КНИГА ТРЕТЬЯ Юноша

КНИГА ТРЕТЬЯ

Юноша

I

Изъ дневника Эразма

Маразіанъ, 185…- 186…

Съ годъ тому назадъ все перем?нилось въ моей жизни.

Я снова ее увид?лъ и при этомъ свиданьи казалось, что мы какъ будто никогда не разставались. Разлука не внесла ни мал?йшаго отчужденія въ наши чувства и привычки, до того прочна была связь, соединившая наши сердца во едино. Только я жив?е прежняго чувствую несказанную отраду общенія съ нею. Это уже не та молодая д?вушка, которую я зналъ въ былыя времена; но годы придали ей лишь новую, бол?е трогательную прелесть: святость материнскихъ обязанностей наложила на ея умъ и даже на черты ея лица какой то отпечатокъ еще большей чистоты и возвышенности.

Я уже совс?мъ было потерялъ надежду увид?ть моего сына. Зам?чательно, что большая часть людей, наибол?е занимавшихся вопросами воспитанія, или не им?ли д?тей, или потеряли ихъ изъ виду. Быть можетъ, это то и побуждало ихъ заплатить иною монетою долгъ природ?.

Ч?мъ я заслужилъ то счастье, въ которомъ было отказано людямъ, стоившимъ больше ч?мъ я!

Какое волненіе овлад?ваетъ мною, когда онъ ко мн? ласкается! Съ какою гордостью иду я гулять, держа его за руку! Съ нимъ природа кажется мн? обновленною, какъ будто я ее не видалъ за вс? эти семь л?тъ. Да и полно можно ли вид?ть въ невол?? Деревья, скалы, такія же древнія какъ сама земля, — все это кажется мн? рожденнымъ лишь вчера.

Одно мгновеніе у меня была мысль вернутся во Францію. Что же меня удерживало? — Тысяча причинъ, тысяча предразсудковъ, если хотите, могутъ пом?шать челов?ку жить на родин?. Какъ знать! быть можетъ тутъ зам?шана жгучая, несказанная боль увид?ть порабощеннымъ тотъ великій народъ, который я зналъ когда-то свободнымъ. Но сердце и умъ т?мъ не мен?е съ участіемъ сл?дятъ за вс?мъ, что происходитъ на родин?.

Во вс? эпохи исторіи были люди, которые считали своимъ долгомъ передъ самими собою и передъ отчизной служить ей издалека и едва ли не эти люди любили всего пламенн?е свою отчизну. Вдали отъ вся, какъ и вблизи они живутъ ея интересами, страданіями и надеждами. Въ глубин? своей души они бол?ютъ вс?ми равный своего народа, которыя самъ народъ, повидимому, не чувствуетъ, какъ будто время и привычки могутъ заживить всевозможные рубцы. Такіе добровольные изгнанники служатъ живымъ урокомъ людямъ и событіямъ; но пускай кто нибудь попробуетъ въ ихъ присутствіи выразиться презрительно о ихъ отчизн? — и тотчасъ же вся кровь прильетъ къ ихъ сердцу. Этотъ клочекъ земли, отъ котораго они добровольно отказалось, дорогъ имъ. Словно онъ часть ихъ самихъ. Иде? родины, какъ они ее понимаютъ, они приносятъ въ жертву самую родину и, чтобы не вид?ть ее опозоренной, обрекаютъ себя на жизнь бездомныхъ скитальцевъ.

Откуда у меня эти привычки заносить каждый день въ этотъ дневникъ вс? свои мысли, воспоминанія, словомъ все что мн? приходитъ въ голову? Не сл?дъ ли это моей тюремной жизни? Тогда мн? не съ к?мъ было говорить и я, такъ сказать, переписывался съ самимъ собою.