Улыбка Джоконды (21.08.2012)
Улыбка Джоконды (21.08.2012)
объясняется очень просто, никакой загадки в этой улыбке нет.
То есть, улыбка ее и впрямь загадочна — но вы эту улыбку видели не раз, просто отчета себе не даете.
Женщина, изображенная на картине Леонардо, — беременна. Женщина ждет ребенка, на ее устах — улыбка, характерная для женщины в интересном положении: так все беременные иногда улыбаются. Женщина знает и предчувствует то, что кроме нее никто и не может почувствовать.
В данном случае, она предчувствует, что ее сын спасет мир.
И она этому улыбается.
Согласитесь, тут есть чему улыбнуться.
Картина, которую мы все именуем Джокондой (причем всем известно, с кого этот образ писался, имеется — как у всякой картины — бытовая история создания вещи) — эта картина изображает Мадонну, ожидающую рождения Спасителя.
Это и есть та самая загадка — которую с поразительной наивностью обсуждает крещеный мир. Тысячи людей силятся спросить у Мадонны: ты чему там улыбаешься? — и не получая ответа, зрители начинают подозревать подвох.
Так возникло много шпионских версий. Вдруг эта картина — автопортрет Леонардо? Или эта женщина замышляет что-то роковое? Один деятель пририсовал Джоконде усы, карикатур на нее нарисовано несчитано — а что она там замышляет, так и не разгадано.
А она действительно замышляет — и это очень значительный замысел.
Впрочем, удивление зрителей перед улыбкой Богоматери — подтверждает, что мир все еще способен удивиться христианству; мы все еще удивляемся тому, что Спаситель рожден смертной женщиной, что его рождение было не торжественным — а случилось в хлеву, и сам Христос тоже смертный — хоть и не совсем простой смертный.
Сколько над ней, бедной, потешались (совсем как над Мадонной и Христом), превратили ее в конфетную обертку (совсем как христианство), опошлили и растиражировали в фальшивых копиях (совсем как веру Христову), и всякий хулиган норовил заявить о себе — высмеивая Ее.
А она все улыбается, готовя миру спасение — и принося себя и плод чрева своего — в жертву.
Это очень хорошая картина. Это очень твердая картина — сделана на века.
Таким, в сущности, и должно быть искусство: говорить о главном, отбрасывать пустое, не реагировать на суету.
Искусство — и Джоконда — заняты важным делом.
И хорошо, что самое важное дело можно делать с улыбкой.