Виктор Бейлис Вопросы и ответы

Виктор Бейлис

Вопросы и ответы

Разве можно, разве право

Мертвых с жизнью разлучать?

Или призрак от живого

Льзя ли грубо различать?

Известие о кончине Елены Шварц еще не дает нам права разлучить ее с жизнью, тем более, что бессмертная русская поэзия уже давно без Елены Шварц не живет. Будем разговаривать, тем более, что стихи Елены Шварц — это и есть бесчисленное количество разговоров. Автор был максимально внятен и никогда не замутнял ни оптику, ни смысл того, о чем рассказывалось. Теперь, когда мы не сможем напрямую обратиться к поэту за разъяснениями, будем внимательнее, и, подобно тому как, «когда человек умирает, изменяются его портреты», новыми значениями и нюансами наполнятся оставленные нам строфы. Да она сама очень хорошо представляла себе, что стихи полноценно звучат лишь при переходе их создателя в иной мир. «Стихи буквально живы, они — Существа, они улетают, и очень далеко. Им безразличен их творец. Без него им даже легче, после его смерти они наливаются кровью, они — еще живее».

Когда лечу над темною водой

И проношусь над черными лесами,

Нет у меня в карманах ничего —

Табак вразмешку с русскими стихами.

Когда же ангел душу понесет,

Ее обняв в тумане — и во пламя,

Нет тела у меня и нету слез,

А только торба со стихами.

Но прежде чем влететь в распахнутый огонь:

Не жги — молю — оставь мне эту малость,

И ангел говорит: оставь ее, не тронь,

Она вся светлым ядом напиталась.

Поэтический дар Елены Шварц — вне всяческих обсуждений, но так же очевидна ее религиозная одаренность. Я говорю это безотносительно к конфессии. Сам я ни к какой не принадлежу, что совершенно не означает, будто мне чужды размышления о Боге. Для меня самым болезненным был бы даже просто намек, что я словом задел чью-либо веру. Я слишком долго занимался антропологией, чтобы пытаться с посторонней точки зрения судить о чем-то сакральном. Другое дело, что мне представляется весьма затруднительным гипотетический комментарий православно-церковного человека ортодоксальных взглядов к вполне религиозным стихам Елены Шварц.

Ссылка на ойкуменистичность взглядов мало что объясняет, и я имею дерзость полагать, что здесь может помочь именно взгляд непредвзятого антрополога. Мир Елены Шварц так густо заселен разного рода ангелами, а также большими и маленькими чертями и бесенятами, что слово «пандемонизм» возникает не всуе. Гете этим словом не оскорблялся, надеюсь, что и в нашем случае я никого не обидел.

Я хотел бы поделиться теми разговорами, которые у меня были с Еленой Шварц. Нет, прямым участником бесед я не был, а возможно, и не хотел бы быть. Это странное дело: выпытывать у поэта или у композитора, что именно он хотел сказать. Сказанного в стихах — больше, чем способен разъяснить автор. Автор сам не всегда понимает, что зафиксировал в результате коммуникации «разумного с сверхразумным» (по слову Елены Шварц).

«Стихотворение как некое орудие, инструмент, с помощью которого добывается знание, не могущее быть обретенным иным путем (там, где логика и философия бессильны). Оно запускается в небеса или куда угодно… и, повинуясь уже не воле своего создателя, а собственной внутренней логике и музыке, прихотливо впиваясь в предмет изучения, добывает образ».

Многое из того, о чем мне хотелось бы поговорить с Еленой Шварц, еще когда она была среди нас, и о чем не осмелился бы спросить при встрече, разъясняется ею в литературных заметках и эссе. Глубина и проницательность этих записей несомненны. Они могут служить комментарием к стихам автора на ту же тему, но перевод поэзии на прозу не способен осуществить даже автор, вернее, даже творец не в состоянии пересоздать стихи таким образом, чтобы в точности сохранить добытый ими смысл.

По этой причине все мои формулировки, если они пытаются передать смысл стихотворных строк, будут носить относительный характер. Читатель же должен в качестве окончательного принимать только цитируемый текст, принимая его (или не принимая) в меру собственного понимания. Вопросы, которые я не задал Елене Андреевне, но уже давно адресую ее стихам, будут ясны из некоторого количества цитат. Темы: Смерть и Бог.

Лето уже спускалось кругами,

Влажнели, блестели сумерки.

Ты сказал, поправляя галстук:

— В вечности мы уже умерли.

— Но если так, — я сказала печально,

Подбивая лето ботинком вверх, —

Мы в ней и живем, и вечно тянется

За нами мелкий какой-нибудь грех. —

О блаженство — в первую ночь июня,

Когда загустели сумерки,

Веткой махать и долго думать,

Что мы уже умерли, умерли.

