…Мы лишь добавляем в тему бит и бас Заметки о русском рэпе
…Мы лишь добавляем в тему бит и бас
Заметки о русском рэпе
Каждому поколению нужна своя знаковая система, свой словарь, чтобы изъясняться.
Появление новой знаковой системы не означает гибель прежней – но все меняется вокруг, меняются ландшафты, политика, социум, язык, и прежних определений становится недостаточно.
Смотрите, как много всего появилось нового, любопытного, непривычного: демократия, Ксения Собчак, оборотни в погонах, эскорт-услуги, наркомания и миллион молодых, полных сил наркоманов, национальный вопрос, бен Ладен, мобильные телефоны, айподы, пин-коды, компьютерные игры, леворадикалы, праворадикалы, «единороссы», серфинг, дайвинг, шопинг.
Со всем этим надо было что-то делать.
«…все уже было сказано до нас, мы лишь добавляем в тему бит и бас», – спел однажды Ноггано.
Новая песенная культура появляется не потому, что люди постигают новые истины: это им так кажется, что постигают, – на самом деле они лишь наступают на старые грабли. Новые песни появляются затем, что нужно каким-то образом ввести в языковой оборот накопившееся в последние годы барахло.
По сути говоря, все, что нужно понять русскому подростку или молодому человеку, спели в свое время Высоцкий, Галич и Окуджава, потом Цой, Летов и Башлачев. Там уже все есть про честь, мужество и любовь. Но у этих ребят ничего не было про плюшки, терки, яйца Фаберже и лабрадора Кони. А мы, когда слушаем песни, хотим узнавать мир вокруг себя и себя в этом мире.
Какое-то время русский подросток никак не мог разыскать и рассмотреть своего отражения. Он не слышал той музыки, где ему сформулировали бы то, что он уже знал о себе, но сам не мог сказать и тем более спеть.
Нет, какая-никакая рэп-продукция появлялась уже давно, но она чаще всего была вовсе низкого качества либо ее, что называется, продюсировали.
Продюсерский продукт никогда не станет откровением. Продюсер не хочет выговориться, он хочет заработать. Он не создает новый разговорный словарь – он пользуется прежними понятиями, упрощая их для подрастающих недоумков.
В этом смысле русский рэп пришел не на смену шансону: за редчайшими исключениями шансон – внекультурная или, точнее сказать, субкультурная вещь. Это может быть «душевно», это может быть «по приколу» – но вообще, к чему среднестатистическому старшекласснику, который совсем не собирается в тюрьму, или студентам физфака, филфака и юрфака вся эта бесконечная блатотень?
Рэп пришел на смену року – как рок пришел на смену бардовской музыке.
В 80-м похоронили Высоцкого – он и по сей день является безусловным авторитетом в русской песенной традиции, – но уже тогда «дети проходных дворов» (Цой), постепенно вырастающие в «поколенье дворников и сторожей» (БГ), ждали, когда у них появится свой бит и бас. Окуджава сочинил в свое время для тех, кто ждал, «Полночный троллейбус», но он уже никак не мог сочинить «Пригородный блюз». Поэтому его сочинил Майк Науменко из группы «Зоопарк» и в одной песне сообщил о своем поколении все, что нужно.
Рок-н-ролл дал моим сверстникам иллюзию новой свободы, нового буйства, нового единства.
«Мы вместе!» – сказал Кинчев в 86-м. «Дальше действовать будем мы!» – спел Цой в 87-м. «Выйти из-под контроля!» – позвал Борзыкин в 88-м.
Уверенность в том, что мы вместе выйдем из-под контроля и дальше будем действовать сами, была огромна. Ничего этого не случилось – но вкус иллюзии был так терпок и сладок, что повзрослевшее сердце до сих пор благодарно тем молодым витиям.
В 88-м (как раз когда начало рождаться поколение нынешних слушателей рэпа) шагнул в окно восьмого этажа Башлачев, и в эту черную дыру увлекло образовавшимся сквозняком едва ли не половину состава рок-героев: Цоя, Науменко и Летова мы уже упоминали, но не только их с корнем повырывало из жизни. Еще были Янка Дягилева, Дюша Романов, Алексей «Полковник» Хрынов…
Еще Федор Чистяков сел в тюрьму, а потом раздумал сочинять песни. Вячеслав Бутусов при жизни превратился в мрачную мумию, а Илья Кормильцев, придумавший все великие тексты «Нау», неожиданно умер. Надолго смолк Дмитрий Ревякин. Разучился сочинять новые блюзы и рок-н-роллы Чиж. Ушел в тотальную петербургскую мизантропию Борзыкин. Распустил «Звуки Му» Мамонов. Зачастил за океан «АукцЫон» – там оказалось интереснее. Задумался о чем-то своем Александр Скляр, часто предпочитая пению художественную декламацию чужой прозы. А Кинчева ломало так, будто он реально получил черную метку и скоро ему полный шабаш настанет. Полный сашбаш, точней.
