О РАБОЧЕМ КЛАССЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

О РАБОЧЕМ КЛАССЕ

Чудище обло, огромно, стозевно и лаяй.

Тредьяковский

В июньской книге “Библиотеки для чтения” за 1860 год помещена статья г. Ф. Тернера “О рабочем классе”. Статья эта особенно остановила наше внимание на сведениях, извлеченных автором из труда К. С. Веселовского, напечатанного в изданиях Русского географического общества в 1848 году.

Заимствуем из сочинения Веселовского те данные, которые представляют нам много интереса со стороны гигиенических условий жизни нашего рабочего класса: “В 1841 году, при общем осмотре 1077 различных заведений, в которых помещалось 22 869 человек чернорабочих, признано было удобных 411, посредственных 428, дурных 185, совершенно неудобных 53 помещения. Вообще квартиры чернорабочих большею частию бывают в подвалах темных и сырых, в которых нет ни двойных рам, ни форточек; в некоторых даже не устроено печей, а в зимнее время воздух нагревается только от скопления живущих. Чтобы дать понятие о тесноте этих помещений, довольно сказать, что в комнате, длиною и шириною по 8 аршин и высотою в 3 аршина (значит, емкостью в 192 кубич<еских> аршин), помещается иногда до 20 человек, значит, полагается по 91/2 кубич<еских> аршин на каждого, тогда как известно из опыта, что для здорового и удобного жилища должно полагать на каждого человека от 80 до 110 кубич<еских> аршин. Теснота увеличивается еще более в летнее время, когда, с приходом рабочих из деревень, подрядчики удваивают и даже утраивают число наемных людей без расширения для них помещения. Неопрятность в некоторых из этих квартир доходит до такой степени, что отхожие места не отделены в них от жилых”. Приведем одно из нескольких наблюдений, почерпнутых автором из достоверных источников: “В С.П. Б., в 3-й Адмиралтейской части, в доме N, в квартире, нанимаемой подрядчиком М. для чернорабочих, зимою найдено 17 человек, а летом это число увеличивается до 40, тогда как и для 17 нет достаточного места; квартира очень сыра, а неопрятность ее доходит до того, что в сенях без всякого отделения — отхожие места; там же выливают всякую нечистоту. Некоторые квартиры в доме В., в той же части, содержатся чрезвычайно дурно; зимою в них нет двойных рам; отопление дурное и, сколько можно было заметить, комнаты нагреваются одним дыханием людей, чрез это сырость не только в окошках, но и на стенах; форточек для очищения воздуха вовсе нет, неопрятность в некоторых квартирах превышает вероятие, внутри двора во всех этажах стекла разбиты, в некоторых окошках вовсе нет рам; отхожие места и помойные ямы устроены внутри жилья; они обложены были досками, которые теперь совершенно развалились, и вся нечистота открыта так, что когда сливают в 5-м этаже, то вся нечистота протекает снаружи чрез все нижние этажи и даже по коридору. Чрез это происходит смрад невыносимый”. — Довольно выписок. Перед ними бледнеют вертепы, описанные в Myst?res de Paris и Myst?res de Londres.[112] Скажем только, что описания эти относятся к сороковым годам; но, говоря словами г. Тернера, “несмотря на то, они сохранили еще полное значение и полный интерес, ибо хотя правительство обратило свою заботливость на улучшение положения рабочего класса в столице, но эти меры не были в состоянии произвести основательное изменение в его положении, и в настоящее время можно еще встретить немало подобных темных картин домашней жизни нашего бедного работника”.

Рамка специальной медицинской газеты не дозволяет нам делать более выдержек из прекрасной экономической статьи г. Тернера, и мы отсылаем всех тех, кого интересует быт 120 000 человек рабочего класса в Петербурге, к этой полной интереса статье.

Если, по выражению одного писателя, воображение воспламеняется и слова льются при виде роскоши, вкуса и богатства в убранстве чертогов, то и зрелище нищеты, хотя и не возбуждающее приятных, поэтических мечтаний, а напротив, часто сжимающее сердце и наполняющее его немою грустью, имеет также свою полезную сторону. Оно знакомит нас с бытом наших меньших братий, возбуждает к ним участие и дает возможность подать им руку помощи вовремя и кстати.