Не буду задерживаться на Смертожизни, о которой вслед за Кольриджем и в самых ранних стихах заговорила Елена Шварц, замечу только, что, судя по ее поэзии, Смерти она никогда не боялась, была к ней всегда готова, а подчас и радовалась ей, потому что Смерть — это часть Жизни; Смерть и Жизнь вместе составляют континуум.

Смерть — море ты рассвета голубое,

И так в тебя легко вмирать —

Как было прежде под водою

Висеть, нырять…

Определений Смерти у Елены Шварц великое множество, вплоть до: «Смерть — это веселая прогулка налегке, с тросточкой в руке. Это — купанье младенца в молоке» и т. д. Одно из стихотворений, наполненное определениями Жизни через Смерть и Смерти через Жизнь называется: «Хочу разглядеть — Смерть — якорь, море, лицо, лес». Да одно только это заглавие стоит десятка философских трактатов, и ни один не скажет больше того, что есть в этом перечислении, еще только предшествующем стихам.

В каком-то смысле, Смерть продлевает Жизнь или даже делает ее бессмертной, служа ей проводником в вечность. А в вечности все события, происходящие или уже состоявшиеся на Земле, равноценны и равнозначны:

Мы — мира кубики, частицы,

И нами снится то, что снится.

Не ведая, мы источаем опись

Событий, дат и прочих пустяков,

Но выжмут спирт из муравьев.

Цап — рацию из облака украдкой

И шифром передам, настроясь на волну:

Россия крещена, я занозила пятку,

И Атлантида канула ко дну.

Но и в вечность можно унести с собою земные привычки, земное милосердие, земную святость и привязанности.

Я буду искать —

Кого люблю —

В закоулках Вселенной,

В черных дырах ее…

Найду

Кого я люблю,

Когда я умру —

В раю ли, в аду.

В вечности не потеряется и независимость и свобода воли:

Я не пойду на Страшный Суд —

Хотят — пускай несут.

Я шума не люблю и крика,

А там навряд ли будет тихо.

Одних простив, тех осудив,

Ужель останется один?

Осколок зеркала — я тут!

Я не пойду на Страшный Суд —

Хотят — пускай несут.

Я верю, что не пойдет, и верю, что не захотят нести противу ее воли. Она и на Земле смела сказать: «Если этот блеск, разлитый всюду, — если он от Бога — страшен Бог».

Бог как персонаж стихов Елены Шварц — тема необычайно захватывающая, и, когда я говорил об интересе антрополога, то имел в виду, конечно, не бесов и не ангелов, как бы прихотливы ни были представления о них в сочинениях Елены Шварц, пусть даже Иисус умирает не только во искупление людских грехов, но и грехов падших ангелов.

А вот всмотритесь в эти строки:

Рукой души Его коснулась

Случайно,

И сразу жизнь споткнулась.

Тайна —

Что Он телеснее нас всех, Господь.

Это что? Это ведь не Мария омывает тело Иисуса, это — о Вседержителе? О его плоти? В стихах есть еще и о запахе Господа и о других его неожиданных свойствах. Я думаю, по разным упоминаниям этих особенностей можно было бы составить словесный портрет. Не надо искать здесь кощунства: изображены ведь на живописных работах различных мастеров и Бог-отец и Бог-сын — телесные оба.

Есть еще заманчивая тема: о двойнике Бога на Земле. Первая и явная ассоциация: двойник Бога — поэт. В эссе «Три особенности моих стихов» Елена Шварц, размышляя о том что в результате вышло из всего корпуса ее поэтического творчества, говорит: «Я повторила этот мир по складам вслед Творцу, сколько хватило моих глаз, — перепевщик Демиурга. Компендиум мира, включенный в крошечный шар и отравленный болью. Это — мой message Творцу и маленькое зеркало».

Интереснее что это: чем Бог не может быть на Земле, а человек не смеет?

И наконец, вот такое предсказание в духе Николая Федорова:

Всегда найдутся — подлее подлых,

Хитрее хитрых и злее злых,

Но есть на свете — добрее добрых,

Умнее умных, святей святых.

К чему стремится бесконечность,

Рост и пределов переход?

Есть люди ангелов светлее —

Им все известно наперед,

И выведется и родится

От них, и будет жить старик,

Он homo перейдет границу,

И Богу будет он двойник.

Это не о поэте, не о себе. Это утопия? Это для нас надежда?

И никто не пойдет, и никого не понесут на Страшный Суд? Не будет Страшного Суда?

Будем разговаривать! Говорите еще, Елена Шварц! И живите!