В итоге в новое столетие народившееся юношество побрело безо всякого призору. Ему никто не сказал: «Мы вместе!» Ему, напротив, сообщили, что всякий из них отныне сам по себе.
Я уж не говорю про нас, тридцатилетних. Найти хоть одну певчую птицу, которой доверяли б мои сверстники, – большая проблема.
Ну, впрочем, Б Г, конечно. Ну, впрочем, Шевчук, конечно. Но они ж, прости Господи, деды! Они ж аксакалы. Если б они не брились, их бородами можно б было выложить транссибирскую магистраль.
А так – картина невеселая. Великолепные «Запрещенные барабанщики» побарабанили и смолкли. «Машнин Бэнд» записал один великий альбом и поставил точку. У Черного Лукича только начались и сразу же кончились хорошие песни. А «Ума Турман» – это уж слишком сладко, столько сахара сразу можно только девочкам. Одним «Сплином» сыт не будешь, короче.
«Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?» – пел БГ до исторической эры, когда-то в палеозое, если точнее – в 1981 году. Никто и предположить не мог, что шпану придется дожидаться четверть века.
Она к тому же не собиралась никого стирать с лица земли – но явилась ровно тогда, когда многие всадники рок-н-ролла осыпались со своих седел и частично стали в хорошем смысле травой.
Теперь уже не так важно, кто из числа рэп-призыва явился первым.
В доисторические времена рэп-композиции были и у Б Г, и у Кинчева, но мы ж не о них.
Была давняя отдельная от нынешней история, в центре которой стояли ребята из группы “Bad Balance”, но она давно завершилась.
Безусловно отметилось «Многоточие». Дельфин. Особой строкой надо сказать о группе «Кровосток» – случалось и такое.
Даже Серега был – с его первым, зашибенным альбомом, – но этого минского рэпера что-то очень быстро повлекло на «новогодние огоньки» ко всей неистребимо окопавшейся там нечисти – и сразу Сереги как бы не стало.
Была мощная ростовская движуха, начавшаяся в конце девяностых: оттуда родом и Хамиль, и Змей, и Баста, и «Песочные люди», и многие иные.
Но тот год, когда рэп из развлечения столичных подростков или ростовских заводил начал становиться национальным достоянием, мы можем назвать точно.
Это 2007-й.
Помню, я ехал в машине и водитель нашей конторы включил какой-то совершенно невнятный рэп-сборник. Там были мегабайты оглушительной чепухи, но две песни сразу перещелкнули во мне какой-то давно заржавевший тумблер. «Неужели вот оно?» – сам себе не поверил я.
Там был еще первый, неальбомный вариант «Ориджинал Ба» от Гуфа и «Голос андеграунда» Ноггано.
Прослушал еще по сорок раз каждую песню и понял: да, случилось то, что так давно было нужно.
Началась очередная история, когда музыка – в нашем случае рэп – появилась, чтоб озвучить, оязычить сразу целое поколение, дав свою знаковую систему молодой поросли.
«Битлы» и «Роллинги» тоже далеко не первыми заиграли рок-н-ролл, но взорвали мир именно они.
Вот и у нас произошла та же история, которую вполне можно восстановить по датам.
В 2007 году Гуф выпустил «Город дорог». В том же году “Centr” (тогда еще «Центр») записали диск «Качели». В следующем, 2008-м выросший из «Басты» злой ребенок Ноггано выдал «Первый» альбом, а Вис Виталис – пластинку «Делай Что Должен». В том же году подгадала «Каста», сделав лучшую свою запись – «Быль в глаза», и появился первый диск рэпера Noize MC. Наконец, в 2009 году группа «25/17» выпустила знаковый альбом «Только для своих».
Это было как обвал. Серия оглушительных ударов в мозг. Это был очень вкусный и нужный шок.
По масштабу явления произошедшее идентично тому, что случилось за какие-то год-два, отсчитывая от 1987-го. Тогда, напомню, вышла пластинка «Энергия» – самый первый и самый лучший альбом «Алисы». Тогда была записана «Группа крови» – самая известная и самая знаменитая пластинка «Кино». Вскоре появилось «Отечество иллюзий» – не самая лучшая и не первая, но самая известная и показательная пластинка группы «Телевизор». И в том же отрезке «АукцЫон» записал «Как я стал предателем» – совершенно гениальный и непревзойденный даже ими самими альбом.
Мы тогда, году в 1990-м, думали, что такая лафа будет вечной и подобные пластинки станут появляться ежегодно, – ага, щас. Таких больше не было вообще.
Но блажен тот, кто не упустил этот момент – и услышал и понял, с чем имеет дело, вовремя.
