ВОСТОЧНАЯ УЛЫБКА М. Дмитриев

ВОСТОЧНАЯ УЛЫБКА М. Дмитриев

10 ноября — Премьер-министр Японии и лидер либерально-демократической партии Японии Р.Хасимото обнародовал фамилии 20 членов своего второго, теперь уже однопартийного кабинета, сформированного из одних либерал-демократов.

15 ноября — На встрече с министром иностранных дел РФ Е.Примаковым его коллега Ю. Икэда заявил, что японская сторона согласна рассмотреть предложение России по совместной экономической деятельности на спорных островах Курильской гряды.

15 ноября в Токио состоялись переговоры министров иностранных дел России и Японии, в ходе которых японская сторона дала согласие рассмотреть предложения России о совместном ведении хозяйственной деятельности на островах Южно-Курильской гряды. И хотя это согласие не приобрело сколь-нибудь конкретных форм — не оговорены ни сроки, ни районы его реализации — СМИ поспешили объявить о новом повороте в отношениях двух стран в решении столь болезненного территориального спора, длящегося уже более сорока лет. Вкратце рассмотрим перипетии этого спора.

В сентябре 1951 года был подписан Сан-францисский мирный договор, который подтвердил новую послевоенную расстановку сил в мире и зафиксировал безоговорочный отказ Японии от претензий на ряд территорий, и в том числе на Курильские острова.

После Второй мировой войны в Азиатско-тихоокеанском регионе установился баланс, определяемый, прежде всего, расстановкой сил в треугольнике СССР-США-Китай, в котором первостепенную роль играли США и СССР. США в своей стратегии сдерживания СССР рассматривали Японию как американский “непотопляемый” авианосец на севере тихоокеанского региона. И, соответственно, стимулировали Японию к нагнетанию претензий к СССР, в том числе и территориальных.

В 1955 году к власти в Японии пришла консервативная либерально-демократическая партия, практически сразу же заявившая о намерении добиваться возвращения Японии Сахалина и Курил. Отказ от Сан-францисских договоренностей впервые обозначил стремление японских политических элит пересмотреть итоги второй мировой войны.

Вступление Японии в территориальный спор с СССР в середине 50-х выявило и подводные течения региональной политики США. Обострение советско-японского спора явилось итогом скрытого давления американских политических кругов, уведомивших японское правительство о том, что если Япония подпишет мирный договор с СССР и согласится признать Ю.Сахалин и Курильские острова частью территории Советского Союза, США навечно сохранят в своем владении базы на Окинаве. В результате в 1960 году в Вашингтоне был подписан антисоветский японо-американский “договор безопасности”, лишивший Советский Союз возможности подписания мирного договора с Японией. С этого момента маховик территориальных притязаний к СССР был запущен на полную катушку.

Внутриполитический кризис, разгоревшийся в Японии в 1993 году и закончившийся поражением либерально-демократической партии, а также последовавший за этим трехлетний период “политической чехарды” — несколько притупили остроту территориального спора.

С возвращением к власти в 1996 году ЛДП во главе с Р.Хасимото вскрылись давние имперские амбиции японских политических кругов. Стало совершенно ясно, что статус Японии как крупнейшей экономической державы мира — уже не удовлетворяет сегодняшний японский истеблишмент, и Токио теперь претендует на политическое лидерство в регионе.

В результате принятия новой военной доктрины силы самообороны Японии переросли оборонительные функции и превратились в наступательные. Легитимированные вступлением Японии в Совет Безопасности ООН, они уже выполняют миротворческие функции в Камбодже, Мозамбике, Заире и на Голанских высотах.

Одним из приоритетов внешней политики кабинета либерал-демократов стал вопрос об островах, расположенных в разных частях тихоокеанского региона. Подтверждение этому — островные конфликты 1996 года: японо-китайский конфликт по островам Сенкаку, японо-южнокорейский конфликт по 200 км зоне безопасности и островам Наньша. Но главное — это российско-японский спор по “северным территориям” и вопрос об американских военных базах на Окинаве. Проводя агрессивную островную политику, Япония оправдывает ее тем, что в результате “несправедливого” передела мира после второй мировой войны у нее отняты исконно японские территории, и теперь огромное население вынуждено “ютиться” на небольшой площади. Реальная же подоплека агрессии состоит в том, что, заняв требуемые острова, Япония, во-первых, получит шельф этих островов, богатый полезными ископаемыми и прежде всего нефтью; во-вторых, территориальные воды — прекрасное место для развития рыболовства и рыбоперерабатывающей промышленности; в-третьих, определенные и очень немаловажные геостратегические возможности; в-четвертых… Идеологи-ческую базу для наращивания новых претензий к еще более существенным и обширным российским территориям.

