Если мы боимся завтрашнего дня (12.05.2012)

Если мы боимся завтрашнего дня (12.05.2012)

Если мы боимся завтрашнего дня (возникают порой разговоры про возможную войну: вот, прошла очередная коллективизация в мире, устранили средний класс, как некогда в 29-ом, стало быть готовят пушечное мясо, и тд) — то все-таки разумный подход побеждает, страх обуздываем.

В мире сейчас неспокойно — люди скандируют малопонятные им самим лозунги, кричат «даешь свободу!» и подчас трудно понять, чего именно эти люди хотят. Некоторые паникеры говорят о том, что возможен новый фашизм.

Паникеров успокаивают: какой там фашизм! вот коммунизм — это да, опасно! Вдруг возмечтают о возвращении коллективной собственности на газ — тогда жди беды! Вот Сталин из гроба встанет, это да! А фашизм — ну где вы его видите? С какой стати? Нереально — все ведь борются за демократию.

Нас обучили в школе, что фашизм возникает на базе люмпенизированного пролетариата, люмпены (то есть, не привязанные к производству, культуре, обычаю элементы) становятся питательной средой агрессии. Люмпен-пролетариат образовался в начале века в связи с глобальным кризисом производства, у толпы освободились руки, в них вложили оружие. Такие вот люмпены, освобожденные от конкретной работы, от культуры, от родовой памяти — легко побеждают всех остальных людей. Они ничего не должны обществу — напротив, это общество им должно. Они как бы кочевники, своего рода монгольские всадники, неудержимая лава: у них нет ничего, что они хотели бы уберечь, они вытаптывают поля и жгут леса. Мир принадлежит таким вот люмпенам — лишь дай им аргумент для движения, лишь возбуди их фантазию.

Но у нас-то сегодня производства нет, сплошной финансовый капитализм, следовательно, и терять нам нечего. И пролетариата более нет, и люмпенов, соответственно, уже нет, — а значит, и фашизму взяться неоткуда. И можно успокоиться: подумаешь, кризис; подумаешь, тревога — люмпенов-то нет в природе.

Однако, люмпенизированный класс в мире есть, и он набирает политическую силу. Более того, он неудержимо растет.

Это особый люмпенизированный класс.

На этот раз — это люмпен-элита.

Люмпеном не обязательно становится нищий. Люмпенизированный миллиардер столь же опасен для мира. Скажем, Прохоров или Абрамович или Березовский — это классический пример люмпенизированного, вынесенного за пределы общественных проблем, сознания. Эти люди находятся за рамки общества не потому что нищие, но по причине богатства, общество им мало. Они как бы переросли народ. Они важнее народа.

Тот факт, что важнее народа они стали не благодаря свершениям в области духа, но лишь благодаря накоплением — это факт вторичный. Важно, что они (как и пауперы) выпали из общественной морали.

Но круг люмпенов значительно шире. Собственно говоря, вместо слова «люмпен» мы сегодня часто используем слова «креативный класс».

Люмпенизация элиты произошла исподволь — как результат финансового капитализма, отказа от норм общежития, обособления своего интереса и своей судьбы. Постепенно личные преференции размыли очертания культуры и общественные нормы поведения. Свобода от директив и рынок как идеал развития общества — сыграли ту же роковую роль, какую некогда сыграла коллективизация. Решающим, на мой взгляд, оказалась вера в цивилизацию — представления о цивилизации, как о некоем бонусе. Цивилизация (награда) выданная поверх культуры (того что дается всем по факту рождения) — и отделила люмпен-элиту о населения вообще.

То комичное деление, которое установили в ходе демонстраций (быдло — креативный класс, анчоусы — элита) на самом деле обозначили социальную проблему куда более острую: возникновение свободного люмпена.

Теперь, когда возник люмпенизипрованный класс — причем он возник в мире повсеместно — дело за малым.

У люмпенизированного класса уже есть свое искусство, свои лозунги, своя философия и своя логика развития мира.

Возможно, что на данном этапе истории — люмпены сыграют благостную роль, это трудно предугадать. Но шансы, думаю, невелики. Мораль, вынесенная за пределы общества, всегда чревата насилием — причем и само общество рефлекторно отвечает люмпену насилием. Это, увы, цепная реакция.