Таким прозорливым оказался, естественно, не я один.
Альбом «Делай Что Должен» Виса Виталиса был признан лучшим альбомом сезона в 2008 году по мнению журнала “Rolling Stone”. Noize MC с огромной скоростью заработал столько бабла, что вошел в список русского «Форбса». Гуф стал победителем “Russian Street Awards” в номинации «Артист года». И так далее, и так далее. В последние годы диски Ноггано традиционно возглавляли списки всероссийских музыкальных продаж, и если кто-то «подвигал» его, то разве что Гуф. Noize MC устроил пару громких околополитических скандалов и за год на три головы перерос статус «молодежного артиста». «25/17» стремительно приобрели статус не просто известной, но культовой группы.
Но главное – как это слушалось и слушается, каким немыслимым количеством людей!
У меня окна городской квартиры выходят в разные стороны: кухня – на улицу, детская – во двор. Помню, однажды летом пью чай на кухне, а на улице собралась молодежь и подрагивает плечами под совместки Ноггано и АК-47. Пошел в детскую, там студенты и студентки нежатся под Гуфа. Порадовался за то, что песни, которые пару лет назад слушал в моем районе едва ли не я один и навязывал недоумевающим товарищам («Ты чего, Захар? Ты можешь, после того как вырос на “Аквариуме”, слушать вот это?!»), теперь слушают сотни тысяч, в том числе и мои интеллигентные друзья. Прилег на кровать в своей комнате – за стеной, в общаге, играет «25/17» с пластинкой «Только для своих». Этих самых своих оказалось удивительно много.
Случившийся переворот вскоре признали и герои рок-н-ролла.
Еще живой Илья Кормильцев, услышав Виталиса, сказал, что давно ждал такой музыки, – и вот она появилась.
Кинчев сначала заявил в интервью, что высоко ценит Ноггано и Гуфа, а чуть позже особо отметил команду «25/17» (и теперь уже записал с ними совместную вещь).
Я спросил как-то у Шевчука, что интересного он слышал в последнее время. «Ноггано хорош», – добродушно сказал Юрий Юлианыч. Тот же Шевчук пригласил Noize MC сделать совместный концерт – и сделали.
Разговорились на те же темы с Александром «Ва-банк» Скляром, и он о том же: самое интересное, что сегодня есть в русской музыке, – это рэп. Ноггано, Гуф, «25/17» – парни отвечают за базар и знают, о чем говорят, признал Скляр. А в рок-н-ролле – полный штиль, резюмировал он.
Дмитрий «Калинов мост» Ревякин тоже сказал, что с удовольствием слушает одну группу родом из Омска. Не стоило большого труда догадаться, что это опять же «25/17». Кстати, есть теперь и с Ревякиным совместная песня у этой команды.
Так всадники рок-н-ролла, вдруг обнаружившие, что в рок-н-ролле они детей не нажили, признали в качестве сыновей ростовских, омских и прочих челябинских сиротинушек, вымахавших в крепковыйных зверей.
Иные могут узреть в том, что авторскую песню сменил рок, а рок, в свою очередь, – рэп, очевидное культурное упрощение. Исполнителей рэпа пока еще принято считать малообразованными типами – тем более что они постоянно дают повод именно так о них и думать. Но не все, далеко не все.
Кроме того, когда мы были юны, старшее поколение тоже весьма снисходительно смотрело на тех, чьими плакатами заклеивали мы стены своих хрущевок. «Дикари! – думали наши отцы о наших героях. – Крикуны!»
Но вот прошли годы, и незаметно стали ясны очень простые вещи: по масштабу дара Башлачев не меньше, чем Высоцкий. Гребенщиков не меньше, чем Окуджава. Шевчук не меньше, чем Галич. Федор Чистяков не меньше, чем Юрий Кукин. И едва ли по гамбургскому счету в русской песенной культуре Александр Дольский займет большее место, чем «Нау», а Олег Митяев окажется важнее, чем Саша «Сплин» Васильев.
Безусловно, если у Цоя не найти и пары проходных или пошлых песен, то, скажем, у «Басты» такого добра завались. Однако если средний уровень рэперов пока еще ниже средней рок-н-ролльной планки года эдак 1989-го, то по качеству главных своих песен нынешние ребята тому поколению никак не проигрывают.
Вот Ноггано. «Птицы», «Полина», «Калифорния», «Один», «Улица теперь не та», «Кирпичи», «Дурка», «Депрессия» – это ж, прямо говоря, новая песенная классика. Если на одну сторону диска записать вышеназванные песни, а на другую «Звезду по имени Солнце» – за Ноггано ни разу стыдно не будет. Зато будет радостно.
