Америкосово. Пляски над пропастью

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Америкосово. Пляски над пропастью

Главное, что мы можем выделить в процессе объявления косовской независимости.

1. Низведение ООН до консультативного органа при правительствах «цивилизованных стран». Решение было принято не Совбезом, а этими самыми правительствами, разумеется, в интересах «цивилизованных».

2. Утверждение двойного стандарта как нормы международной жизни. Было объявлено (правительствами США и других стран, добивавшихся и признавших независимость Косова), что Косово — это одно, а другие — это другое. Конечно, все страны разные. Но до сих пор международное право предполагало к разным странам единый подход. Единый стандарт. Сегодня он — двойной, причем если вчера двойные стандарты использовались по умолчанию, то сегодня — уже вполне официально.

3. Война НАТО с Сербией, начавшаяся как пиар-кампания (вспомним пресловутое платье Моники Левински), то есть как психологическая, пропагандистская, продолжилась затем как самая настоящая война, с «высокоточными» ударами по посольствам третьих стран и «случайными» убийствами мирных жителей. По разным подсчетам, во время бомбардировок Сербии погибло до 20 тыс. человек, военнослужащими из этого числа было менее 10%. Затем, когда администрация миротворцев-бомбометателей окончательно воцарилась в крае, началось негласное, но эффективное выдавливание из Косова сербов, поджоги православных храмов… На все это цивилизованная администрация смотрела сквозь пальцы, и теперь ясно почему: чем меньше несогласных — тем легче голосование одной части народа выдать за результат волеизъявления всего народа.

Вот три, на мой взгляд, важнейшие составляющие процесса, с которыми так или иначе увязываются все прочие обстоятельства. В частности — «странные» смерти подсудимых, заключенных в Гааге сербов.

Об этом мало пишут, и эти события в западной прессе не анализировались.

Мэр города Вуковара Докманович был трибуналом оправдан. Но посмертно. Очень странно он покончил с собой, буквально за пару дней до вынесения оправдательного приговора.

Затем в тюремной камере был найден мертвым бывший президент Сербской Краины Милан Бабич. Он тоже покончил с собой, вызвав недоуменные вопросы: неужели персонал международного трибунала не инструктируют, чтобы препятствовали попыткам заключенных совершить суицид? Бабич, в отличие от Докмановича, уже был осужден, но возвращен в трибунал для доследования каких-то обстоятельств. Не доследовали.

И наконец, самая известная смерть, которую замолчать уже не удалось, но которую в общем-то получилось снабдить нужными комментариями. Слободан Милошевич умер в тюрьме Гааги «естественной» смертью. Закавычиваем это слово, потому что подтверждается оно только результатами внутреннего расследования самого Гаагского трибунала. Никакого независимого расследования не было.

Напротив, сами представители трибунала признавали, что Милошевич накануне смерти принимал некие «вредные для здоровья препараты». Признание это сделано, вероятнее всего, для того, чтобы отвратить от самого трибунала возможные обвинения в отравлении Милошевича.

Но задумаемся: принимать вредные для здоровья препараты — это ведь на нормальном человеческом, а не бюрократическом языке означает — отравлять себя. Значит, Милошевич отравлял себя, его тюремщики об этом знали — и не препятствовали? Как ни взгляни — очень подозрительные обстоятельства.

Смерть заключенного — ЧП в любом месте заключения, в любой стране. Самоубийство — ЧП вдвойне. Что было бы, если бы сразу три столь странных смерти политических заключенных случились в СССР. Или в современной России. Наверное, мировое правозащитное сообщество изошло бы криками, добиваясь независимой экспертизы. А тут — полностью удовлетворилось результатами внутреннего расследования. Тюремщики «расследовали» самих себя. Неужто кто-то мог ожидать, чтобы они сами себя еще и осудили?