ЦУГЦВАНГ В КЛУБЕ ЧЕТЫРЕХ КОНЕЙ
ЦУГЦВАНГ В КЛУБЕ ЧЕТЫРЕХ КОНЕЙ
Мир рухнул – и произошло это в голландском городе Вейк-ан-Зее. В этом городе игрался крупнейший шахматный турнир, который проводится уже 70 лет. Не знаю, кто победил, – не важно. Не знаю даже точно, кто склонялся над шахматной доской. В данном случае важнее, кого за ней не было. Впервые за всю историю в Вейк-ан-Зее не попал ни один шахматист из нашей страны. Рейтингом не вышли.
Когда мы говорили, что русские сильнее всех в хоккее, балете и в космосе, мы щадили остальной мир, недоговаривали правду. Потому что шайбу с нами можно было иногда на равных гонять, в космосе мы Луну все-таки отдали, балетные звезды предпочитали на пуантах ходить по чужим сценам. Но была область, куда иностранцы даже не совались. Речь о шахматах. Вся наша страна была Клубом четырех коней, мы строили Нью-Васюки, и чужеродность великого комбинатора нашим светлым идеалам подчеркивалась его смехотворной неспособностью разделить истинно национальную страсть. Много десятилетий мы никого и близко не подпускали к шахматному Олимпу – ни к мужскому, ни к женскому, ни к командному. Даже первым чемпионом мира среди шахматных программ стала советская «Каисса». Явление американца Бобби Фишера было слишком кратковременным и могло быть объяснено шальной гениальностью, что и подтвердилось его сумасбродной биографией.
Что было в характере советского человека и в особенностях советской жизни такого, что мы были приговорены лучше всех играть в шахматы? Наша сила была настолько чудовищна, что на клетчатом поле мы обставляли весь мир куда проще, чем бразильцы загоняют мяч в чужие ворота на футбольном поле. Игра-то не наша – индусы придумали. И веками никто в мастерстве с европейцами сравниться не мог. А как победила советская власть, мы вместе с идеей коммунизма узурпировали все шахматные дебюты и эндшпили. При этом наши шахматные чемпионы отнюдь не были последователями учения Маркса. Многие, вроде Алехина, Спасского, Гаты Камского, при удобном случае делали ноги на Запад.
Может быть, дело в том, что в СССР интеллектуальный труд пользовался значительной государственной поддержкой. Единственное условие – этот труд не должен был содержать намеков на очернение строя и злопыхательство. Шахматы были неимоверно безопаснее классово чуждой генетики и кибернетики. К тому же шахматы давали возможность подчеркнуть личностное, творческое преимущество нашего человека над человеком с Запада, где нас упрекали в зажиме личности. Какой зажим, если наши гроссмейстеры свободно, одной левой управляются с посланцами свободного мира? Шахматы служили зеркалом интеллектуальной мощи и внутренней свободы советского человека. И потому шахматы для СССР были стратегическим оружием, как атомная бомба и баллистическая ракета.
На компьютерном троне мы недолго сидели. Американцы сделали ставку на информационное общество и в шахматных компьютерах настолько ушли вперед, что однажды их агрегат Каспарова обыграл, отчего тот впал в ярость и обвинил программу в нечеловеческой хитрости. Если компьютер – порождение демократического общества, то нельзя исключить того, что именно после горького поражения от Deep Blue непобедимый чемпион стал уходить от шахмат в сторону возвеличивания демократических ценностей. Впрочем, обнаружилось, что комбинации на этом поприще расчетам не поддаются.
Год за годом мы уступали свои позиции. Непобедимые грузинки вместе с распадом СССР разучились считать ходы и отдали китаянкам женский трон. Когда рассеялись последние иллюзии общества равных возможностей, мы отдали командное превосходство. Началась чехарда на мужском престоле. Непонятно, кто сидит на троне – то ли узбек, то ли индус, то ли болгарин, то ли все-таки наш. В Клубе четырех коней смешались кони, люди…
Шахматы – незамутненное зеркало общего процесса. Уходит из нашего Отечества мода на умных людей, которые не особо нужны, когда живешь за нефтяным валом, как в крепости. Из интеллектуальной сферы во все щели утекают умы, наука получает гроши и особо не нужна, педагоги унижены, вклад высоких технологий в экономику несуразно мал. Чем дольше мы играем эту комбинацию, тем ближе мы к критическому положению, которое в шахматах называется цугцвангом.
В стране, где нет нобелевских лауреатов, не может быть шахматных чемпионов. Шах и мат.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.