XX

XX

       Оскар подъехал к южной автостоянке за час до назначенного времени и выбрал место на стоянке в доброй сотне метров от юго-западного угла, где он мог незаметно ждать в ряду других автомобилей, имея хороший обзор из назначенного угла, и самой вероятной подъездной дороги к нему. Угол и место вокруг него, как самые дальние от Пентагона, в это вечернее время были бы свободны, если бы не хлам, которого скопилось здесь еще больше, чем на остальной части огромного пространства потрескавшегося и усыпанного мусором асфальта. Начался мелкий дождь, и Оскару пришлось опустить боковое окно, чтобы внутренняя часть ветрового стекла не запотела.

       Без десяти минут десять он заметил автомобиль Райана, движущийся по внешней полосе стоянки. Он взял бинокль, который лежал рядом с ним на сиденье, и навел его на движущуюся машину, когда она проезжала между ним и фонарем, установленным на столбе у края асфальта. В машине был лишь один человек. Райан проехал мимо угла и медленно сделал полный круг вокруг стоянки. Очевидно, он не мог найти машину Оскара, потому что вернулся в юго-западный угол, выключил огни и стал ждать. Казалось, он также был осторожен.

       Оскар не мог знать, что было на уме Райана сегодня вечером, но его встревожил необычно дружелюбный тон во время утреннего разговора по телефону. Он подождал еще пять минут, проверил, свободно ли выходит пистолет из кобуры, затем тихо вышел из машины и пошел к Райану, как можно дольше оставаясь скрытым за рядом стоящих машин. Райан заметил его на расстоянии 15 метров и наклонился, чтобы открыть пассажирскую дверь. Перед тем, как Оскар сел в машину, он бросил быстрый взгляд за передние сиденья, чтобы убедиться, что там никто не прячется.

       Опытным глазом Райан заметил этот взгляд.

       – Ты думаешь, Егер, я пригласил тебя в поездку в один конец? Он хмыкнул. – По правде говоря, я очень доволен тобой. Если бы не твоя сверхпрофессиональная работа, то президент наверняка назначил бы главой Комитета Общественной Безопасности не твоего покорного слугу, а какого-нибудь правоверного иудея.

       – Вы оговорились, Райан, когда только что использовали слово «комитет» вместо «агентства»?

       – Боже мой! Я так сказал? Действительно мне надо следить за собой. Знаешь, я не имел никакого отношения к выбору названия новой организации, и был поражен, когда они выбрали нечто столь напоминающее советский Комитет Государственной Безопасности, лучше известный по русским буквам, как КГБ. Это весь день крутится у меня в голове.

       Мимолетный хмурый взгляд Райана исчез, и он вновь едва скрывал приподнятое настроение.

       – Подобие в названиях соответствует содержанию, поверь мне. Я всю неделю участвовал в совещаниях с важными шишками из Конгресса, директором Бюро и аппаратом президента. Это новое агентство будет сногсшибательным, и большие ребята давно планировали его создание. Ты знаешь, что у меня будет статус члена правительства? Об этом не будет объявлено в течение еще нескольких месяцев, но теперь я уже буду присутствовать на всех заседаниях Кабинета и подчиняться прямо президенту. Другими словами, несмотря на то, что написали сегодня газеты, мое агентство будет полностью выведено из подчинения министерства юстиции.

       – Так вы действительно будете командующим преторианской гвардии?

       – Очень на то похоже, хотя никто, конечно, не скажет об этом прямо. С нескольких сторон оказывается давление, чтобы все шло именно в этом направлении. Когда в прошлом году палестинцы начали казнить известных жидов и взрывать конторы сионистов в Соединенных Штатах, евреи хотели, чтобы Бюро бросило все остальные дела и ловило палестинцев. Мы схватили пару палестинцев, но этого евреям было мало, и они жаловались на самом верху, что Бюро слишком неповоротливо и неэффективно, чтобы на деле бороться с арабским терроризмом в нашей стране. Они хотели пригласить Моссад и предоставить здесь этим головорезам свободу действий. Тогда все высказались против, но просто по стечению обстоятельств оказалось, что некоторые представители президента уже работают в Конгрессе с определенной группой во главе с сенатором Херманом, стремясь создать новое агентство для борьбы с гражданскими беспорядками, когда в следующий раз экономика рухнет до самого низа.

