ТЕЧЕТ РЕКА ТЕЧА

ТЕЧЕТ РЕКА ТЕЧА

Как идет беспримерное переселение жертв крупнейшей радиационной катастрофы XX века

Село Муслюмово в Челябинской области – единственный населенный пункт в мире, жители которого больны хронической лучевой болезнью. Это заболевание – наследие минувших дней, когда в 1950-х годах расположенный по соседству ядерный комбинат сбрасывал в реку Теча огромные объемы ядовитых радионуклидов. О проблемах Муслюмова говорилось давно, сюда во время предвыборной кампании приезжал Борис Ельцин. Но только в этом году нашлись деньги и началось переселение натерпевшихся жителей. Но все ли довольны, все ли хотят покидать родное, хотя и гиблое место?

Люмпены на улице Маркса

– Мне четвертый десяток пошел, а денег, чтобы жену завести, не накопил, – говорит Ренат Хабиров и мечтательно закуривает. – Работы в деревне нет. Скоро в город переедем, буду работать и женюсь.

– По какой профессии?

– Охранником устроюсь. Потому что ничего больше не умею, – оценивает перспективы Ренат.

Разговор происходит на развалинах дома Хабировых. Дом стоял на улице Карла Маркса, ближайшей к отравленной реке. Это один из первых домов, по которым прошелся бульдозер. По виду никогда не скажешь, что Теча – мертвая река. Красивые берега, широкая пойма, прозрачная вода. Но ил на дне нашпигован стронцием и цезием, как плов бараниной. В пойме пасется скот, а мальчишки, несмотря на запреты, испытывают себя тем, что купаются в Течи. Это деревенский вариант отваги, как в городе прицепиться к лестнице троллейбуса. Но еще круче закаляют дух местные пьяницы, когда разбавляют спирт водой из Течи. Впрочем, горьких забулдыг в татарском селе наперечет. Мужчины, после того как несколько лет назад развалился совхоз, единственное предприятие в Муслюмово, согласны, как мигранты в Москве, на любую работу.

– У нас нет ни жизни, ни правды, – размышляет Ренат. – И я уехал в Египет, поступил в медресе. По-арабски теперь говорю и читаю. Но денег, чтобы диплом получить, не хватило. Вот получим миллион, жизнь другая будет.

– Эй, брось мое бревно! – вдруг кричит он мужичку, который прокрался на развалины родового гнезда Хабировых.

На мужичке бейсболка с надписью «America», длинный, как халат, вытертый пиджак и странные по жаре болотные сапоги. Я пытаюсь втянуть нового собеседника в разговор, но в ответах не могу разобрать ни слова.

– Часто в Тече купался, – говорит Ренат. – На улице Маркса здоровых людей не встретишь.

«Аннушка», «Руслан» и «Людмила»

Комбинат «Маяк» расположен в Озерске (он же База-10, он же Челябинск-40, он же Челябинск-60). Это один из дюжины закрытых городов, возникших в период атомного проекта. Озерск – ключевой центр в длинной и технологически сложной цепочке. Именно здесь происходила наработка плутония-238, который является начинкой атомной бомбы. На объекте А (названия возникли еще во времена Берии) на реакторе получают уран. На объекте Б, радиохимическом заводе, происходит обогащение урана до плутония. Наконец, на объекте В расположено химико-металлургическое производство, где получают высокочистый металлический плутоний, который служит начинкой ядерного заряда.

В Озерске 8 июня 1948 года был запущен первый советский реактор по наработке оружейного плутония «Аннушка». 16 апреля 1949 года он дал первую продукцию. И уже 29 августа 1949 года было произведено испытание первой советской атомной бомбы. В 1950-х годах комбинат бесконтрольно сливал ядерные отходы в реку Теча, суммарный сброс достиг 2,8 миллиона кюри. Некоторые деревни перенесли на новое место, неподалеку. И они попали под еще более сильный удар. 29 сентября 1957 года на радиохимическом заводе произошел тепловой взрыв, известный как катастрофа в Кыштыме. В атмосферу было выброшено 20 миллионов кюри. Местные газеты писали о необъяснимом явлении природы. Но следы катастрофы были обнаружены экспертами МАГАТЭ в Северном Ледовитом океане. Только после этого река Теча была выведена из категории водоемов сельскохозяйственного назначения.

Когда-то на комбинате работало шесть реакторов уранграфитового «чернобыльского» вида. Сейчас работают два реактора – «Руслан» и «Людмила», на которых производят изотопы для лучевой терапии, дефектоскопии, промышленности, космических исследований. На комбинате «Маяк» расположен единственный в России завод по переработке отработанного ядерного топлива, его свозят с реакторов советской конструкции, а также с атомных подводных лодок. В 2004 году прокуратура возбудила дело против руководства «Маяка» по факту сброса в Течу промышленных отходов, но осенью 2006 года директор комбината Садовников был оправдан.

