17 сентября 2007 года KATYŃ ex ante Сегодня Польша находится в проигрышной позиции — из-за Катыни Комментарии к тексту
17 сентября 2007 года
KATY? ex ante
Сегодня Польша находится в проигрышной позиции — из-за Катыни
Комментарии к тексту
Катынь так Катынь… Я перевела это эссе с блога salon24, потому что, мне кажется, оно весьма характерно и показывает, сколь разное, я бы сказала, безнадежно разное у нас с поляками отношение к Катыни. Вот, например, название… Насколько я знаю, ex ante — термин, в основном, экономический, и означает «планируемый, предполагаемый или желаемый уровень какой-либо переменной или деятельности». Но в данном контексте следует понимать, что Катынь — это было не случайное событие, а преступление предумышленное, заранее и точно подготовленное, направленное на рассчитанные последствия, весьма отдаленные. И вот эти последствия наступили. И все беды и неудачи Польши сегодня и завтра, и на много лет вперед — именно из-за Катыни.
http://helm.salon24.pl/33114,index.htmlCezary TCHOREK-HELM
Я еще не видел фильма.
Я родился через много лет после войны, но, живя в центре Варшавы, всё время натыкался на следы войны, Холокоста, Восстания, как будто всё это было вчера. Говоря метафорически — я всеми органами чувств ощущал смрад сожженных тел, ор палачей Дирлевангера, убивающих на Воли, и холодный взгляд фон дем Баха, разговаривающего с командованием АК о капитуляции. Еще в начальной школе (гимназий тогда, к счастью, не было) вместе с приятелем со звучной фамилий Хшан (хрен — прим. перев.) мы лазили по закоулкам заброшенной синагоги Ножиков (синагога имени Залмана и Рифки Ножиков — прим. перев.).
Цензура.
Подростком я многого не понимал, дома старательно умалчивали некоторые события. Так, благодаря семейной цензуре, я провел школьные годы в неведении. Тогда жили по принципу: никогда никому не говори, что происходит (говорится) дома. А вдруг кто-нибудь донесет, из школы выгонят? В лицее (школа была сильно советизирована) учитель, увидев репродукцию «Чуда над Вислой» Коссака, возмутился, мол, «нельзя» и вообще, «это школа, а не частный дом». Так что меня правильно не посвящали в сложную и запутанную историю одной из немногих варшавских семей, уцелевших и оставшихся после Восстания в городе. Со стороны обоих родителей.
Бабушка не объясняла, как выжила в Гетто наша соседка пани Ирена Суфф, во времена польско-московские ставшая Суфчиньской, у нее потом в соседнем доме был магазин, когда наш уже отобрали в рамках реформы товарища Клишки и другого, псевдоним «Веслав». Отец не объяснил мне, почему срочно надо было устраивать католическое венчание во время оккупации, сказал лишь как-то, что надо было спешить, потому что немцы уже вошли в город. И не упомянул о том, что большинство граждан Речипосполитей с не полонизированной первой частью фамилии «Tchorek» или «Thoreck» закончили свою жизнь в Белжце или Треблинке.
Хуже немцев.
Не смотря на пробелы в истории семьи, я подспудно чувствовал, что кроме войны должна быть какая-то важная причина этого польского бессилия, уже послевоенного. Того, что всё криво, квартиры-клетушки, вездесущая грязь, бестолковость и всеобщая безнадега. Тогда до меня дошла весть о Катыни. Постепенно, по частям я узнавал от Бабушки и Отца об убийстве и лжи. О трагедии и лживом молчании об этой трагедии. Молчании во имя дополнительной, а может, и единственной тарелки супа. Бабушка всегда говорила, что русские были «еще хуже». Почему «еще»?
В ответ на этот вопрос следовал рассказ о немецком обыске и листовках, спрятанных в младенческих пеленках. Гестаповец листовок не нашел, но «Иллюстрированную историю Польши» порвал. Методично, по-тевтонски, страница за страницей, а потом бросил в огонь.
В отличие от немецкого функционера безопасности первые солдаты Красной армии (не русские, скорее это были азиаты), которые ворвались в наш магазин, грабанули яйца, а белым порошком воспользовались, чтобы посолить их. Соль в том, что это была белая краска, что однако не помешало «освободителям» — совсем как в Гданьске у Грасса — грабастать эту «соль», велосипеды, женщин и часы вволю. Один из наиболее просвещенных солдат отличился немалым умом, приказав одной из моих прабабок (кажется, это была баронесса Зофья Хоппен) найти как можно скорее какого-нибудь мужчину, чтобы «переделать большие часы в маленькие, наручные». Услышав, что это невозможно, bojec объяснил, что невозможно из маленького сделать большое, а наоборот всегда можно. Советы сожрали также нашего пса породы пинчер.