       Прошлые два года приписками они держали уровень безработицы ниже восьми процентов. Но дольше избегать неприятностей им не позволит даже перетасовка всех бумаг в мире. Они уверены в наступлении с этого лета длительного периода роста безработицы. Он может продлиться пять лет или дольше, когда этот показатель может достичь 15 процентов и даже выше. Это следствие неумения контролировать наши границы и позволения японцам подгрести под себя половину наших основных отраслей промышленности.

       У них разработаны всякие долгосрочные схемы для поддержания экономики на более низком среднем уровне жизни американцев, но они боятся гражданских беспорядков, пока не уляжется вся пыль.

       – Вы имеете в виду голодные бунты, как в Аргентине и Бразилии?

       – На самом деле, еще хуже. Они могут справиться с голодными бунтами, направив национальную гвардию, использовав слезоточивый газ или пристрелив пару мятежников. На самом деле, они боятся революции, и не просто стихийных бунтов, а беспорядков, организованных людьми, которые хотят свергнуть правительство. Вот они и хотят иметь отдельное правительственное агентство, которое будет действовать и как тайная полиция для слежки за подрывной деятельностью, и как ударная сила против революции. Они не захотели поручать эту работу Бюро, потому что, во-первых, в последнее время они были не слишком довольны работой Бюро. Их не волнует, если мы позволим ускользнуть паре грабителей банков или фальшивомонетчиков, но они до смерти боятся политического насилия, которое будет направлено против них. Твое дело и крик о необходимости действий правительства, который подняли силы, выступающие на стороне меньшинств, ускорили процесс общего планирования и убедили их, что настало время объявить о создании нового агентства, когда можно рассчитывать на поддержку СМИ в этом вопросе.

       В общем, они посчитали, что легче создать новое агентство, чем преобразовывать Бюро. Кроме того, я хочу получить чрезвычайную свободу действий, а они не хотят давать столько свободы Бюро, с его юрисдикцией по вопросам обычных уголовных преступлений. Я думаю, что в правительстве боятся, что Бюро начнет записывать их телефонные переговоры, прослушивать кабинеты и вскрывать почту, и после этого полправительства окажется в тюрьме. – Райан снова хмыкнул. – Поэтому мое агентство будет иметь право прослушивать телефонные переговоры без санкции суда и использовать тиски на допросах подозреваемых, но наша задача будет состоять не в том, чтобы ловить жуликов из кабинетов Конгресса или федеральной бюрократии; а просто не позволить свергнуть правительство.

       – Вам на самом деле нравится такая задача? – спросил Оскар.

       – Да, Егер, я доволен. Нашей стране нужно немного порядка и дисциплины, и я буду счастлив приложить свою руку, чтобы их добиться. Роль моего агентства в следующие несколько лет кризиса резко возрастет, а после него она станет даже больше. Страна изменится бесповоротно. Черт, она уже изменилась навсегда. Правительство не сможет продержаться без поддержки Агентства общественной безопасности. Отныне революционные действия станут постоянной чертой американской жизни: арабы, левые, правые, черные, латиносы, белые. Наша страна потеряла свою сплоченность. Теперь людей вместе держит только приличная зарплата. Когда и этого не станет, то страна окажется в полном дерьме, и все пойдет по другому. Президент и сенатор Херман не осознают этого, или, по крайней мере, осознают не полностью, но я-то все понимаю.