Муслюмово – прообраз олимпийского Сочи

Муслюмово – очень большое село, почти тысяча хозяйств. В советские времена в школе училось 2 тысячи детей, на каждый возраст приходилось по три класса. Сейчас хватает одного класса, школа работает в одну смену. Дома в Муслюмове покосившиеся, кривые, в огородах бурьян. Впритык к селу находится станция Муслюмово. Село и станция – две разные планеты. На станции – крепкие, богатые особняки, цветущие сады, у ворот стада жирных гусей.

Жителей станции Муслюмово переселять не собираются – они обустраивают свою жизнь. Жители села Муслюмово давно сидят на чемоданах – родное село для них словно чужое. Каждый домовладелец по программе переселения получает новый коттедж в строящейся деревне Новомуслюмово или 1 миллион рублей, если хочешь сняться с якоря и перебраться в другое место. Красная цена старого дома 150–300 тысяч. Едва программа заработала, цена на недвижимость подскочила в несколько раз. Аренда бульдозера тоже стала много дороже. В этом отношении Муслюмово можно назвать уральским Сочи.

«Экологические халявщики», – в сердцах сказал про жителей Муслюмова чиновник, имя которого называть не буду. Сказал он так по той причине, что, как только о программе прослышали, в давно заброшенных домах вновь появились люди, которые разъехались по российским городам и весям.

Впрочем, за что винить тех, кто убежал из родных мест часто не от лучшей жизни? Не такие уж громадные для казны деньги, чтобы ответить за прежние грехи. А жизнь такова, что к одним деньги липнут, к другим, кто чище душой, не пристают. Прежние локальные программы переселения не сопровождались четким юридическим контролем, и некоторые предприимчивые жители переселяются уже в третий-четвертый раз, выручая неплохие доходы из общей беды и возвращаясь на место к началу очередной программы. Очень неприятно сознавать, что это твой последний миллион в жизни. Всегда хочется, чтобы миллион был хотя бы предпоследним.

– В конце 1950-х вдоль реки натянули колючую проволоку и милиционеров поставили, – вспоминает бывший железнодорожник Рафаил Файзрахманов, крепкий мужчина 67 лет, который подкатил на новых «жигулях». – Но людям ничего не объяснили. Врачи плакали, им 30 лет запрещали правду говорить. Ельцин к нам в село приезжал, после него стали деньги приплачивать и льготы появились. Но здоровье-то не вернешь. Если я начну о своих болячках рассказывать, вы испугаетесь.

– Но вы по соседству в новую деревню перебираетесь. Почему не уезжаете подальше?

– Мы с женой, бывшей учительницей, четверых детей здесь подняли, все с образованием. Нам главное, чтобы спокойная и честная жизнь была, – Рафаил посмотрели на меня внимательно. – Если в Москве увидите министра, спросите, почему мне орден за службу на железной дороге не дали. А с радиацией мы сами справимся, притерпелись. Если мутантами не стали, теперь уже бояться нечего.

Запоздалый медосмотр

В конце 1950-х стало понятно, что восточноуральский радиоактивный след затронул 23 тысячи квадратных километров в Челябинской, Свердловской и Курганской областях и последствия могут оказаться катастрофичными. В Челябинске был открыт филиал Института биофизики Минздрава СССР, который преобразовали в Уральский центр радиационной медицины. Выяснилось, что уровень онкологических заболеваний в Муслюмове в 2,9 раза выше средних по стране показателей. Смертность от рака в 1998 году превышала средний уровень в 2,5 раза, но затем снизилась почти до нормы. По данным «Гринпис», ловят рыбу в Тече 8,4 % жителей Муслюмова, купаются – 13,4 %, при этом 61 % считают, что над ними проводится эксперимент. 78, 1 % жителей хотят переехать на новое место.

Число жертв радиологической катастрофы на Урале посчитать сложно. Радиоактивное облако после взрыва в Кыштыме накрыло 217 населенных пунктов с 300 тысячами жителей, длина ядовитого языка достигла 110 километров. 52 пункта были эвакуированы без объяснения причин. Муслюмово, которое осталось ближайшим к «Маяку» населенным пунктом, стоит на месте. Может быть, из-за того, что это самое большое село, его перенос слишком накладен.

