ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ[54]

ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ[54]

Кто мил богам, тот умирает в юности.

Меандр

Сестер Любви и Смерти первый крик

В один раздался миг.

Прекрасней их ни на одной планете

Нет — и нигде на свете.

Та — дарит пыл и радость,

Прельстительные столь,

Что равных им нет в море бытия.

Другая — гасит боль

Великую и беды.

Красивейшая дева,

Приятная на взгляд, но не такая,

Какой ее рисует низкий люд;

За юной вслед идет

Она Любовью часто;

Над жизнью пролетая,

Они — для сердца мудрого оплот.

Ни разу сердце не было столь мудрым,

Столь храбро мерзость жизни не презрело.

Как в миг, когда Любовь

В него вошла; к опасностям влечет

Любовь, пленяя, сердце;

Оно — твое всецело,

Любовь, рождаешь ты иль будишь вновь

В нем мужество; стремленье

К делам, а не к пустым, как прежде, снам

Приходит к человеческим сынам.

Когда любовным чувством

Наш дух еще чуть-чуть

Волнуем и томим,

Устало вместе с ним

Желанье смерти наполняет грудь:

Не знаю как, но сильной

Любви бывает первый зов таким.

Быть может, чьи-то очи

Пугает вид пустыни:

Быть может, смертный видит, что для жизни

Не годен мир отныне

Без новой, беспредельной,

Единственной услады,

Которую себе представил он;

Для сердца бурю тяжкую в зачине

Провидя этом, он покоя жаждет,

Укрыться жаждет в бухте

Пред бешеным желаньем,

Что с воем тьму несет со всех сторон.

И далее, когда

Власть грозная объемлет все вокруг

И молнией забота в сердце бьет,—

Как часто, Смерть, взывает

К тебе с мольбою страстной

Терзаемый мученьями влюбленный!

Как часто, утомленный,

В ночи иль поутру хотел бы звать

Себя блаженным, если б мог он впредь

На мрачный не смотреть

Рассвет и не вставать.

И часто, слыша похоронный звон

Иль внемля песнопенью,

Летящему с умершими к забвенью,

Испытывал средь пылких.

Из глуби сердца, вздохов

Одну лишь зависть он

К тому, кто направляется к усопшим.

И даже чернь — крестьянин,

Которому из доблестей (что знаньем

Даются) не известна ни одна;

Иль дева, что полна

Смятенья, имя Смерти с содроганьем

Ловя, — хоть шевелит ей кудри страх.

На погребальных смеет пеленах

Остановить свой взгляд Упорный.

Сталь и яд Овладевают глубиною дум,

И постигает ум

Незрелый — прелесть смерти.

Так к смерти сам закон любви склоняет.

А иногда стесняет

Столь яростно истома душу, с тыла

Напав, что гаснет сила

Природная, плоть бренную бросает —

И вот уж Смерть, смотри,

Сестру ее же властью победила.

А то — Любовь терзает изнутри,

И селянин, живущий в темноте.

Иль трепетная дева

Жестокою рукой

Себя во цвете жизни убивают.

Но их несчастью лишь смеются те,

Кому даны и счастье и покой.

Пусть душам благородным,

Горячим и счастливым

Судьбе послать угодным

Из вас одну лишь будет,

Людского рода други!

Властители желанные, вам слуги —

Все сущие вокруг, и только рок

С могуществом таким сравниться б мог.

И ты, кого с начала дней моих

Смиренно призываю,

Смерть дивная, одна

Состраждущая мукам,

Коль я тебе хоть раз воздал хвалу,

Коль я твою божественную суть

Берег (когда старалась посягнуть

Чернь на нее), преграды ставя злу,—

Не медли больше, согласись склониться

На странные мольбы И погрузи во мглу

Мой взор печальный, о времен царица.

Но, внявшая мольбе,

Расправив крылья в срок,

Меня — разящим рок

Найдешь, с открытым лбом, с мечом, в борьбе:

Бичующей рукой,

Моей невинной кровью

Залитой, к славословью

Привыкшей, восхищаться я не стану

В угоду лжи людской.

С напрасною надеждою, которой

Младенцев тешит мир,

С бессмысленной опорой

Порву я; лишь одно,

Лишь на тебя оставлю упованье,

Спокойное одно лишь ожиданье —

Припав к тебе, уснуть.

Склонив лицо на девственную грудь.

Перевод А. Наймана