194. Королевская библиотека

194. Королевская библиотека

Этот памятник людской гениальности и глупости служит доказательством того, что сокровище человеческого ума не измеряется большим числом книг. Всего только в какой-нибудь сотне томов заключаются его истинные богатства и слава. Пройдитесь по этому зданию: в залах этой колоссальной библиотеки вы найдете пространство в двести футов длиною и в двадцать футов высотою, занятое книгами мистического богословия; сто пятьдесят футов, занятых самой утонченной схоластикой; сорок туазов, занятых гражданским правом; длинную стену, состоящую из громадных исторических сочинений, сложенных наподобие каменных плит и столь же тяжелых; около четырех тысяч эпических, драматических, лирических и прочих поэтов, не считая шести тысяч романистов и почти стольких же путешественников. Разум затемняется этим множеством совершенно незначительных книг, занимающих столько места и только путающих память библиотекаря, который не в состоянии в них разбираться и содержать их в порядке. Да никакого порядка здесь и нет, а каталог, составленный тридцать пять лет тому назад, только увеличивает этот невообразимый хаос.

Если нужно пройти, как говорит Фонтенель^{427}, сквозь все глупости, какие только можно себе представить, чтобы дойти до чего-нибудь разумного, то мы можем сказать, что уже приближаемся к истине. Наши отцы, очевидно, истощили все возможное сумасбродство, доказательством чему являются эти толстые тома юриспруденции, теологии, медицины, истории и прочее. Человеческий ум производит весьма жалкое впечатление в этой обширной коллекции; именно здесь уместно скорбеть о слабости человеческого разумения и вздыхать над всеми этими совершенно невероятными произведениями.

Безумие и глупость собраны в этих in-folio, и устрица, спокойно сидящая в своей раковине где-нибудь на утесе, кажется более разумным существом, чем доктор, говорящий на протяжении шести тысяч страниц одни только глупости и хвастающийся к тому же, что постиг всеобъемлющую науку. Ничто так не огорчает, как зрелище этих внушительных архивов горделивого и беспросветного безумия; хочется в виде противоядия схватить какой-нибудь том Монтеня^{428} и бежать оттуда со всех ног.

А между тем, все эти подонки людских мнений незаметно осаждаются, несмотря на усилия тех, кто их взбалтывает и погружается в них; и это дает надежду, что напиток, которым мы будем впоследствии наслаждаться, будет здоровым и чистым.

Но кто возьмет в руки факел, чтобы поджечь и уничтожить эту нелепую груду устаревших и безрассудных понятий, в которой роется, теряя драгоценное время, молодой талант, еще не отдающий себе отчета в собственных силах и доверяющий мнениям других? Но что говорю я! Сдержим этот порыв; не будем ничего сжигать. Перестаньте дрожать, тяжеловесные ученые, смешные библиоманы, снотворные компиляторы никому ненужных фактов, — ступайте упивайтесь своей жалкой наукой! Списывайте старые ошибки, сочиняйте груды новых, забудьте свой век и возвратитесь к веку Сезостриса^{429}. Ваш педантизм меня забавляет, и одного презрения вполне достаточно…

Но подобно тому как глупый человек делается еще глупее благодаря книгам, ибо он им верит, — гениальный человек, не верящий им, сумеет, быть может, высечь из них единую, великую истину. А потому сохраним их для него — до тех пор, пока он не докажет нам их полной бесполезности. Не будем же прибегать к всесожигающему факелу: глупость пребывает не в книге, она — в читателе… Да поймет меня тот, кто пожелает… Сейчас я не хочу высказываться яснее.

Это громадное учреждение бывает открыто лишь два раза в неделю в течение двух с половиной часов. Заведующий библиотекой изыскивает всякие предлоги, чтобы то и дело отлучаться. Посетителей обслуживают плохо, к ним относятся презрительно. Королевское великолепие сходит на-нет, когда приходится иметь дело с низшими властями, до крайности ленивыми. Не должны ли бы мы иметь возможность ежедневно пользоваться этими книгами, созданными скорее для справок, чем для чтения? Приходится ждать целыми месяцами, когда чиновники соблаговолят отворить дверь. Книги им надоели, и они выдают их с недовольным видом.