АКАДЕМИК ЛЕВ ЗИЛЬБЕР. БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ УЧЕНЫЙ С СУДЬБОЙ ГРАФА МОНТЕКРИСТО

АКАДЕМИК ЛЕВ ЗИЛЬБЕР. БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ УЧЕНЫЙ С СУДЬБОЙ ГРАФА МОНТЕКРИСТО

В представлении обывателя ученые живут в башне из слоновой кости и по натуре своей являются скучнейшими людьми. Судьба академика Льва Александровича Зильбера опровергает подобное мнение, поскольку она одаривала его такими приключениями, описание которых достойно пера Александра Дюма. Именно Лев Александрович послужил прототипом многих героев книг, написанных его братом писателем Вениамином Кавериным.

Зильбер был одним из первых военврачей Советской республики, успешно боролся с эпидемиями дизентерии и сыпного тифа на Южном фронте. Он побывал в деникинском плену, но не мог предположить, что неволя эта окажется самой мягкой из многих уготованных ему судьбой в будущем. После занятия Красной Армией Ростова-на-Дону Зильбер отказался от удачно начавшейся военной карьеры и ушел в науку. В начале 1930-х годов он одолел вспышку бубонной чумы в Нагорном Карабахе. В награду был обвинен в распространении чумы и получил свой первый, к счастью недолгий, срок.

К исследованиям в области вирусологии Льва Зильбера подтолкнула тяжелая неизлечимая болезнь писателя Юрия Тынянова, его друга еще по Псковской гимназии. Именно Зильберу мы обязаны тем, что в нашей стране был найден ключ к лечению многих тяжелых инфекционных заболеваний. В 1937 году Лев Зильбер возглавил экспедицию на Дальний Восток, где был открыт новый вирус клещевого энцефалита, ставшего смертельным препятствием на пути освоения Сибири. Абсурд той эпохи состоит в том, что коллеги Зильбера получили за эти исследования Сталинскую премию, а он, руководитель работ, был обвинен в содействии японцам, которые будто бы заразили Дальний Восток энцефалитом. На долгие годы, несмотря на публичные обращения соавторов, Зильбер был вычеркнут из списка авторов этого крупнейшего открытия.

Тюрьма, пытки, лагерь – и отчаянные письма видных деятелей советской науки и культуры во всевозможные инстанции. Лев Зильбер был освобожден лишь в 1939 году, на время короткого «пересменка» в НКВД, и вновь арестован в 1940-м. Ученый получил десять лет лагерей. Лично к Сталину обращаются главный хирург Красной Армии Николай Бурденко, вице-президент АМН СССР Леон Орбели, первая жена ученого, создательница советского пенициллина Зинаида Ермольева – реакции никакой.

В тюрьме Зильбер совершил одно из самых замечательных своих открытий – разработал теорию о вирусогенетической природе рака, на десятилетия опередившую свое время. Ученый писал свои выкладки на крохотных листочках, которые выдавались для прошений о помиловании. Мышей для исследований ему ловили уголовники – в обмен на табак. В печорском лазарете Зильбер, проигранный уголовниками в карты, сумел наладить производство дрожжей, спасших тысячи – и его собственную – жизней. В таких условиях, не имея надежды на освобождение, он не поддавался на искушения, противоречившие его представлениям о научной этике. Он категорически отверг предложение следователя опубликовать свою теорию под именем кого-либо из ученых, работавших на воле. Отверг и предложение работать в бактериологической «шарашке» в качестве безликого научного раба.

Лишь в 1944 году он оказался на свободе. И – новый поворот судьбы. В 1945-м с бумагой, которую украшала факсимильная подпись Сталина, Зильбер отправился в Германию на поиски своей жены и двух малолетних сыновей, оказавшихся в концлагере. Нашел их под Бреслау в состоянии полнейшего физического истощения. По дороге домой судьба хранила их. Самолет, из которого семью высадили из-за важного генерала, разбился. Согласно легенде, Сталин, узнав о злоключениях этого выдающегося человека, извинился перед ним за несправедливость жизни и собственноручно вручил Зильберу Сталинскую премию – высшую награду для ученых того времени. В первый же после освобождения год Зильбер стал научным руководителем Института вирусологии и академиком Академии медицинских наук.

Его сыновья тоже сделали себе имя в науке. Лев Львович Киселев – биолог и биохимик, академик РАН. Федор Львович – член-корреспондент РАМН, специалист по канцерогенезу, продолжает исследования отца. В 1950-е годы Зильбер лишь чудом уцелел во время «дела врачей». Его вирусогенетическая теория рака стала объектом уничтожающей критики. Но, несмотря на все удары судьбы, Зильбер оказался едва ли не единственным крупным вирусологом, который нашел в себе мужество отказаться от суливших немало выгод разработок в области бактериологического оружия.

За рубеж его стали выпускать очень поздно, но признание он получил всеобщее. Зильбер был избран членом Британского Королевского общества врачей и членом Нью-йоркской академии наук, получил редчайшую медаль Пуанкаре «За заслуги перед наукой и человечеством». Его кандидатуру рассматривал Нобелевский комитет и отложил на год. Но Нобелевские премии присуждаются лишь здравствующим кандидатам…

Академик Лев Зильбер занимался наукой в таких условиях, по сравнению с которыми ее нынешние трудности показались бы просто курортом. В наше время обвального падения престижа науки и всеобщего бегства из нее разуверившихся молодых талантов жизнь Льва Зильбера дает убедительное доказательство того, что настоящего ученого от любимого дела отвратить не могут никакие препятствия. Для этого необходимо маленькое условие: быть ученым Божьей милостью, а не служить при науке сезонным рабочим.

Лучше, чем академик Владимир Энгельгардт, про Зильбера не скажешь: «Он, как Сирано де Бержерак, пронес незапятнанным султан своего боевого шлема сквозь жаркие бои научных и жизненных сражений!»