Вот такое лирическое отступление. Рядом с этими печально-смешными историями появилась реальная советская правда и, как всегда идущее из России, — преступление. Недалеко от нашего магазина, в брошенной фабрике, поместилось НКВД и занялось продолжением катыньского убийства. Часто за какую-нибудь книгу типа «Иллюстрированной истории Польши», по доносу соседа, или же они сами придумывали повод. Ведь Катынь была за придуманную «вину».
Плохая вода и воздух имеют влияние на элиту.
Сколько раз я размышлял о том, как же польская элита допустила такое преступление? Как случилось, что народ ограбили, уничтожив элиту, отсутствие которой чувствуется до сих пор? Элиты, следует добавить, поликультурной и полиэтнической, — потому что в Катыни русские убили и поляков, и евреев, и многих представителей других национальностей и религий. Как это стало возможным, что до сих пор никто не напомнил союзникам об их предательстве? В чем причина это безумной амнезии?
Я утверждаю, что причина упадка народа и государства, который мы сегодня наблюдаем, в целом ряде событий (первым эту мысль высказал профессор Павел Вечоркевич), начавшемся смертью Маршала. Среди этих несчастий я считаю Катынь трагичнейшим этапом. Отношение к этой трагедии предопределило судьбу многих поколений. Принужденные жить во лжи, мы не в состоянии были создать нормальные государственные и общественные структуры.
Поэтому так трудно сегодня что-то построить, создать, а пристрастие к времянкам, грязи и гонкам на автомобилях, жертвами которых становятся дети, — повсеместно. Поэтому Варшава — не город, а, как точно сказал один из ее заклятых врагов, какой-то дорожно-таможенный перекресток среди складов и паркингов. Отсюда такие трудности с любым творческим процессом, отсюда заливные леса в центре «европейской» столицы.
Но как же может быть иначе, если пришлось воевать с ветряными мельницами и считать это добродетелью? Как может быть иначе, если национальный генофонд не был передан следующему поколению, потому что русские закопали его в катыньском лесу?
Славой-Складовский был прав: чистота — это основа.
Вдобавок ко всем перечисленным несчастьям у нас еще несколько десятков тонн животных экскрементов в год, загаживающих улицы Варшавы (и не убираемых, сами утилизируются).
Как говаривал мой незабвенный, ныне покойный преподаватель гражданской обороны майор Норвид-Нойгебауэр: «Сынок, имей в виду, г…о лезет в мозг, и следует избегать его… а каловые бактерии попадают в глаза, уши и т. д…поэтому, сынок, чистота так важна, вольно!». Мой мудрый учитель понимал, что создавать поколение надо, начиная с простого и самого важного. В конце концов, он воспитал два поколения солдат. Я думаю, ему и в голову не приходило, что его коллеги-офицеры закончат свой жизненный путь в общей яме, убитые выстрелом в затылок. Из немецкого оружия и немецкими пулями — на всякий случай.
Не смотря на поражение 1939 года майор Норвид-Нойгебауэр (он командовал отрядом, защищавшим город со стороны Воли) с великолепным чувством юмора и спокойным объективизмом утверждал, что так марширующей армии, как именно в 1939 году в Аллеях Уяздовских, он никогда в жизни не видел. «Как они шли, мать твою, как шли, мостовая трескалась, все — как один!»
Grudeq
— Очень хороший текст. Я из двух зол — немцев и русских — выбираю немцев. Кто-то мудро сказал: немцы хотели убить нас или переделать в рабочую силу, а русские — либо убить, либо переделать наши души в коммунистические, что им и удалось в большой степени.
Rubbikon
— С огромным интересом я прочитал Ваш комментарий. Мне очень повезло, я лично знал много великолепных поляков еврейского происхождения, постоянно живущих в Польше. И поверьте мне, неправда, что они восхищаются людьми типа Михника, Геремека, Квасьневского и пр. и их идеологией.
Dydek
— Текст, действительно, хороший — но не совсем.
Что Катунь (понимаемая как процесс и метод уничтожения Польши Советами) должна была совершенно лишить нас элиты, это правда. И что очень нас ослабила, это тоже правда. Но я не согласен с тем, что Катынь лишила нас всех шансов и что мы побеждены. На это рассчитывали Советы, уничтожая нашу элиту и заменяя ее своей. Последствия известны.
