45. Сила привычки
45. Сила привычки
Если меня спросят, как же можно жить в этом грязном логовище всевозможных пороков и болезней, нагроможденных друг на друга; в атмосфере, отравленной множеством гнилостных испарений; среди скотобоен, кладбищ, больниц, сточных канав, ручьев урины и груд кала; среди красилен, кожевенных и дубильных мастерских; среди непрекращающегося дыма от сжигаемых в несметном количестве дров и угля; среди частиц мышьяка, серы и смолы, беспрерывно выделяемых мастерскими, обрабатывающими медь и прочие металлы, — если меня спросят, как могут люди жить в этой бездонной яме, где тяжелый и зловонный воздух так густ, что его видишь простым глазом и чувствуешь за три льё в окружности, где он не может свободно двигаться, а лишь крутится в лабиринте домов; если меня спросят, наконец, как могут люди добровольно гнить в этих тюрьмах, между тем как даже прирученные и выдрессированные животные, если бы их только выпустили, стремительно ринулись бы, руководимые простым инстинктом, прочь из города на поиски воздуха, зелени и простора полей, напоенных ароматом цветов, — я отвечу, что привычка роднит парижан и с влажными туманами, и с тлетворными испарениями, и со смрадной грязью.
А кроме того, опера, комедия, балы, зрелища и распутницы вознаграждают их за потерю здоровья. Что из того, что жидкости, текущие в наших венах, сгущаются, свертываются и образуют заторы, раз это не мешает любоваться танцами Вестр-Аллара{76}? Не нужно ни сил, ни отваги, чтобы пройти расстояние, отделяющее одно зрелище от другого.
Парижане не особенно стремятся быть в общении с небесным сводом и его красотами. Любоваться небом — удел крестьянина; парижанин же смотрит на солнце без восхищения и без благодарности, почти так же, как на лакея, который освещает ему путь.
Жить при свете свечей считается даже признаком благоденствия: хорошо проводят время и собираются друг у друга только при свечах, — богатые люди не в ладах с солнцем. День не создан для того, чтобы освещать их удовольствия: в его свете нет благородства. Парижане — это сборище мертвецов, живущих в герметически закупоренных гостиных, при свете факелов.