IV

IV

       – Ещё кофе, сэр?

       – Да, пожалуйста, – ответил Оскар официанту, оставляя ему деньги на подносе и мысленно вздрагивая от величины счета. Он откинулся назад на стуле и продолжал наблюдать за другими столами ресторана в то время как уборщик посуды подошёл, чтобы унести последнее из блюд. Оскар выбрал свой стол очень удачно. Он находился в затененной и отгороженной части зала, частично заслоняемой от главного обеденного помещения большим декоративным растением в горшке, так что Оскар мог наблюдать за другими, сам оставаясь незамеченным. Ресторан был вычурным, модным и всего в пяти кварталах от Капитолия, поэтому его часто посещали как соискатели власти, так и приличное число ее действительных обладателей: законодателей, чиновников высшего ранга, адвокатов, корреспондентов и лоббистов.

       Во время обеда Оскар наметил несколько интересных кандидатов, сидевших за другими столами. Он узнал конгрессмена Стивена Горовица в возбужденной, шумной группе всего через два стола от себя. Горовица в последнее время очень часто показывали по телевидению, так как его комитет проводил слушания по новому законопроекту, разрешающему въезд в Соединенные Штаты ста тысяч иммигрантов с Гаити в год. Во взволнованной речи неделю назад он осудил тех, кто выступил против его законопроекта, как тех же самых «расистов», которые возражали против его более раннего законопроекта, с тех пор ставшего законом, запрещавшего иммиграцию в США Белых южноафриканцев. «Какой отвратительно уродливый карлик», – подумал Оскар, чувствуя отчетливый зуд в указательном пальце на спусковом крючке, рассматривая крысиное лицо законодателя, с бегающими, близко посаженными черными глазками-бусинками и широким кривым ртом. Но, честно говоря, пуля была бы подарком для Горовица. Оскар предпочел бы дождаться возможности застать этого человечка одного и неспешно обработать его ледорубом.

       Кроме того, он все ещё не хотел так резко менять свои «объекты»; ему хотелось некоторое время продолжать отстреливать расово смешанные пары, с той разницей, что теперь он намеревался выбирать их из более состоятельных слоёв, чтобы добиться еще большей шумихи в средствах массовой информации. Превосходный кандидат для этого сидел за столом в другой стороне зала, за которым Оскар скромно следил последние полчаса: высокий, светлокожий мулат с двумя белыми женщинами, которые, похоже, находились с ним в близких отношениях. Оскар понятия не имел, кем были эти женщины, но несколько раз он видел мулата в телевизионных новостях – однажды, причем с Горовицем, на пресс-конференции, проведенной на улице перед южноафриканским посольством. Он возглавлял организацию, которая лоббировала за законодательство о введении санкций против Южной Африки и оказании экономической помощи африканским странам, управляемых самими черными. Возможно, женщины были служащими его организации или только поклонницами известных политиков – разновидностью слишком обычной в Вашингтоне.

       Наконец, мулат заплатил по счету, затем неторопливо приблизился к столу Горовица, чтобы выразить ему свое уважение, причем на каждой его руке висело по бабе. Оскар поднялся и вышел из ресторана, больше не взглянув на намеченные жертвы. Снаружи он остановился у газетного автомата и купил «Вашингтон Пост». Краем глаза он видел, как мулат и его белые спутницы вышли из ресторана и свернули налево, на усаженный деревьями и плохо освещенный тротуар. Оскар следовал за ними примерно в тридцати шагах.

       Как только Оскар оказался вне ярко освещенного пространства перед рестораном, он переложил из пальто свой пистолет с глушителем и теперь держал в его правой руке завернутым в газету. Троица перед ним свернула за угол. Когда Оскар достиг угла, они уже садились в белый Кадиллак последней модели, оставленный у обочины. Он быстро оглянулся и оценил обстановку, чувствуя знакомую напряженность мышц и ледяной пот под мышками. Хотя по улице, где находился ресторан, время от времени проезжали машины, в переулке не было никакого движения. Самых ближайших пешеходов, группу из пяти человек, направлявшихся к ресторану, он только что миновал, и теперь они находились спиной к нему на расстоянии не менее тридцати метров.

       Оскар ускорил шаги и поравнялся с Кадиллаком, когда мулат закрыл переднюю пассажирскую дверь за этими женщинами. Оскар резко шагнул вправо и перекрыл ему путь на обочине за автомобилем. Пока мулат с удивлением и раздражением смотрел на большого Белого мужчину, внезапно выросшего у него на пути, Оскар поднял пистолет, все еще закрытый газетой, и выстрелил ему промеж глаз. Мулат без звука тяжело откинулся на машину, а затем свалился в канаву. Тщательно прицелившись, Оскар выпустил ему в голову ещё две пули, затем шагнул вперед и рывком распахнул дверь Кадиллака. Женщины не поняли, что случилось, и Оскар быстро и точно выстрелил каждой из них в голову, потом ещё дважды. Потом повернулся и быстрыми шагами пошёл назад к главной улице.