Но к счастью — и не впервые в нашей истории — мы находим еще последние национальные резервы. И войну с Советами мы начинаем выигрывать. Что это так, видно по их СМИ и по панике проигрывающих советских наместников.
А собачье г…о мы тоже уберем. Просто понадобится немного больше времени.
Я тоже всегда считал, что москали и вообще советы разных национальностей хуже немцев. Кто-то из старшего поколения объяснял мне еще давно, что если уж он должен целовать кого-то в ж…у, то предпочитает, чтобы эта ж. а была хотя бы чистая.
Но это не значит, что мы вообще обязаны выбирать между чумой и холерой. В этом нас убеждали советские правители и их потомки. Мы начинаем, наконец, как в 1918, возвращать свою независимость. Вопреки СМИ, вопреки интернационалистам, вопреки Германии и России. И я убежден, что мы, наконец-то, вернем независимость.
Wartburg
— Текст очень хороший, потому что пытается найти ответы на вопросы, на которые невозможно ответить. Однако я думаю, что задавать их стоит. Интересоваться, исследовать все обстоятельства. Кто был хуже? Твоя бабушка имела право так говорить, потому что говорила о себе. Мне вспоминается разговор с немкой, в котором я высказывал убеждения, подобные твоим и твоей бабушки. В какой-то момент она взорвалась: «…ja, ja, ja, но только немцы были способны поставить к стенке целый народ и расстреливать каждого, у кого был аттестат о среднем образовании».
Чем-то подобным была Катынь. По своему духу она была немецкой, хотя наверняка немцы не скрывали бы преступление с такой хитростью, как это делали идущие друг за другом генсеки. Правда, мы не знаем, намеревался ли Гитлер уничтожить всех поляков со средним образованием. В каком-то смысле приказ такой был и он исполнялся по отношению не только к тем, у кого был аттестат зрелости. Это зависело от перемен в настроении фюрера, а часто и от личных приказов отдельных офицеров СС, на которых потом, случалось, писали жалобы в Берлин офицеры Вермахта.
Но приказ этот висел в воздухе. Над головами у всех. И если Гитлер отдал его — а, зная о нем то, что мы знаем, он наверняка думал о чем-то подобном (рекомендую «Беседы с палачом» Мочарского), — то он был бы исполнен.
Defiant
— Интересный текст. Как будто про меня написано. Насчет убийства в Катыни совершенно согласен. У меня перед глазами так и стоит мой дядя, когда он смотрел на первомайские демонстрации в 70-у годы и говорил: «Сыновей тех, кто остался в Катыни, они бы сюда не загнали». Я, тогда семилетний малыш, допытывался, что он имеет в виду, но он еще несколько лет отмалчивался. Когда, наконец, отец объяснил мне таинственное слово Катынь, я хотел взорвать советское посольство (такая глупая, мальчишеская месть).
Вы описываете места и людей, которые я знаю с детства. Пани Ирена Суффчиньская (помню, так писалась ее фамилия), ее хлебный магазинчик на улице Брестской. Бабушка говорила мне, что эта пани — старая варшавянка, которой удалось пережить немецкую оккупацию в Варшаве, и, покупая у нее хлеб, я должен обращаться к ней с почтением.
Другой персонаж, Вами описанный, это пан майор, который преподавал гражданскую оборону у нас в лицее. Варшава — маленький город.
Wartburg
— Эти собачьи нечистоты, мне кажется, гораздо старше, чем ПНР. Я предлагаю поездку из тонущей в грязи Варшавы в чистую Великопольшу или Силезию.
Marek Kajdas
— Я выбираю Польшу, а не подсчеты, кто нас страшнее мучил, 1 сентября на нас напали также и словаки с чешским оружием…
Не следует подсчитывать, кто худший палач поляков, это несерьезно. Оба агрессора друг друга стоят. Проблема в том, что для большинства поляков Вторая мировая война — это, главным образом, немцы… а русские, что-то там было, но, в основном, «четыре танкиста, Шарик»… и не известно, что, как, когда, зачем, почему, какое это имело значение. Надо изменить это. Задание на десятилетия. Воспитать НОВЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ПАТРИОТОВ. III Речь Посполита в большинстве своем потеряна, о ПНР я уж и не говорю. Лишь немногие не позволили михниковской мафии одурачить себя.