Академик Людвиг Фаддеев, академик-секретарь Отделения математики РАН Я ВЕРЮ В ГЕНИЕВ И ВУНДЕРКИНДОВ

Академик Людвиг Фаддеев, академик-секретарь Отделения математики РАН

Я ВЕРЮ В ГЕНИЕВ И ВУНДЕРКИНДОВ

Лауреат уже трех Государственных премий (двух советских и одной российской) Людвиг Фаддеев стал академиком неправдоподобно рано – в 42 года. Академик Фаддеев собрал весь мыслимый иконостас наград математического мира: медали Дирака, Планка, премию Хайнемана, его избрали в старейшую в мире Национальную академию наук Франции. Область исследований академика Фаддеева невозможно описать общедоступным языком, но, тем не менее, с лауреатом можно говорить просто о жизни, какой она видится математику.

Вопрос: Людвиг Дмитриевич, комплекцией вы напоминаете не иссушенного формулами ученого, а мощного культуриста. В Академии наук говорят, что вы превосходите всех не только по физико-математическому, но и по физическому развитию.

Ответ: Семь лет я был загребным в восьмерке по академической гребле физфака Ленинградского университета. Зимой на лыжах за команду университета бегал. Сейчас катаюсь на горных лыжах. В Кремле с Путиным про горные лыжи поговорили, не про математику же…

Вопрос: Академик Лихачев как-то заметил, что интеллигентом стать легко: надо лишь, чтобы твой дед закончил университет, потом отец и ты тоже. У вас, кажется, именно такой случай – питерская семья потомственных ученых.

Ответ: Я ученый в третьем поколении. Все предки приехали в столицу из средней России, выбились из крестьян в купцы. В Тамбове была знаменитая фабрика махорки Замятина, это мой дед. По слухам, знаменитый писатель – двоюродный брат матери. Отец был профессором математики в ЛГУ, членом-корреспондентом АН СССР. Мать занималась прикладной математикой, участвовала в атомном проекте. Отец долго одновременно учился на матмехе и в консерватории, не мог выбрать, что ему больше нравится. Я тоже на рояле играю, но гораздо хуже отца.

Вопрос: Математика настолько непонятна обычному человеку, что математики, как индийские брамины, кажутся кастой избранных. Вас с детства посвящали в тайные законы математики?

Ответ: У нас в семье считалось неприличным заниматься уроками с детьми. Я со своими дочерьми тоже математикой не занимался. Из детства помню, как отец, решив сложную задачу, стал возбужденно ходить по комнате. Я спросил: «Папа, много людей тебя поймет?» – «Человек пять», – ответил он. Я решил, что это мне не подходит. Поступил на физический факультет, чтобы пойти другой дорогой. Занимаюсь в итоге математической физикой.

Вопрос: Ваши работы много народу понимает?

Ответ: Ученых с тех пор стало больше. Человек сорок. Нет, сто.

Вопрос: Но ведь хочется, наверное, славы и популярности, которая греет композиторов или артистов?

Ответ: Я не тщеславен. Хочется другого – чтобы красота математики была понятна многим, чтобы можно было поделиться эстетическим наслаждением, которое приносит математика. И мне очень жалко, что я не могу поделиться теми эмоциями, которые рождает в душе моя прекрасная наука.

Вопрос: Почему среди президентов Академии наук больше всего математиков? Только в послевоенный период – Келдыш, Марчук, Осипов. Математики самые умные из всех ученых?

Ответ: Нет, не знаю. Но математика – это язык всех естественных наук. После описания явлений все науки приходят к осмыслению фактов – и тогда без математики не обойтись ни в одной области. Чем ближе подходит любая наука к своим фундаментальным основам, тем больше в ней математики. Фарадей только ставил опыты, Максвелл уже писал формулы, Ландау – целые учебники.

Вопрос: Ломоносов никаких формул не оставил, поэтому на Западе его не знают. И все-таки что же отличает математика от других ученых? Физики похожи на химиков, биологи – на физиологов. А математики – какие-то особенные.

Ответ: Математика – это шестое чувство, но развито оно у очень немногих. Математика – выдуманная наука, продукт абстрактного ума, она не имеет дела с привычным миром, как другие науки. В математике важна особенная интуиция, понимание ее внутренней логики и гармонии.

Вопрос: Президент Академии наук Юрий Осипов сказал мне, что в России самые сильные математики – Маслов и Фаддеев. Так вот Маслов признался, что завидует вашей интуиции. Откуда она берется, эта интуиция?

Ответ: У Вити тоже много чему можно позавидовать. Интуиция? Работать надо много. Моя жена жалуется, что устала смотреть в мою спину. Я все работы пишу на черновиках от руки, потом переношу в тетрадь. У меня были прекрасные учителя – академики Ольга Александровна Ладыженская и Владимир Александрович Фок, но я уверен, что самое лучшее образование человек дает себе сам.

Вопрос: Не верите в гениев и вундеркиндов?

Ответ: Почему же, Моцарт был гением и вундеркиндом. Про меня мама говорила, что я очень упорный, если что-то захочу, обязательно сделаю. На олимпиадах я не побеждал, среди студентов лучшим не был. Но диссертацию защитил первым, что вызвало некоторую ревность. Когда за рубежом мне стали высокие премии давать, Колмогоров, рассказывают, сказал: неприлично, что я не академик, – и меня сразу выбрали.

Вопрос: Ваш учитель академик Фок, как, кстати, и Ландау, некоторое время провел в тюрьме и был вызволен Капицей. А вас обошли подобные неприятности?

Ответ: В 1953 году меня почти уже арестовали по доносу за чтение Кнута Гамсуна. Он и сейчас один из моих любимых писателей. Читал на английском языке даже те сочинения, которые не переведены на русский. А в партии я никогда не состоял и сейчас далек от политики.

Вопрос: Русская математическая школа знаменита на весь мир. Но очень многие наши выдающиеся математики уехали на Запад и бывают в России лишь наездами. Первое, да и второе, поколение ваших учеников чуть не в полном составе за границей. Почему вы никогда не принимали приглашений?

Ответ: Мне предложения стали поступать раньше, чем кому бы то ни было, и они были высокого качества. Еще в 1971 году мне предлагали возглавить кафедру в Принстоне. Недавно давали Институт имени Эйнштейна в Нью-Йорке. Но я родился в России и хочу жить и работать в моей стране.

Для меня родной лес эмоционально важен, без него не смогу. И учеников я оставить не могу, хочу иметь учеников дома, а не за границей.

Вопрос: Людвиг Дмитриевич, в научном сообществе многие считают, что в 1999 году вас незаслуженно обошли Нобелевской премией, которую получили два американца за работы, которые были начаты вами. Будто бы ваша фамилия была вычеркнута в последний момент, а в 2000 году в знак примирения Нобелевскую премию получил Жорес Алферов…

Ответ: Не провоцируйте меня на этот разговор. На эту тему ученому говорить непозволительно.

2005

Данный текст является ознакомительным фрагментом.