Эта возможность подать руку помощи вовремя и кстати может быть достигнута только при совершенном знакомстве с положением рабочего класса, а таким знакомством мы решительно не можем похвалиться. Русская литература чрезвычайно бедна наблюдениями этого рода, и большинство собранных сведений, без всякого спора, принадлежит деятелям политико-экономической науки, которые, собирая материалы для изыскания средств к развитию народного богатства, оказали важную услугу науке о народном здоровье, указывая на многие гигиенические язвы общественной жизни. Все эти сведения отрывисты и не всеобщи; они обнимают собою только небольшое число местностей и не проникают в глубь всего вреда, который терпит народное счастие от нарушения гигиенических условий обществом. Мы слишком далеки от всякой мысли упрекнуть в этом людей, работающих на политико-экономическом поприще. Боже сохрани! Напротив, мы благоговеем перед добросовестностью их труда и преклоняемся пред солидными выводами этой науки; мы только хотим сказать, что в деле гигиенических изысканий врачи могли бы составить сведения гораздо большие и гораздо обширнейшие, чем те, которые добыты политико-экономами. Кроме Петербурга, мы почти не знаем, как живут рабочие в других городах нашего государства, а у нас, кроме Петербурга, немного менее 400 тысяч жителей в Москве, 100 т<ысяч> в Одессе; семь городов с населением от 100 000 до 50 000 жителей и восемнадцать от 50 000 до 25 000 жителей. Все остальные города, числом 650, имеют каждый население менее 25 000 жителей. И как в каждом из этих городов живет бедный рабочий класс, способствуя увеличению процента смертности, — мы решительно не знаем. Между тем в каждом городе много этого бедного класса, и весь он живет в самых невыгодных условиях, и условия эти в каждой местности имеют свои особенные печальные оттенки и причиняют человечеству свой особенный вид вреда. Со всем этим не могут быть не знакомы врачи, впадающие в столкновения с разными слоями общества ближе и короче, нежели чрезвычайно малое число представителей юной политико-экономической науки. А между тем политико-экономы гораздо более разработали это поле. Литературная бездеятельность медицинского сословия в деле разоблачения общественных язв очевидна; страницы медицинских журналов почти свободны от гигиенических наблюдений. Мы ждем всего от правительства, а ничего не хотим делать сами. Мы считаем пустым и бесполезным делом сообщение наших наблюдений, упуская из виду, что всякое открытие зла есть уже шаг к искоренению этого самого зла. И того более: есть лица, принадлежащие к так называемому образованному сословию, которые считают несовместным с своим достоинством высказать близкое знакомство с тем, что отвратительно на взгляд и скверно воняет. Оберегая свою эстетику, они оставляют бедный народ безгласно страдать и нюхать эту вонь. Пора бы нам освободиться от того табунного свойства, по которому люди без всякого желания делают все то, что делают все, и, в силу некоторых авторитетов, считают безмолвие добродетелью. Пора нам отвыкнуть от мысли, что предметом литературы должно быть что-нибудь особенное, а не то, что всегда перед глазами и от чего мы все страдаем, прямо или косвенно. Сбросив вековой хлам предубеждений, мы ощутим себя близкими к жизни наших меньших братий и сумеем помочь им вовремя и кстати, обнаруживая противящиеся гигиене стороны общественной жизни. Ряд таких наблюдений укажет людям, занятым разработкою вопроса о народной гигиене: чего должно избегать, чего бояться? Где такое или другое положение влечет за собою то или другое вредное для общественного здоровья следствие? Какие результаты в гигиеническом отношении оказывает питание “постною” пищей, постоянно или временно? Содействуют ли возобновлению в человеке рабочих сил те 100 праздничных дней в году, в которые русский человек считает предосудительным не освободить себя от всяких безвредных занятий? Имеют ли праздничные оргии рабочего класса вредное влияние на народное здоровье, чем, в каком виде и в какой мере? Сколько встречается в медицинской практике болезней, происшедших от побоев и разного рода насилий, произведенных камрадами после дружеских возлияний и иными персонажами, вследствие неправомерного преобладания одного сословия над другим, и т. д. — Все это чрезвычайно важно и чрезвычайно необходимо для успешного решения вопроса: “каким образом следует изменить законы и правила общественной гигиены?” Без этих данных составители гигиенических законов снова рискуют впасть в логические отвлечения, поставив обязательным веровать в их непогрешимость. Успех в этом деле будет возможен только тогда, если наши врачи, которым жилища рабочего народа и образ его жизни знакомы более, нежели провинциальных львов и аристократии, станут сообщать органам науки ряд своих наблюдений по этому предмету. Наука ничего не ждет от поклонников тьмы, этих китайских европейцев, которые горды как лорды своею способностью пугать человечество несостоятельностью молодого направления; она ждет всего от людей, которые не спешат протягивать свою лапу к львиной доле, не бросив ни одной лепты своего труда в сокровищницу науки, напоившей их знанием.