В Муслюмове зарегистрировано 153 случая хронической лучевой болезни. Это единственный в мире регион с массовым заболеванием ХЛБ. Коэффициент смертности 10,13 на 1 тысячу жителей, в соседнем районе – 9,82. Коэффициент смертности от рака – 129 на 100 тысяч, в соседнем районе – 114,9. У жителей Муслюмова медики отмечают повышенную патологию опорно-двигательного аппарата, деформирующие остеоартрозы, остеохондрозы. Главным источником гамма-излучения является пойма реки Теча, где уровень радиации даже через 50 лет после заражения может превышать предельно-допустимые значения в 1,5 раза. Удельная активность стронция и цезия в молоке скота и сейчас выше нормы, в 1960—1970-е годы была запредельной.

Тетя Маруся и младенец Айгуль

Если встречаются светлые старушки, то это тетя Маруся. По паспорту – Муслима Хайруллина, но на язык лучше ложится «тетя Маруся». Она живет чуть в отдалении от села, как здесь говорят, на 101-м километре. Тетя Маруся смелостью мысли немножко диссидент, местная Новодворская. В 74 года домик держит в райской чистоте, но на скотину ее не хватает, косить траву уже трудно. Из восьми детей тети Маруси живы лишь две дочки, и мужа уже 25 лет как нет. Но к жизни она относится с оптимизмом, что и у молодых редко встретишь. Интересуется большой политикой, любит смотреть «К барьеру!», где находит подтверждения своим подозрениям о том, что политики сплошь жулики и верить им нельзя. Сейчас в душе тети Маруси поселились две страшные догадки: Гайдар вывез из России вагон золота, и Кириенко переселяет Муслюмово, потому что нашел в Тече алмазы.

«Что это за место такое – 101-й километр? Почему сюда часто смерть приходит? – спрашивает тетя Маруся и перечисляет соседские семьи, где хорошо если половина детей осталась. – Я говорила сынку, чтобы на речку не ходил, да разве послушает? И умер в 32 года от врожденного порока сердца. Как и дочка – тоже от сердца в 25 лет».

Связь между радиацией и врожденным пороком сердца медициной не установлена, но тете Марусе от этого не легче. Жить за счет дочерей, пока, как она говорит, «ноги тянутся», она не хочет. И собирается свой миллион разделить: 700 тысяч – на квартиру, 300 тысяч – на жизнь. Александр Родионов из Фонда переселения проявляет участие и советует старушке положить деньги на депозит, потому что через полгода ажиотаж схлынет и цена на квартиры упадет в несколько раз.

«Ятить твою мать! – сверкает глазами тетя Маруся и молодеет на 20 лет. – Вы ждете, когда я умру. Никакого депозита мне не надо. Миллион скорее выкладывайте!»

Фонд переселения жителей Муслюмова снял помещение у местного Сбербанка в центре села. Муслюмово погружено в дрему, но к Сбербанку не зарастает тропа. Толпятся люди, подъезжают, шурша шинами, машины. С людьми беседует Вера Ожогина, в одном лице директор информационного центра, руководитель местной экологической организации «Набат» и школьная учительница. Мне кажется, что она чем-то похожа на мать Терезу.

«В Муслюмово много безработных, – говорит Вера Ожогина. – Люди привыкли жить надеждой и на себя не полагаются. Важно разъяснить, что такое здоровый образ жизни. Прежде всего, в реке нельзя купаться, но мальчишки все равно в воду лезут. И скот в пойму тянется. Что касается миллиона рублей и отселения, то здесь, как всегда, одни довольны, другие ругаются. А еще экологи из города, отрабатывая иностранные гранты, приезжают, баламутят народ. Но я считаю, что люди после стольких обещаний должны быть благодарны за переселение».

Подъезжает очередная машина – семья Софиевых. Эмиль – монтер пути, Индира – лаборант в больнице, дочке Айгуль 8 месяцев. Она хлопает огромными глазами и не понимает причин столпотворения.

«У всей семьи букет болезней, – говорит Индира, хотя по виду она кровь с молоком. – Но наша чистенькая Айгуль абсолютна здорова. Мы хотим поскорее отсюда уехать. Хорошо бы денег побольше. Но все к лучшему, и мы довольны тем, что есть».

Похожие слова много лет назад, когда о радиации еще не ведали, сказал простодушный герой Вольтера. И еще я вспоминаю про несчастный народ джан, придуманный Платоновым. У этого народа умерла душа, потому что ни одна его мечта не сбывалась. Ждать и просить – хуже не бывает. И это самая страшная мутация, когда теряешь веру в свои силы. Что-то подобное произошло в Муслюмове, где люди из-за активности радионуклидов утратили способность радоваться и работать.

Младенец Айгуль не запомнит, как выглядит река Теча, где жили ее родители. Потеря это или приобретение?