ОТРЫВКИ

ОТРЫВКИ

XXXVII[70]

Альцета

Мелисс, я рассказать тебе хочу

Сон этой ночи. Как луну увижу,

Он вновь на ум приходит. У окна

Стоял я, выходившего на луг,

И ввысь глядел. И вот луна внезапно

Срывается, и мне казалось, будто,

В паденье надвигаясь, на глазах

Росла она, покуда в центре луга

Не рухнула: была она огромной,

С бадью, и извергала тучу искр,

Трещавших так же яростно, как уголь

Пылающий, когда кидают в воду

Его, чтоб погасить. Так и луна,

Я повторяю, в центре луга гасла,

Чернея понемногу и траву

Вокруг себя дымиться заставляя.

Тогда, на небо глядя, вижу отблеск.

След, а точнее выемку, на месте,

Откуда сорвалась она: я скован

Был страхом. Не приду в себя никак.

Мелисс

И есть чего бояться: ведь луна

Могла на твой свалиться огород.

Альцета

Как знать? иль мы не видим летом часто

Паденья звезд?

Мелисс

Звезд столько, что ничтожен

Урон, коль та слетит или другая,

Их тысячи останется. Но эта

Луна вверху одна; ее паденья

Никто не видел — если не во сне.

XXXVIII[71]

Напрасно, на пороге став, о громе

И ливне умоляю небеса

Затем, чтоб ей в моем остаться доме.

Однако ж ветер, воя, тряс леса,

И грохотали тучи в исступленье,

Пока рассвет вверху не занялся.

О тучи, небеса, земля, растенья,

Уедет донна: сжальтесь! иль от вас

Влюбленный ждать не может сожаленья?

Взметнись, о вихрь жестокий, сей же час,

Решитесь утопить меня, о грозы,

Покуда солнце прячет день от глаз.

Открылось небо, стихнул ветер, лозы

Объяты пеньем; солнца луч слепит,

И на моих ресницах блещут слезы.

XXXIX[72]

Луч дня погас на западе, и крыши

Не испускали дыма, песий вой

И глас людской не нарушали тиши,

Когда она дорогой полевой

Спешила на любовное свиданье,

Впивая прелесть мира, как впервой.

Сестрицы солнца вширь лилось бескрайне

Сиянье: им венок был посребрен

Дерев, стоявших вкруг на расстоянье.

Под вздохом ветра пели ветви крон,

И соловью, чье неизбывно горе,

Ручья из рощи вторил нежный стон.

Прозрачным вдалеке казалось море,

И открывались нивы и леса

Поочередно и за взгорьем взгорье.

Дол затеняла мрака полоса,

Холмы лежали, белизной омыты

Луны, которой так чиста роса.

Шла женщина в сопровожденье свиты

Зефиров, источавших аромат

И трепетно ласкавших ей ланиты.

Что спрашивать, была ль в ней радость: взгляд

Довольствовался зрелищем беспечно,

А сердце ждало будущих услад.

Покоя время, как ты быстротечно!

Что мило, все здесь тешит второпях:

Кроме надежд, ничто внизу не вечно.

Вот ночь густеет, мгла на небесах

Идет на смену ясному простору,

И из души отраду гонит страх.

Брюхато бурей, облако на гору

Ползло, клубясь, и ни луны, ни звезд

Из-за него не открывалось взору.

Ей виден был его могучий рост

И как оно, вздымаясь, пеленало

Собой свою же голову взахлест.

Свет меркнул, хоть его и было мало,

А в роще слабый ветер вдруг возник,

В уютной роще, шуму дав начало.

Он делался упорней каждый миг,

И, поднятая им, в испуге стая

Сквозь ветки проносилась напрямик.

Распространяясь, туча грозовая

Ко взморью мчалась, краем на холмы

Одним, другим на море налегая.

Уже сокрылось все в утробе тьмы;

Из близящейся тучи дождь несмело

Пошел, но вскоре все покрыл шумы.

От вспышек, бороздивших то и дело

Тьму, щурились глаза; внизу все сплошь

Как помертвело, небо же алело.

Она в коленях чувствовала дрожь,

А грома рев на гул при водопаде,

Низвергнувшемся с высей, был похож.

Вдруг спотыкалась, ужас стыл во взгляде,

Помедлив, вновь бегом пускалась в путь:

Подол и кудри развевались сзади.

Тугому ветру подставляла грудь,

Летевшему из непроглядной дали,

Чтоб влагой ледяной лицо стегнуть.

Удары грома воздух сотрясали,

Сливаясь и рыча, подобно льву;

Все больше было сил в дожде и шквале.

Взор с ужасом летящий сор, листву

И сучья видел; оглушенный треском,

Не верил слух, что это наяву.

Она быстрей бежала с каждым всплеском

Грозы, в одеждах, свисших тяжело,

Глаза закрыв, измученные блеском.

Но вдруг от молний стало так светло,

Что замерла, моля о передышке

Короткой; сердце в ней изнемогло.

Вспять побрела. И тут погасли вспышки,

Гром смолкнул, ветер стих, вновь величав

Был мрак небес, и дол лежал в затишке.

Она ж недвижно стыла, камнем став

Перевод А. Наймана