Но проводя наступательную политику, Япония вынуждена считаться с сегодняшними реалиями. Развитие ситуации в АТР показывает Токио, что ни в одиночку, ни в союзе-конфликте с США (особенно с учетом стремления либерал-демократов освободиться от американской опеки) задачу сдерживания стремительно развивающегося Китая решить не удастся. Для Японии существует огромная опасность оказаться “проглоченной” стремящимся укрепиться на Дальнем Востоке Китаем. Если Китаю удастся реализовать дальневосточную экспансию, она попросту будет блокирована не только с юго-запада, но и с северо-запада, что может поставить под вопрос суверенитет самой “страны восходящего солнца”. И в этой ситуации не исключено, что единственным противодействием Китаю в северном направлении может стать экономический альянс Японии с Россией.

Со стороны США подобный российско-японский экономический альянс на Дальнем Востоке также будет предпочтительнее, нежели вполне возможная “китайская дальневосточная” республика, приближающая ядерный потенциал Пекина к северу вплоть до Берингова пролива.

В этой ситуации как Японии нужна стабильная Россия, так и России нужна Япония. Тем не менее, делая движения в этом направлении, нельзя забывать, что российским элитам по-восточному “улыбается” Япония обновленной ЛДП, вернувшая свою былую агрессивность и поднаторевшая в “финансовых войнах”.

Нынешний “восточный” вояж российского министра иностранных дел — долгожданный шаг, говорящий о пробуждении интереса российских властей к Дальнему Востоку. Но принимая решения и, тем паче, делая предложения, стоит подумать о том, чем придется платить.

Во-первых, шаг японской стороны навстречу России — минимален. Речь идет даже не о договоре, а о согласии японцев рассмотреть российские предложения.

Во-вторых, совместная эксплуатация Южных Курил может легко превратиться в движение к совместной эксплуатации неизмеримо больших территорий. Легко представить себе, что боясь экспансии Китая на территорию Дальнего Востока, японцы и американцы предпочтут компенсировать эту экспансию своей собственной, а вовсе не укреплением России.

И в этом смысле следует быть крайне осторожными во всем, что позволяет сделать договор о совместной хозяйственной деятельности плацдармом для экспансии, шагом к фактическому кондоминимуму сначала по отношению к малым, а затем и по отношению к большим территориям, что особенно опасно в условиях, когда одна (российская) сторона кондоминимума неизмеримо слабее другой (японо-американской).

В-третьих, нельзя списывать со счета возможность двойной игры, в ходе которой японско-американский партнер России в определенный момент переориентируется на паритетный учет китайских интересов в ущерб России.

Сложившаяся ситуация в регионе чревата далеко идущими последствиями для российского Дальнего Востока. Оторванный от Центра, потрясаемый экономическим и политическим кризисами, регион уже не в состоянии самостоятельно сопротивляться стремительной “китаизации” краев и областей. Безвыходность в разрешении экономических кризисов заставляет региональные элиты искать независимые от Центральной России источники финансирования и векторы развития.

По одному из сценариев, разработанных американскими и японскими бизнесменами и политиками и их новыми российскими партнерами, предполагается сдача в аренду на долгосрочной основе части Восточной Сибири и Дальнего Востока Японии и США. В этом случае могут быть получены капиталы и технологии для строительства тоннелей между Хоккайдо и Сахалином, между Сахалином и континентом, которые дадут прямой выход Японии в Азию и Европу.

Торговля с Японией, по утверждению ряда экспертов, становится ключевым фактором в экономической деятельности Дальнего Востока. Япония становится и основным инвестором этого региона. Уже сейчас крупнейшая японская фирма “Сумитомо” финансирует строительство электростанции в СЭЗ “Находка”, международного аэропорта в Хабаровске. С участием Японии ведется расширение морского торгового порта в Ванино и Совгавани. Сахалинская администрация намерена с участием японских капиталов модернизировать шахты в Углеводске, построить ТЭЦ и железнодорожный тоннель под Невельском. Администрация Приморья договорилась о поддержке японских фирм в развитии угольных месторождений, строительстве АЭС, конверсии авиационного завода в Арсеньеве. И наконец, происходит активное лоббирование Японией крупнейшего нефтяного проекта “Сахалин-2”, а также “проекта века” — СЭЗ “Туманган”. Получение же Японией возможности экономической деятельности на островах Курильской гряды откроет ей доступ к богатейшим зонам рыболовства в мире.

Собираясь участвовать в столь привлекательных с экономической точки зрения проектах, прежде всего следует задать вопрос: какие средства собирается вкладывать в них Россия и на какие гарантии собственных интересов она рассчитывает? Не получится ли так, что вместо желанной нам японской йены, мы получим желанный нашими соседями отчужденный от России японский Дальний Восток?

М. ДМИТРИЕВ