       К сожалению, в бочке меда не без еврея, если можно так выразиться, и это – главное, что я хочу обсудить с тобой. Жиды просто «землю грызут», чтобы помешать моему назначению главой нового агентства. Сенатор Херман отозвал меня в сторону после сегодняшней встречи и спросил: «Кто были по национальности твои предки, сынок?» – Райан передразнил хриплый, дрожащий голос пожилого законодателя. – Я сказал ему, что ирландцы-католики, и он ответил: «Ну, я так и думал. Ты знаешь, все евреи в Сенате, а здесь их чертова дюжина, и еще примерно шестнадцать делегаций раввинов и евреев-бизнесменов вереницей прошли через мой кабинет, и все твердили, что ты – не тот человек, который требуется для этой работы. Они, должно быть, думают, что твои предки были немецкими нацистами. Когда я спрашивал их, что они имеют против тебя, никто не мог сказать ничего определенного, но у всех был собственный кандидат». Тут старый чудак наклонился и зашептал мне на ухо: «Я хочу, чтобы ты знал, – сказал он, – что, раз евреи так единодушно выступают против тебя, тогда я – «за», и намерен добиться одобрения твоего назначения. И президент думает точно так же».

       Херман сделает так, чтобы его комитет проголосовал этот вопрос завтра и затем немедленно вынесет его на весь Сенат, прежде чем евреи смогут собраться с силами, чтобы блокировать мое утверждение. Теперь, когда у них нет Каплана, человек, которого они хотят протолкнуть, некий Шерман Дэвидсон, помощник генерального прокурора, который возглавляет Управление специальных расследований при Звездной Палате, которое было создано для поддержки на плаву аферы «холокоста», для выслеживания так называемых «военных преступников», оставшихся со второй мировой войны. Боже мой, это было пятьдесят лет тому назад! И ты можешь верить этим жидам?

       – А, так вы подумываете о подготовке сердечного приступа со смертельным исходом для Дэвидсона?

       – Нет, не думаю, что это будет необходимо. Я считаю, что завтра все пройдет хорошо, и нам не придется о нем беспокоиться. Но проблемы с евреями у нас будут постоянно. Я думаю, что, кроме меня, они – единственные в нашем правительстве, кто понимает значение нового агентства и то, какими огромными полномочиями оно будет обладать в будущем.

       Я рассказываю тебе все это, как моему партнеру, Егер, чтобы ты мог представить картину в целом. Не знаю, когда ты мне понадобишься для следующей специальной операции, но уверен, что это случится довольно скоро. С евреями одно точно: они никогда не отступают. И я подозреваю, что нашей следующей крупной операцией будет атака на «Моссад». Их агенты кишат в нашем правительстве. Бюро установило большинство из них, но нам было запрещено их трогать. Их покрывают на самом верху. И в сложившейся теперь обстановке мне не разрешат убрать их, по крайней мере, открыто. Даже сенатор Херман выступит против меня, если я начну ликвидировать агентов «Моссада», потому что жиды мобилизуют своих марионеток – христианских фундаменталистов, которые составляют половину его избирателей, начав стенать о «бедном, беззащитном, маленьком Израиле», а ручные СМИ потребуют содрать с меня скальп. Но Моссад – террористическая организация, и я не намерен позволить им играть на моем поле.

       Кроме того, поскольку у евреев не выгорело дело с Капланом или Дэвидсоном, они, видимо, попробуют использовать Моссад, чтобы доставить мне неприятности и дискредитировать меня. В любом случае, я буду вынужден, в конце концов, полностью избавиться от агентов Моссада в нашей стране. Я склонен сделать это скорее раньше, чем позже, чтобы не дать им время первыми нанести мне удар. А тебе придется помочь мне. Думаю, что это покажется тебе интересной задачей.

       Райан повернулся и достал с заднего сиденья большой пакет.

       – Я подготовил для тебя подборку информации. Часть материалов в ней – общие описания ряда тайных операций Израиля – рассекречена, но большинство из них совершенно секретны. Все это из архивов Бюро по Моссаду, включая названия имена, адреса, фотографии и другие сведения по всем их агентам в нашей стране, которых мы знаем. Меня возьмут за зад, если ты попадешься с этими материалами, так что держи их в надежном месте. Но изучи их, особенно личную информацию. Запомни имена, адреса и лица.

