К ПОРТРЕТУ КРАСАВИЦЫ, ВЫСЕЧЕННОМУ НА ЕЕ НАДГРОБИИ[58]

К ПОРТРЕТУ КРАСАВИЦЫ, ВЫСЕЧЕННОМУ НА ЕЕ НАДГРОБИИ[58]

Такой была ты; ныне —

Прах и скелет подземный. Над костями

И грязью втуне высится, немая.

Недвижная, на бег веков взирая,

Единственная скорби

И памяти хранительница, тень

Красы минувшей. Эта нега взгляда,

Что заставлял, как кажется досель.

Дрожать, вперяясь; рот, отколь услада,

Как бы из полной вазы,

Переливалась; шея, вожделеньем

Обвитая; рука, что ощущала

Порой, как холодеют

В ней пальцы, пожимаемые еле;

И грудь, перед которой

Мужи от страсти явственно бледнели,—

Все жило миг: ты — кости

И грязь теперь; скрыт камнем

Вид этот безобразный и печальный.

Вот так унизил рок

Те формы, в коих мнился образ неба

Жизнеобильный. Тайна бытия

Извечная! Сегодня красота,

Источник высших дум и чувств, царит,

И, кажется, природой

Бессмертной на песок

Арены этой луч нездешний брошен,

И неземной удел

Существованью нашему испрошен,

Обещан мир златой И сказочный чертог;

А завтра, слабый сдвиг —

И делается мерзко, грязно, гнило,

Что ангелоподобно Мгновеньем раньше было,

И чуть не сразу в душах Восторженные мысли,

Воздвигнутые красотою, меркнут.

Дано рождать высоким

Желанью и виденью

В душе, хранимой сенью

Мечты, аккорд певуче-соразмерный;

Начав по морю дивному скитанье,

Плывет от тайны к тайне

Наш разум — как резвится

Безумец в океане;

Но только звук неверный

Коснется слуха, этот

Рай тотчас исчезает эфемерный.

О человек, коль хрупок

И ни на что не годен,

Коль прах и тень, что мыслишь высоко?

А если благороден,

Что мыслям и намереньям неложным

По поводам ничтожным

Даешь вскипать и гаснуть так легко?

Перевод А. Наймана