же не пустили в храм.

Видно, разные у нас и у них люди на главной кнопке сидят.

2013

Данный текст является ознакомительным фрагментом.