<“С ТЕХ ПОР, КАК МОСКОВСКИЕ СТАРООБРЯДЦЫ…”>

<“С ТЕХ ПОР, КАК МОСКОВСКИЕ СТАРООБРЯДЦЫ…”>

С тех пор, как московские старообрядцы, приемлющие духовенство, поставляемое для него секретными архиереями, повздорили из-за “Окружного послания”, они никак не обретут себе вожделенного мира, а все идут к большему и большему разъединению и, вероятно, скоро вовсе разорвутся и потекут по двум различным направлениям. Последнее обстоятельство, которое мы ныне заносим на столбцы нашей газеты, показывает, что мечтать о примирении московских окружников с раздорниками не следует. Неустанно враждуя, кипятясь и волнуясь, они развели свою распрю в столь великую область, что ее уже не окинешь оком и не определишь, где она может кончиться? Раскол всегда отличался тем, что неуклонно предпочитал мирить свои нелады и распри в своем собственном дворе, не вынося сора на улицу и тем не менее не привлекая начальства ко вмешательствам в его домашние дела. Где доходило до этого, там уже ничего не оставалось ждать путного. Приглашение начальства мирить общину было всегда знаком невозможности ее примирить и стимулом близкого ее распадения. При призывах подобного рода обыкновенно открывается широкое раздолье интригам, и долго сдержанные страсти разливаются потоками клевет, злобы, нареканий и доносов. Одна партия, желая унизить другую, выкапывает на нее всю поддонную, другая отвечает тем же, и в результате вся община является опороченною. Тогда ей ничего более не остается, как или обречь себя на жалкое, почти позорное существование, к какому свели рижскую общину распри партии покойного Пименова с партиею Ломоносова и Беляева, или… распасться (что в известном смысле гораздо достойнее и лучше). Московские поповцы поставили себя в такое положение, из которого им нет более мирного выхода. Начав раздором за окружное послание и продолжая распрю утверждением в Москве второго Антония (Гуслицкого), они шли рядом бесконечных споров и ссор до непримиримой вражды к ими же избранному попечителю Рогожского кладбища, купцу Евсевию Егоровичу Бочину (из партии раздорных), и 8-го мая партия окружных, собравшись в доме купца Банкетова, составила общественный приговор, в котором постановила “Бочина благодарить за его труды и занятия в должности попечителя, а вместе с тем для общественного спокойствия избрать из среды себя двух попечителей, достопочтеннейших граждан г. Москвы, московских первой гильдии купцов Власа Власовича Лазарева и Тимофея Ивановича Назарова, которых и просит принять на себя должность попечителей московского Рогожского богаделенного дома со всеми правами, предоставленными попечителям в прежнее и настоящее время”. Приговор этот, составленный в частном доме, подписан лишь полутораста домохозяевами из одних окружников. Раздорники этого приговора не подписали, действительности его не признают и, желая сохранить попечителем, по-прежнему, г-на Бочина, обжаловали самовластное смещение его окружниками московскому генерал-губернатору. Таким образом дело это вышло со двора Рогожского кладбища и пошло на суд власти, а в среде окружников составляется новый союз против г. Бочина. Старого попечителя (как некогда Пименова в Риге) усиливаются привлечь к ответственности за неодобрительное будто бы распоряжение по случаю приезда в Москву белокриницкого митрополита Кирилла, хиротонии Антония и многих других случаев.