       Единственная причина, что я передаю тебе сейчас эти материалы, состоит в том, что нам действительно необходимо быть в будущем гораздо более осторожными. Мы больше не можем встречаться. Я не удивлюсь, если Моссад попытался пустить за мной постоянный хвост, но думаю, что у них пока не было времени сделать это. Я знаю, что они будут пытаться перехватывать все мои телефонные звонки, так что сразу позаботился об этом. Я установил дома совершенно защищенный телефон. Телефонная компания не имеет ни малейшего представления о его существовании. Линия идет из моего кабинета через канализационный туннель в ... ладно, подробности не важны.

       – Вот – мой номер. – Он вручил Оскару маленький листок бумаги. – Не звони мне без крайней необходимости, и постарайся делать звонки с 5:30 до 6:00 утра или с 23:00 до 23:30 вечером. Когда у меня будут для тебя другие документы или какие-нибудь специальные устройства, я оставлю их в надежном тайнике и объясню по телефону, как их забрать. И еще, Егер, больше никаких твоих одиночных героических вылазок, понятно? Не должно быть абсолютно никаких независимых собственных действий, которые я не одобрю: никаких казней смешанных пар, никаких расстрелов мерзких репортеров, никаких убийств лидеров Конгресса, никаких взрывов церквей. До тебя дошло?

       Оскара разозлил тон Райана, и ему очень хотелось посоветовать этому орлу заняться собственным делом. Но секунду подумав, он отказался от таких неуместных слов, и вместо этого сказал:

       – Я уже думал об изменении своих действий – больше по образовательной линии.

       – Что ты имеешь в виду? – спросил Райан с большим подозрением в голосе.

       – Я изучил много материалов с тех пор как вы заставили меня подумать о евреях. Я не согласен со всеми вашими заявлениями, но уже нашел некоторые действительно поразительные подтверждения некоторых фактов, вроде роли евреев в создании и распространении коммунизма в первой половине нашего столетия и страшного еврейского влияния в СМИ. Некоторые материалы, которые я получил из Библиотеки Конгресса, легко можно оформить в виде брошюр или даже листовок для массового распространения. Я думаю, что они действительно откроют глаза некоторым людям и помогут противостоять еврейскому влиянию через СМИ.

       В течение нескольких секунд стояла тишина, пока Райан недоверчиво смотрел на Оскара. Потом Райан захохотал. Когда он справился с собой, то покачал головой и сказал, все еще улыбаясь:

       – Егер, для мужчины, который так хорошо умеет грохать плохих парней, ты – полный нуль в воспитании людей.

       Оскар сильно покраснел, смущенный и разозленный тем, что Райан не может понять его намерений.

       – Ну, я не имел в виду, что материалы, о которых я говорил, полностью объяснят людям истоки происхождении коммунизма или причины предубежденности СМИ. Мне самому надо еще много изучить в этом направлении. Но, конечно, они заставят людей задуматься. Один из материалов, которые я нашел – это статья в известной британской газете, написанная Уинстоном Черчиллем в 1920 году...

       Его прервал новый взрыв хохота Райана.

       – Заставит людей задуматься! Ты это серьезно, старик? Ты действительно считаешь, что все эти люди кругом, способны думать? Ты думаешь, что их волнует, кто несет ответственность за убийства всех тех несчастных в России? Ты искренне веришь, что они изменят хоть что–нибудь в своем поведении, если сможешь каким-нибудь способом вбить в их головы правду о том, что евреи творят с ними в нашей стране?

       – Хорошо, я…. Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать, Райан. – Оскар чувствовал, что внутри него снова закипает гнев. – Те свидетельства, что нашел я, мне самому, безусловно, открыли глаза. Я знаю, что люди часто кажутся не очень умными, но среди них должно быть много таких как я, которые постараются узнать больше, если им предоставить факты вроде тех, что приводятся в статье Черчилля. И я хочу упростить им этот поиск с помощью ссылок на книги, где они смогут узнать больше. Все, что от них потребуется – пойти в библиотеку...

