130. Маленький вопросик

130. Маленький вопросик

Парижане, отдававшие сначала свои деньги казне с полным доверием, в конце концов стали задумываться над вопросом: является ли долг монарха национальным долгом? Является ли французский король таким же ответственным представителем этого долга, каким в Англии является парламент?

Все, кто смотрит на долги, делаемые государем той или другой страны, только как на его личные долги, говорят, что он ни с кем не советовался, что он мог взять взаймы больше того, что требовалось, что никто не следил за тем, на что именно были употреблены эти деньги, и что поэтому его преемник, с целью облегчения страны, имеет право освободить государство от этих долгов, являющихся слишком тяжелым бременем.

Мне кажется, что все это софизмы. Заем был сделан всенародно; занятые суммы пошли на содержание армии, флота, крепостей; они пошли на ведение войн, предпринятых государством, на нужды государства, на переговоры с другими странами, на блеск трона, который при известных обстоятельствах является блеском самой нации, и, наконец, на постройку разных зданий, которые могут быть полезны и для будущих поколений.

Нация отвечает за долг, поскольку заем был ей полезен и спас ее в свое время от неизбежного налога. Она не может по совести, честно ответить кредиторам: Вы одолжили деньги только одному лицу, и заключенный вами договор касается только его одного. Это было бы неверно по существу, бессмысленно по последствиям; это было бы безусловно несправедливо и беззаконно.

Нация действительно обязана платить долги, сделанные у нее на глазах и ради ее неотложных нужд. Она встретила указ о займе без возражений, а молчание равносильно согласию и имеет ту же силу. Таким образом, класс богатых людей всегда должен способствовать оплате квитанций рантье, давших взаймы не столько тому или иному государю, сколько процветающему государству и национальной казне. Нельзя заставить монарха отказаться от принятых им на себя обязательств; он заключил договор со своими подданными и связан данными им обещаниями так же точно, как связан ими его преемник. А не должны ли клятвы королей — существ, столь нуждающихся в людском уважении, — быть самыми нерушимыми изо всех клятв? Таково мое скромное мнение, но я не рантье!

Безусловно полезно применять незыблемые правила морали к изменчивым государственным порядкам, так как государства от этого только выигрывают. Вероятно, меня сочтут за мечтателя, ибо говорят, что государствам мораль чужда; на это я смело отвечу: тем хуже для них!