Или, скажем, залейте на диск «Шестой лесничий» от «Алисы» – и туда же «Снайпер», «Девять дней», «На городской карте», «Это все», «Будь белым», «В городе, где нет метро» и «На серьезке» от «25/17». Послушайте – и поймете, что имеете дело с соразмерными вещами.
Потом, на наших глазах исполнители русского рэпа стремительно взрослеют. Они ж действительно представляли собой, как выражалась моя теща, «поколение Маугли» – это первые постсоветские подростки, до которых никому не было дела, кроме наркодилеров или в лучшем случае родных бабушек (см. биографию Васи Вакуленко или слушайте Гуфа).
Но никто на одном месте, слава Богу, не стоит. «Баста» 2006-го и Ноггано 2011-го – это вообще разные люди! Послушайте, как виртуозно рифмует «Каста» на последних пластинках. Иные тексты Noize MC вообще хоть в стихотворные антологии помещай. Явно учится у Высоцкого стихосложению сочинитель «Типси Тип» (едва ли, конечно, Владимиру Семеновичу пришло б в голову сочинять такое: «Ну ты, пиздец: / весь в надеждах на влагалище, / искал везде, / но только нахватал лещей», – однако то, что последняя двусоставная рифма появилась в русской поэзии впервые, придется, хоть и с ухмылкою, признать).
Небрежно набросанный текст, рифмы на хромой подошве – все это постепенно становится моветоном. Нормальному пацану пристало красиво формулировать и ровно излагать.
В общем, сверим итоги рок-н-ролльной эпохи с эпохой рэпа лет хотя бы десять спустя и посмотрим тогда. Вполне допускаю, что окажусь неправ, но мне хочется, хочется, чтоб все получилось.
Главное же то, что русский рэп во второй раз за последнюю четверть века совершил очень важную вещь: возвратил русскому подростку ощущение, прошу прощенья, Родины.
Впервые подобное случилось в 1991-м.
Сегодня предпочитают не помнить, что с середины восьмидесятых в общественном сознании начали происходить дикие трансформации. Само слово «русский» стало звучать оскорбительно, нацию объявили звероподобной дурой, от которой никакого толку, один стыд и ужас, культура наша, как вдруг тогда выяснилось, оказалась ворованной, победы – ничтожными, да и пахнет от нас, как нам в те времена говорили, скотом, рабом, навозом и сивухой.
Менее всего тогда стоило ожидать младому русскому человеку защиты от рок-н-ролла, вскормленного «роллингами», «токинг хэдз» и «кью», – но она пришла именно оттуда.
Кто мог предположить, что после “Radio Silence”, записанного в США, БГ вдруг выдаст нежнейший «Русский альбом»? По буквам повторяю: русский альбом. В 1991 году! Тот же самый Б Г, который в 1989-м, давая интервью, острил: «Русский – это значит: вешай всех других».
Тогда же Шевчук буквально вернул в обиход слово «Родина», которое вслух и произносить-то в те дни было неприличным. «Еду я на Родину», – громогласно спел Шевчук.
А кто, слушая «Энергию» и «Блок Ада», мог ожидать, что Кинчев совершит натуральный русофильский переворот в «Шабаше»? Кто, наконец, ожидал проявления на двух последних пластинках Цоя русской народной тематики, которой днем с огнем не найти было в «Начальнике Камчатки» и «Ночи»?
А помните, как из молодых и порой незамысловатых рок-н-ролльных бойцов к 90-му году «Калинов мост» стремительно превратился в уникальное песенное явление – Ревякин будто заговорил на славянском праязыке, ловя в серебряной воде речи забытые корневые смыслы.
Нынешнему поколению рэп-старателей пришлось столкнуться с той же проблемой заново.
Сам смысл существования государства и нации в «нулевые» годы обнулился. Идеологию заменили pr-технологии, единым правилом бытия стал слоган «Не парься!», а также апофеоз бессмысленной радости, выраженный в тошнотворном и тысячекратно повторенном рефрене «Все будет хорошо!».
«Было плохо – будет хуже», – ответил на это Бледный из «25/17».
«Борись за свою независимость!» – провозгласил он же в паре с Идефиксом.
«…вера – Христос, Родина – Русь. И что в итоге? Я остаюсь. Всем чертям назло», – констатирует Бледный.
О тех же чертях читают иные.
«Ответить, где ты? – спросил Виталис. – В белом гетто».
«Здесь даже солнца не видно», – констатировал Баста-Ноггано, чуть ранее разразившийся убийственным памфлетом «Демократия».
Наверное, песня «Россия моя» от Басты-Ноггано и страдает (ой как страдает) некоторой патетикой – но куда важнее, что это большое и важное слово снова вернулось в речь. Там, где оказались бессильны семья, школа и государственные идеологи, со своей правдой объявились нежданные рэперы.
Все новые слова русские они уже освоили – пришло время возвращать и осваивать старые. Большая работа для серьезных ребят.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.