       И в третий раз Оскара прервал хохот Райана, который теперь буквально задыхался от хохота, а слезы катились по его щекам.

       – Пойти в библиотеку! Как ты думаешь, сколько избирателей в нашей стране когда-нибудь видели, как библиотека выглядит изнутри с тех пор, как они окончили школу? Их меньше трех процентов, согласно Американской библиотечной ассоциации, и почти все они ходят в библиотеку только за дешевыми романами. Американцы просто не читают серьезных книг. Но даже это – не самое худшее. Послушай, ты можешь решить вопрос с библиотекой, оставив одни ссылки и упаковав факты в одну брошюру. Несколько десятков страниц должно хватить, чтобы описать факты о контроле над средствами массовой информации. Ты мог бы встать на углу улицы с пачкой таких брошюр и карманом, набитым деньгами, и предлагать всем по 20 долларов за то, чтобы они сели и прочитали брошюру тут же на месте. У тебя многие возьмут деньги, но это ничего ни на йоту не изменит. Это как раз то, что я только что тебе сказал: их это не колышет. Им это все – до одного места. Их не интересуют мысли. Им не нужна правда. Они не могут признать факт, даже если он догонит их и укусит за зад. К тому же, они даже не запомнят ничего из этого и не смогут ничего передать кому-нибудь еще в случайном разговоре, потому что они запрограммированы не запоминать такие вещи.

       Ты говоришь, что у нас должно быть много других вроде тебя самого, но это не так. Ты – едва ли не единственный. Тебе не нравится расовое смешение, происходящее в нашей стране, поэтому ты кое-что сделал в этом отношении. Ты начал пускать в расход смешанные пары. Ты удавил самого большого покровителя расового смешения в Конгрессе. Ты взорвал к чертовой матери комитет знаменитых расосмесителей. Но у нас есть миллионы других людей, которые тоже ненавидят расосмешение. По последнему опросу Гэллапа, который я видел, 27 процентов Белых американцев не одобряют браки между Белыми и черными, и я лично думаю, что на самом деле этот процент гораздо выше. Но и что сделал против этого кто-нибудь из всех этих людей? Ничего. Не ударил палец о палец. Даже те, кто по-настоящему злятся, когда видят Белую женщину с черномазым. Они потеряли мужество. У них нет никакого воображения. Они внутренне неспособны совершить что-нибудь из ряда вон выходящее.

       Ты действительно веришь, что наша страна находилась бы в таком дерьме, как сегодня, если бы ее граждане умели думать? Я имею ввиду, действительно думать, а потом соответственно поступать как разумным личностям. Им даже не надо мужества; и все, что они должны сделать – просто сделать правильный выбор в тиши кабинки для голосования. Ты что не понимаешь, Егер, что все они – не мыслящие личности; они – стадо гребаных животных, причем я говорю обо всех: о докторах наук, главах корпораций, водителях такси и домохозяйках! Они не думают, они только чувствуют и поступают соответственно нескольким своим условным рефлексам!

       Райан замолчал, чтобы отдышаться, и после этого заговорил более спокойно.

       – Конечно, каждый знает, что есть много умных людей, людей, которые могут посчитать доходы, определить, какой подоходный налог они должны платить, или как заставить компьютер сделать то, что они хотят. Они способны решать задачи. Но они – не мыслящие личности. Я приведу тебе один пример: эту статью о евреях Черчилля в газете «Иллюстрейтед Санди Геральд», которая, по твоим словам произвела на тебя такое сильное впечатление. Разве ты не знаешь, что консерваторы переиздают и распространяют эту статью уже больше семидесяти лет, но она не сделала ни малейшей царапины на еврейской удаче? Мой отец впервые дал мне прочитать ее копию почти сорок лет назад, когда я был подростком. Если бы люди могли думать, они сделали бы выводы из фактов, имеющихся в этой статье. Самое меньшее, они изолировали бы евреев в гетто со строгими ограничениями на их занятия, как поступали европейцы в средние века. Вот это было разумно, хотя подконтрольные СМИ в наши дни клеймят такие действия как суеверия и предубеждения. Такое поведение основывалось на осознании опасности, которые представляют собой евреи, и на стремлении защитить народ от этой опасности. Римские папы и императоры, которые согнали евреев в гетто, были трезво мыслящими людьми, которые признавали факты и действовали в соответствии с их значением.

