ВЕСЬ ТАБУН ИЗ ЗАРИНА И ЗОМАНА БУДЕТ УНИЧТОЖЕН

ВЕСЬ ТАБУН ИЗ ЗАРИНА И ЗОМАНА БУДЕТ УНИЧТОЖЕН

В поселке Леонидовка Пензенской области построен завод по уничтожению химического оружия. Пол века на территории войсковой части 21222 находился крупнейший в Поволжье склад наиболее ядовитых отравляющих веществ – зарина, зомана, табуна и самого страшного Vx. На новом заводе предстоит уничтожить около 7 тысяч тонн боевых отравляющих веществ, или 17 % запасов этого оружия в России. К апрелю 2012 года согласно Конвенции о запрещении химического оружия, подписанной в 1993 году, оно должно быть полностью уничтожено на всей планете.

Почему в тихой Пензенской области, где нет крупных промышленных предприятий, так много химического оружия? Конечно, в нашей стране, вечно подпитываемой «оборонкой», куда ни ткни, везде откроешь секретный объект. Но отчего именно здесь расцвело царство нервно-паралитического толка? Мистическое совпадение: в Пензе родился и учился будущий маршал Тухачевский, который в родных краях первым в истории использовал отравляющие вещества против собственного населения при подавлении крестьянских бунтов в 1918–1921 годах, о чем бодро докладывал Ленину: «Травили как бешеных псов». Кстати, первая в истории газовая атака немцев на Ипре в 1915 году была проведена в день 45-летия Ильича.

Всего человеческий гений сочинил около трех десятков отравляющих веществ, пригодных для боевых действий. Самые гадкие во главе с зоманом и Vx, которые хранятся в Леонидовке, созданы в 1930–1950 годах доктором Герхардом Шредером, работавшим сначала на Германию, а потом не менее успешно на США. Как и атомную бомбу, советские ученые сумели воссоздать эти вещества: академик Кнунянц – по реактивам, добытым разведкой, а профессор Петров – по отрывочным публикациям. В итоге гонки вооружения СССР превзошел по части химического оружия все страны и из 71 тысячи тонн мировых запасов обзавелся 40 тысячами. Впрочем, в отличие от Германии, Англии, Италии, США, Ирана, наша страна никогда не использовала отравляющие вещества в боевых действиях. Последний в мире случай применения – газовая атака секты «Аум синрике» в токийском метро в 1995 году.

– Что случится, если вещество Vx вдохнуть полной грудью? – интересуюсь у главного технолога подполковника Дениса Пушкарева, который наблюдает за тем, как личный состав поэтапно разрушает и дезактивирует авиабомбы с химической отравой. В цехе размером с футбольное поле установлено несколько конвейерных лент, кранов, манипуляторов, которые перемещают авиабомбы с одного рабочего места на другое. Все офицеры облачены в герметичные комбинезоны и противогазы, что создает впечатление массовки фантастического фильма. Авиабомба в секретной документации называется непонятно – 5ПАС Vx. ПАС расшифровывается как прибор авиационный специальный. В каждом приборчике 150, 250 или 500 кг отравляющих веществ.

– Пару раз ногами, пожалуй, дрыгнуть успеешь, – делает предположение подполковник.

Становится неуютно. Пока бомбы движутся, как сосиски, по конвейеру, произвожу в уме подсчет: чтобы убить одного человека, достаточно 4 мг «лекарства» доктора Шредера, следовательно, средняя бомба, если ее начинку разлить по шприцам, унесет более 50 миллионов жизней. Оценить эффект при распылении невозможно – зависит от погоды и ветра. Как ни цинично звучит, метеозависимость с точки зрения военной науки является главным недостатком химического оружия, которое по эффективности значительно уступает другим видам оружия массового поражения. Если ветер повернет не в ту сторону, отрава может накрыть свои же позиции. Циники говорят, что, будь эффективность химического оружия выше, гуманистические соображения не помогли бы подписать Конвенцию по его уничтожению. В это верить не хочется. Даже в годы Второй мировой войны со всеми ее ужасами и массовыми убийствами химическое оружие, от которого ломились арсеналы, не было задействовано.

– Чтобы поражающую силу узнать, надо на ком-нибудь химическое оружие испытать? – спрашиваю у полковника Сергея Паламарчука, который служил на многих химических объектах России. – У нас полигоны имелись? Может, добровольцы находились?

– В Каракалпакии была база, где на животных экспериментировали, – отвечает бывалый полковник и затягивается дымком, предаваясь ностальгическим воспоминаниям. – Как и положено – мыши, крысы, кролики. Высшее звено – приматы. Военные медики создавали противоядия-антидоты. Если вдохнуть Vx и быстро вколоть в мягкое место шприц, особых последствий не будет. Хотя бывали случаи, когда новое вещество прекрасно работало на шимпанзе, а человека не брало. Организм – тонкая вещь. Чтобы его правильно отравить, надо постараться.

После приободряющей просветительской беседы продолжаю расчеты. Получаю ответ: весь арсенал Леонидовки может несколько раз уничтожить человечество. Сколько таких Леонидовок на планете? Только в России в разных регионах семь крупных объектов по хранению химического оружия. Пока в России уничтожено 27 % ее запасов, а в мире – уже 38 %. Основные накопления, естественно, приходятся на долю России и США. Америка обогнала нас по уничтожению, но не от сознательности, а по той причине, что в прежние времена рядом с химическими арсеналами сразу строила заводы по утилизации. Но сейчас в США работы по уничтожению химического оружия на время приостановлены: технологии были основаны на сжигании и оказались экологически вредными.

Российские технологии этого недостатка лишены, и серьезные экологи претензий ни к одному из наших объектов не предъявляют. Если не считать, конечно, тех, кто на экологических спекуляциях строит предвыборные кампании, забывая о том, что хранить химическое оружие много опаснее, чем уничтожать. В Леонидовке в широкой зоне защитных мероприятий в восьми населенных пунктах живет 15 тысяч человек и на жизнь никто не жалуется. Как и полагается, крупный промышленный объект поднимает уровень жизни. Но бдительность терять нельзя: в соседней Саратовской области с химическим оружием были связаны экологические инциденты.

После того как внутрь авиабомбы заливают ортофосфорную кислоту, которая разрушает ядовитое вещество, снаряд несколько месяцев хранится на складе. Проводится еще ряд хитрых химических манипуляций – и конечное вещество можно использовать в качестве минерального удобрения. Это, кстати, могло бы решить вопрос перепрофилирования заводов по уничтожению химического оружия, которые обзавелись собственной приличного уровня инфраструктурой. В Леонидовке, окруженной ветхими деревнями, построены комфортабельный поселок, школа на загляденье, современный медицинский центр, новые дороги. Бросать это хозяйство, словно на планете, которую не удалось освоить, расточительно. Вопрос о том, как будут использоваться заводы по уничтожению химического оружия, когда полностью выполнят свою миссию, государственный и станет актуальным в недалеком будущем.

– Сотрете в порошок все оружие – и чем займетесь? – спрашиваю у 31-летнего подполковника Пушкарева, который внешне напоминает педагога или научного работника.

– Может быть, учителем химии в школу пойти? – размышляет он над жизнеустройством. – Даже если придется из армии уволиться, стоит этим пожертвовать, чтобы о химическом оружии дети только на уроках узнавали.