Глава 9. Миф о закрытых архивах

Глава 9. Миф о закрытых архивах

Служба безопасности Украины, после прихода к власти оранжевых, стала активно использоваться в качестве инструмента внедрения в массовое сознание новых (на самом деле старых, еще от Геббельса) националистических версий истории. Специсторики ищут материалы об украинском голоде где угодно — в Японии, например.

В очередной раз оживляется миф о том, что российские архивы до сих пор закрыты для украинских исследователей. Этот миф используется всякий раз, когда у создателей новой версии украинской истории возникают проблемы с аргументами. Когда пропагандистам нечего ответить, они говорят, что документы скрыты в русских архивах. И если б они не скрывали, то мы бы вам та-а-кое рассказали.

Что открыто для ученых, то закрыто для «ученых в штатском».

В июне 2008 года в Киеве прошла пресс-конференция, на которой сообщалось, что Служба безопасности Украины «начала контактировать со спецслужбами других стран для поиска информации о Голодоморе 1932–1933 годов». На этом мероприятии опять прозвучала сказка о закрытых архивах.

Рассказав о том, как хорошо идет поиск материалов по украинскому голоду в заморских странах, что «уже получена информация от спецслужб Польши, Италии, Японии, Турции, Германии», заместитель начальника отраслевого государственного архива СБУ Сергей Кокин посетовал, что пока не удалось получить какой-либо информации от российских спецслужб: «Мы считаем, что там должна быть информация, которая имеет решающее значение для нас и определенным образом для них. Поскольку благодаря такой информации российская сторона могла бы определиться со своей позицией. Но, к сожалению, пока нет обратной связи с ними»^{105}.

Наверное, пан Кокин ждет, что материалы из архивов будут доставляться к нему в кабинет фельдкурьерами. Российские архивы начали открываться при Гобачеве, были даже до неприличия широко открыты при Ельцине и с тех пор ни разу не закрывались, а наоборот — постоянно открываются все новые фонды.

Сотни исследователей работают в российских архивах, в том же Центральном архиве ФСБ РФ. Материалы по голоду 1932–1933 годов изучают десятки и российских, и зарубежных ученых, в том числе такие известные, как американец Марк Таугер и австралиец Стивен Уиткрофт. Недоступными архивы остаются, пожалуй, только для тех, кто и не желает к ним подступаться.

Но даже если специсторики спецслужбы действительно никак не могу прорваться в «закрытые» архивы, то все равно перед ними закрыты еще не все пути. Ведь ученые, которые не жалуются на закрытость архивов, а работают в них, давно не только многое «нарыли», но очень многое уже и опубликовали.

Еще в 2005 году вышел сборник документов в четырех томах «Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918–1939». В нем опубликованы прежде секретные документы спецслужб.

Конечно, у специсториков может появиться традиционный соблазн — объявить, что мнения в книгах, опубликованных в Москве, заведомо не могут быть объективными. Но в этом сборнике нет мнений — только документы. И в подготовке издания участвовали четыре солидных организации Франции и России — Институт российской истории РАН, Дом наук о человеке (Франция), Центральный архив ФСБ РФ, Институт истории новейшего времени (Франция).

Специсторики ищут не там, где имеют шанс найти, а там, где им удобнее искать. Вот, скажем, Кокин жалуется, что в архивах ЦРУ пока не найдена информация об экспорте хлеба в США: «В архивах ЦРУ такой информации, к сожалению, нет, поскольку эта организация была создана несколько позднее». Понятно, конечно, что упоминать о сотрудничестве с ЦРУ сегодня украинским спецслужбам необходимо, точно так же, как средневековым ученым — цитировать святых пророков. Но все же вопросы урожая, сбора, заготовки и экспорта полнейшим образом исследованы Марком Таугером. Почему не воспользоваться? Или рыцарям плаща и кинжала религия не позволяет пользовать тем, что никогда не было засекречено?

Конечно, причина тут простая: специалисты, которые сейчас изо всех сил пытаются фальсифицировать украинскую историю, просто вынуждены игнорировать подавляющее большинство документов и большинство исследователей. Потому что для подтверждения их надуманной версии о том, что голод 1932–1933 годов был геноцидом украинского народа, может пригодиться только очень ограниченное количество документов.

Потому сегодня и создается впечатление, будто творцы современной новоукраинской истории абсолютно не заинтересованы в материалах, обнаруженных и обнародованных «чужими», то есть исследователями, не принадлежащими к их ОПГ — организованной псевдонаучной группировке. Фальш-историю Украины должны писать проверенные научные бойцы, которым начальство полностью доверяет.

Наши «нахтигали голодомора» очень радуются всякий раз, когда иностранные политики признают голод 1932–1933 годов геноцидом. Но ведь политикам все равно: если им выгодно, они хоть завтра признают Украину неотъемлемой частью Луны. Сложнее с учеными-историками, которые в большинстве своем эту версию не признают, считают искусственной и пропагандистской, в самом крайнем случае — спорной. Переубедить их, с интеллектуальными возможностями и уровнем доказательств «историков в штатском», представляется невозможным.

Политики могут переписать историю, но написать историю могут только ученые. Они напишут и в конце концов уберут мерзости политиков, наваленные на могилы наших предков. Только за это время фальш-историки успеют освоить немало грантов и обмануть немало доверчивых душ. Этим они и занимаются — с упрямством ослов и интеллектом попугаев.