       Я приведу тебе другой пример. Для тебя то, что средства массовой информации находятся в еврейских руках – огромное, новейшее открытие. Но ни для кого в нашем правительстве в этом нет ничего нового. Это – один из наиболее широко известных фактов жизни в Вашингтоне. Все знают об этом, но никто ничего не делает, чтобы это изменить. А ведь некоторые из этих людей действительно заботятся о стране, хочешь верь, хочешь – нет. Но они ведут себя не как разумные существа, а согласно тому, как они запрограммированы. За очень немногими исключениями, даже способные признать правду люди неспособны действовать исходя из этой правды, если действие требует выйти из колеи привычного поведения и сделать что-нибудь новое или отличное от прежнего.

       Или если на мгновение повернуть бремя нелогичности справа налево, если взять Южную Африку и Израиль. С палестинцами в Израиле и на оккупированных территориях обращаются бесконечно хуже, чем с черномазыми в Южной Африке. Но ты когда-нибудь слышал от кого-нибудь из этих бесконечно сострадающих черным священнослужителей или кинозвезд, которые участвуют в демонстрациях против Южной Африки, хоть слово, осуждающее Израиль? Причем нельзя сказать, что эти факты не известны, и в большинстве случаев это даже не лицемерие. Многие из этих обожателей черномазых оплакивали бы арабов, также как и банту, но сначала они должны преодолеть влияние идеологической обработки.

       – Вы хотите сказать мне, – возразил Оскар с недоверием и вызовом в голосе, – что нет никакого смысла пытаться просвещать людей, и вообще это даст отрицательный результат, если указать им на их ошибки и привести свидетельства?

       – Я пытаюсь объяснить тебе, что ты не сможешь воспитать людей, то есть, не сможешь изменить их поведение с помощью брошюр. Единственный способ убедить население нашей страны в необходимости изменить поведение, это дать им хороший, крепкий пинок в зад – причем раз шестьсот. Их надо перепрограммировать, а это требует порядка и дисциплины, а не книг или листовок.

       – Райан, у вас довольно мрачное представление о человеческой природе.

       – Ерунда, Егер! Я – просто реалист. Я знаю, как ведут себя люди и по отдельности, и вместе. Моей работой в течение времени, равного почти всей твоей жизни и было заставить людей делать то, что я от них хочу, пусть это преступники-рецидивисты с заложниками или мои собственные подчиненные в Бюро, и причина того, что я с этим справляюсь, заключается именно в том, что я трезво оцениваю природу людей. Я даже отчасти оптимист, поэтому с воодушевлением отношусь к своей новой работе. Я думаю, что смогу принести какую-то пользу.

       – Пиная людей в зад? – Голос Оскара не скрывал язвительности.

       Райан взглянул на Оскара, вздохнул, покачал головой и сказал:

       – Я действительно поражаюсь, как ты проделал такую хорошую работу с Капланом и Фельдманом. Если бы я не знал, что это был ты, кто их шлепнул, я не поверил бы, что ты на это способен. Ты рассуждаешь как паршивый интеллигент, худший из этих умников, которые не способны видеть жизнь такой, какова она в действительности. Я только что привел тебе несколько примеров из жизни. А ты возмущен мною вместо того, чтобы быть благодарным.

       Он помолчал, а затем продолжил:

       – Позволь подарить тебе настоящую крупицу мудрости: «Все, что необходимо – то хорошо». Все, что благой Бог создал в нашем мире – то и хорошо. Старайся изменить то, что можно изменить, если ты думаешь, что это необходимо изменить. Но будь терпим в отношении тех вещей, которые по их самой своей природе являются неизменными.