       Оскар поглядел на часы, когда переехал через Потомак обратно в Вирджинию. Было всего восемь часов и ещё не слишком поздно для встречи с Аделаидой.. Оскару пришлось сказать ей, что вечером он должен пообедать с офицерами, занимающимися контрактами на Авиационной базе Эндрюс ВВС и что он позвонит, если освободится пораньше. Ему было больно лгать ей, но он не видел другого способа справиться со сложившейся ситуацией. Аделаида была умной девушкой, в общем, в основном, они думали одинаково, но он совершенно не хотел, чтобы она знала о его личной войне и неизбежным чувством ответственности за это. У неё не было его вьетнамского опыта, и она не прошла его длительную переоценку ценностей, чтобы понимать значение многих вещей, происходящих вокруг них, например, расового смешения. Оскар совершенно не был уверен, что сможет заставить ее принять нравственную необходимость его действий. Подобно всем женщинам, она, скорее всего, сосредоточится на личных аспектах – на том, что случилось с теми, кто стал жертвами Оскара, а не на безличном оправдании таких поступков и их значения для будущего Белой расы.

       Сегодня вечером Оскару пришлось собрать всю свою решимость, чтобы убить тех двух девушек. У него не было никаких сомнений в правильности того, что он сделал, но что-то внутри него мешало ему причинять вред женщинам его расы, даже когда они явно этого заслуживали. На стоянках около универсамов было легче. Все те женщины явно относились к самым низам - ничего не стоящие белые сучки, которые вышли замуж за чернокожих, поскольку не имели никаких шансов у мужчин собственной расы. Но девушки сегодня вечером были довольно привлекательные, даже классные. Как хреново!

       Что касается мулата, то его убийство Оскару определенно принесло больше удовлетворения по сравнению с уничтожением других черных. Отчасти потому, что мулат открыто проявил себя врагом Белой расы своими действиями против Белых Южной Африки, и отчасти потому, что он был таким высокомерным, надутым, нахальным черномазым. Возможно также, не будь мулата, те девушки могли бы кое-что представлять из себя. В любом случае, Оскар предполагал, что его большему удовлетворению скоро будут соответствовать увеличенные страдания в рядах противника.

       Его предположение подтвердилось позже в тот же вечер. Оскар и Аделаида сидели в постели, собираясь вместе посмотреть 11-часовые новости, как они часто это делали. В этот вечер передача была какой-то неровной и неорганизованной, очевидно из-за того, что редакция новостей, получила пленку с сенсацией дня слишком поздно, чтобы успеть её отредактировать. Без какого-либо вступления диктор произнёс: «Похоже, убийца-расист снова нанес удар!»

       Оскар завороженно смотрел, как камера показывала место, где он был всего три часа назад, которое теперь кишело полицейскими в форме, агентами ФБР, корреспондентами и зеваками. По словам диктора, агенты ФБР уже арестовали и допрашивали подозреваемого. Это вызвало невольную улыбку на губах Оскара.

       Основное внимание новостей было сосредоточено на мулате Тироне Джонсе, которого убил Оскар. О двух белых женщинах упомянули лишь вскользь, а затем последовала длинная хвалебная речь о Джонсе и его роли в «борьбе за свободу и равенство в Южной Африке». Сенатор Горовиц дал краткое интервью, упомянув, что он виделся с Джонсом всего за несколько минут до того, как последний был застрелен, и что он потерял «дорогого, дорогого друга». Горовиц добавил, что он намерен призвать к расследованию в конгрессе США убийства Джонса и других расстрелов расово-смешанных пар. Потом он склонился к камере с мерзким злобным выражением лица: «Все, кто думают, что смогут этими убийствами остановить прогресс, которого мы добиваемся в отношениях между расами, и наши усилия сломать старые барьеры ненависти и предрассудков, разделяющие расы, страшно ошибается. Мы используем все возможности нашего правительства и постараемся найти больного убийцу или убийц, ответственных за эти попытки. Америка продолжит свое движение к полностью смешанному обществу и никому не позволит встать на своём пути».

       Затем на пять секунд показали обезумевших от горя родителей одной из застреленных девушек. Аделаида сочувственно покачала головой и прошептала: «Какой ужас!»

       – Если она была с этой тварью Джонсом, то заслужила пулю, – ответил Оскар.

       – Ох, Оскар! Как ты можешь так говорить? Это же ужасно.

       Оскар вздохнул и ничего не сказал, но про себя подумал, что необходимо поговорить с Аделаидой о некоторых вещах, и поскорее.