«Морная пропаганда»: от Геббельса до Мейса
«Морная пропаганда»: от Геббельса до Мейса
«…Миллионы скорбящих и страждущих крестьян, у которых отобрали их землю, опустошаемую и разоряемую безумным экспериментом по парализующему коллективизму; голод, от которого ежегодно гибнут миллионы людей (и это в стране столь гигантской протяженности, что она может служить житницей для всей Европы!); создание и оснащение армии, которая, согласно заявлениям всех ведущих большевиков, будет использоваться для осуществления мировой революции; грубое и безжалостное управление этим ведущим в пропасть государственным и партийным аппаратом горсткой террористов, состоящей по большей части из евреев, — все это говорит совсем на другом языке, и мир не может слушать его до бесконечности, ибо это рассказ о безымянных страданиях и невообразимых лишениях, которые терпит народ с населением в сто шестьдесят миллионов человек».
Какой пафос и какое сочувствие «скорбящим и страждущим» крестьянам! Если бы убрать упоминания о евреях да забыть, что это — часть выступления Йозефа Геббельса на ежегодном партийном съезде НСДАП 13 сентября 1935 года, мы могли бы подумать, что эти душевные слова сопереживания произносит кто-либо из современных оранжевых политиков или их высоких иностранных покровителей.
В этом отрывке нет ничего (кроме опять же евреев), что не повторялось бы в антисоветской пропаганде и не повторяется до сих пор. Поражает, насколько выступления нынешних оранжевых повторяют риторику гитлеровского рейхсминистра. Порой даже в деталях. Это свидетельствует, на мой взгляд, не только о сродстве душ и целей пропаганды, но и об интеллектуальном превосходстве предтечи перед наследниками.
Если сравнивать выступления Геббельса и современных ораторов, то становится очевидным: Геббельс дал им все — и мысли, и слова. Кроме слова «голодомор».
Это слово им дал Джеймс Мейс. В комиссию конгресса входили серьезные историки — но лишь номинально. Мейс был секретарем комиссии. Соединенные Штаты вели тогда информационную войну против СССР, в средствах не стеснялись и нужды не испытывали. Тема обещала стать громкой, а Мейс отдался ей целиком, он был основным движителем комиссии, даже выучил украинский язык и владел им на уровне, до сих пор недоступном большинству украинских чиновников.
Работая в комиссии Конгресса США, Мейс собрал якобы бесценную коллекцию аудиозаписей — свидетельств о голоде. Правда, с другой стороны, большинство опубликованных материалов комиссии содержит свидетельства неконкретные, анонимные, то есть научно недостоверные и в принципе непроверяемые.
Сегодня, когда выходят многотомные исследования и сборники документов (кстати говоря, выходят в России, которая, по уверениям наших пропагандистов, «не желает вспоминать Голодомор»), такие, как например, «Трагедия советской деревни» или «Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД», материалы «голодоморной комиссии» Конгресса США представляют интерес разве что как эпизод из истории пропагандистской войны двух сверхдержав.
Это подтверждается судьбой собранных материалов. В Штатах коллекция, по-видимому, после 1991 года оказалась уже никому не нужна — СССР распался. И Мейс, по свидетельству ряда источников, вывез ее на Украину и подарил 200 часов «уникальных записей» парламентской библиотеке Украины.
Через некоторое время выяснилось, что «бесценные» пленки разбросаны по полу и испорчены настолько, что исследователи не могут ими пользоваться. Не стали ли эти «пленки Мейса» своеобразным прообразом «пленок Мельниченко»{84}?
Об этом можно только гадать, но практически несомненно, что Мейс был если не изобретателем, то наиболее активным популяризатором термина «голодомор». Автором, возможно, была супруга Мейса, и это подтверждено публично. 24 ноября 2007 года в программе «Свобода Савика Шустера» на украинском телеканале «Интер» имел место следующий спич:
Савик Шустер: «Спасибо… Я благодарю Наталью Дзюбенко-Мейс, супругу историка. Она сама историк, да? Человек, американский исследователь, который первый произнес слово „Голодомор“…»
В этот момент Наталья Дзюбенко-Мейс согласно кивала…
То есть Савик Шустер, скажем мягко, лукавил, удивляясь, почему Медведев назвал голодомор «так называемым». Медведеву история происхождения пропагандистского термина, пожалуй, и неизвестна, но вот Шустер-то, как выясняется, прекрасно ее знает.
О придуманном слове, пожалуй, достаточно. Осталось сказать несколько слов о судьбе самого историка.
Джеймс Мейс умер в Киеве в 2004 году, в возрасте едва за 50 лет. Менее чем через год к власти пришел Виктор Ющенко и еще через год, в декабре 2005-го, подписал указ об увековечении памяти Дж. Мейса.
Предполагалось издание трудов американо-украинского ученого, название его именем учебных заведений, сооружение памятника ему, причем и срок был определен — до февраля 2007 года. Памятника, похоже, как нет до сих пор, так и не скоро предвидится. Что ж, украино-американские реалии циничнее, чем украино-американские идиллии. Мавр сделал свое дело.
Но… Украинское информационное агентство позиционирует Дж. Мейса как индоамериканца из племени чероки, чьи предки тоже умерли от голода, в статье под бойким заголовком «Впервые правду о Голодоморе раскрыл индеец Джеймс Мейс»{85}.
Удивительно, что «индеец» Дж. Мейс исследовал историю не своих предков, а далекой от прерий Украины.
По-видимому, индейцы чероки в США остались, не вымерли подобно могиканам, гуронам, делаварам и иным племенам из романов любимого всеми нами Фенимора Купера.
Но в тоталитарном СССР, а еще раньше в свирепой России не был уничтожен и не вымер ни один малый народ.
Неужели Мейсу трагедии чужих народов были интереснее, чем своего? Или — страшно подумать — свобода слова в США делала изучение трагедий индейцев-чероки более затруднительным, чем изучение трагедий народов, живущих на другом континенте?
Впрочем, подобная дальнозоркость англосаксов отмечена еще Байроном:
Кто драться не может за волю свою,
Чужую отстаивать может.
За греков и римлян в далеком краю
Он буйную голову сложит.
Ну, и еще немного статистики. Табл. 2.5 показывает, как увеличивалось население некоторых стран мира с 1913-го по начало 1980-х годов.
Таблица 2.5{86}
Как видим, население Украины росло медленнее, чем в США или Индии, быстрее, чем в Германии или Великобритании, примерно такими же темпами, как во Франции или Италии. Всем, кому хочется говорить о том, что в XX веке Украина пережила геноцид, следует всегда держать эту табличку перед глазами.
* * *
Легко понять, что, не приехав на «роковини Голодомору», президент России сильно разочаровал оранжевых журналистов и прочих активистов, готовившихся устроить некоторое подобие допроса с пристрастием и даже, возможно, гранты под это дело получивших. (А когда не выгорело — провели нечто вроде заочного судилища в эфире.) Но всерьез надеяться, что Медведев может приехать по приглашению Ющенко на «празднование Голодомора», мог только глупый.
Мы связаны с Россией не какими-то «братскими» в политическом смысле, но миллионами родственных, в прямом смысле слова, связей. А украинская власть упрямо пытается разделить русских и украинцев, и вследствие этого сами оранжевые вожди постепенно становятся в глазах России изгоями. Нерукопожатными. Невизитируемыми. Как те же лидеры прибалтийских государств, постоянно наскакивающие на Россию с одними или другими требованиями. Или как грузинский вождь, попытавшийся с Россией даже повоевать.