       Ты думаешь, как ужасно, что люди не мыслят, что они ведут себя как животные, и ими нужно манипулировать как животными. Ты хочешь, чтобы каждый походил на тебя. Но это по-детски эгоистично. Если бы каждый походил на тебя, то не было бы никакого общества, никакой цивилизации. Все развалилось бы. Если бы в нашей стране нашлась всего тысяча мужчин вроде тебя, она стала бы неуправляемой. Я поймал тебя только по счастливой случайности, после того, как из-за тебя половина Бюро много месяцев рвала на себе волосы. Если бы полсотни таких, как ты, действовали бы в Вашингтоне, полсотни в Чикаго, сто в Нью-Йорке ... мы оказались бы совершенно не способны справиться с ситуацией. Вы свергли бы правительство.

       Раз ты любишь читать книги, то должен быть благодарным, что большинство людей не мыслит, потому что требуется довольно большое стадо таких глупых животных, чтобы обеспечить работу одной-единственной печатной машины. Чтобы позволить себе всего одного философа, нужен миллион заурядностей, отвечающих на условные рефлексы. Так что будь счастлив, что людьми можно манипулировать, а не воспитывать. Таким создал мир господь Бог. Наше правительство признает это и действует соответственно, по крайней мере, вот эта часть правительства так делает, – сказал он, тыкая в свою грудь большим пальцем. – Точно так же поступают и евреи.

       Если твою чувствительность человеколюба оскорбляет изменение поведения американского народа с помощью голода, пинков сапогом и под угрозой расстрела, то есть более мягкие «воспитательные» способы. Если под твоим контролем есть телевизионные сети, ты можешь начать кормить публику новым сортом питания и лет через двадцать-тридцать отчасти достигнешь желаемого результата. То есть ты можешь изменить содержание «мыслей», которые они бессмысленно, как попугаи, повторяют друг другу. Ты можешь заставить их ломать руки над тем, что случилось с палестинцами и требовать бойкота Израиля, вместо того, чтобы демонстрировать против Южной Африки. Ты сможешь загнать извращенцев и прочих наркоманов назад в сортир. Ты сможешь уменьшить расовое смешение почти до нуля.

       Ты можешь сделать все это – ты можешь частично перепрограммировать это стадо, изменив сюжеты мыльных опер и убеждения ведущих разговорных передач, переделав диалоги и осторожнее выбирая цвет лиц персонажей в мультиках для детишек, указывая своим ведущим, когда смеяться и когда нет, во время чтения вечерних новостей. Конечно, тебе все же придется крепко пинать большинство людей в зад, чтобы заставить их отказаться от многих плохих привычек, к которым они привыкли.

       Райан положил руку на руку Оскара и заговорил отеческим тоном.

       – Однако, так как ты не руководишь телевизионными сетями, мы вынуждены делать дела моим способом. Радуйся, что у тебя есть возможность поучаствовать. В истории не часто случается, когда два разумно мыслящих человека могут вместе поработать над столь заслуживающим внимания проектом. И, ради бога, забудь об этих брошюрах.

       Оскар буквально остолбенел. Он не хотел принять того, что Райан только что ему сказал. Все внутри него восставало против. Но он знал, что, в конце концов, согласится по крайней мере со значительной частью сказанного Райаном. Оскар мог бы убедить себя, что факты не были так страшны, как Райан их «малевал», но большая часть его слов безусловно звучала правдоподобно. Да, это была правда, которая уже таилась в его собственном сознании, и жестокие слова Райана лишь обнажили ее. Теперь пришел черед вздохнуть Оскару. Его личную стратегию снова приходилось возвращать на доработку.

       Райан поглядел на часы, затем улыбнулся и хлопнул Оскара по руке.

       – Я буду очень занят пару недель. Займись домашним заданием, которое я тебе дал, а я позвоню тебе, когда будет необходимо.