1999

1999

Мертвая голова

5 октября 1999, «МК»

Отдать приказ – страшней войны

Взорвались наши дома. Из-под плит достают чьи-то тела, чьи-то руки, чью-то ножку, очень маленькую. Первое чувство: какой ужас! Потом: какое несчастье!..

А потом чувства начинают уступать место мыслям. Сперва: кто виноват? А потом: кому выгодно? А еще потом: что делать?..

До главного вопроса современности – «сколько это будет стоить?» – почти никто не доходит. Кроме тех, вероятно, кто все это устроил и, конечно, заранее это все подсчитал.

В декабре-94, в день ввода войск в Чечню, тогдашний министр финансов сказал: «Если управимся за неделю – бюджет выдержит».

Тогда это многих ошеломило. Казалось, неделя – огромный срок. Осторожный финансист отвел на сухопутную операцию в восемьдесят четыре раза больше, чем министр обороны, который обещал «за два часа». Продолжалась война два года. Некоторые пенсионеры и тому подобные бюджетники до сих пор не могут понять, куда пропали их деньги.

Осторожный Путин (в отличие от Грачева, его еще никто по телевизору не видел выпившим) тоже обещал «управиться к концу недели». И добавил: «Это вам не 94-й год»[143]. Добавка означала, что власти чему-то с тех пор научились. Тем не менее воюем уже третий месяц.

В нищем бюджете 1999 года эта война не предусмотрена. И МВФ ее вряд ли оплатит.

Самое популярное решение: ковровые бомбардировки. И журналисты по ТВ, и генералы в один голос: даешь ковровые!

Но ведь это бессмыслица. Ни в Милошевича, ни в Саддама Хусейна, ни в Басаева ковровые (они же паркетные) «бомбардировщики» никогда не попадают. (Дудаев, если помните, погиб очень индивидуально.)

Бомбардировки бессмысленны, но это с обывательской точки зрения. С точки зрения военных – по обе линии фронта – это огромный приток денег и оружия. Война требует расходов. А самое главное – война все спишет.

Ковровые бомбардировки дали пока только один результат: сто тысяч беженцев. Россия опять произвела беженцев и опять обеспечить их жильем и едой не может, а морально не готова их принять. Ни один город России не хочет приютить у себя хороших чеченцев, которые убежали от плохих. Специально для тех, кто считает, что хороший чеченец – это мертвый чеченец, вынужден задать вопрос: «Грудных детей тоже включаете?»

Говорят: построим стену вокруг Чечни. Хорошая идея. Уверен, что подрядчики (которые в ту же секунду станут долларовыми миллионерами) предложат стену стометровой высоты и колючую проволоку из сверхценных сплавов.

Оставим вопросы, сколько будет стоить и как долго будут строить. Лучше скажите: кто останется внутри? Внутри, очевидно, останутся пастухи, женщины и дети. А Басаев, я в этом уверен, окажется снаружи. И Хаттаб окажется снаружи. И уж Бен Ладен точно останется снаружи.

И вообще, когда слышу фразу: «Во взрывах в Москве виноват Бен Ладен», я уверен, что одно слово в ней лишнее. И это слово «Ладен». А фраза станет даже точнее. Потому что это не Ладен, а совсем другой Бен[144] развязал в 94-м эту войну. И не сумел ни победить, ни как-нибудь по-умному уладить. Кончили кое-как. Перестала капать кровь – и ладно. Любой врач скажет: «Вы перевели острую форму в хроническую. И теперь обострения будут преследовать вас всю жизнь».

Люди, погибшие во взорванных домах, – это жертвы войны, развязанной Кремлем в 1994-м. И погибшие солдаты в Грозном-95, и погибшие в Москве-99 погибли не за Родину, а за преступную глупость.

Несчастье так велико и погибших так жалко, что виновным прощения, конечно, нет и не будет. И в этой ситуации свалить на кого-то вину во взрывах означает уничтожить этого «когото» в глазах всего народа и навсегда.

И такая возможность – слишком лакомый кусок в теперешней поганой сваре, которую по инерции называют политической борьбой.

Неделю назад Шеремет по ОРТ сказал, что во взрывах в Москве виноват Лужков. Вешать на Лужкова всех жеребцов и надевать на него женские парики – забава хоть и малоприличная, но все же забава. Пусть подергается. Но вешать на человека сотни мертвых…

Представьте, что черные тарелки репродукторов в Москве осенью 1941-го передали бы официальное сообщение: «В гибели москвичей от фашистских бомб виноват Сидоров» (или как там, в 41-м, звали председателя Мосгорисполкома…).

Даже ко всему приученные советские люди задумались бы: разве это Сидоров подписал пакт «Риббентроп – Молотов»? Разве Сидоров поставлял в фашистскую Германию стратегическое сырье, нефть и оружие? Разве Сидоров обезглавил армию? Разве Сидоров упрямо не верил разведке, которая сообщала, что 22 июня… Разве Лужков устроил войну на Кавказе?

Ругают одних (Басаева, Хаттаба), а убивают и делают бездомными других. И только это – точно как в Югославии.

Многие заметили, как начала меняться лексика и манера прежде с виду вроде бы интеллигентного премьер-министра. Для начала он предложил министрам (в присутствии телекамер, что очень важно) перестать пускать слюни и сопли. Потом пообещал «мочить террористов в сортире».

Все эти цели и задачи можно и следует формулировать гораздо приличнее и гораздо точнее. Потому что ведь ни один министр так и не понял, что ему делать на благо Родины. Ну, утер слюни и сопли, а дальше что?

Грубая лексика Путина выдается за твердость позиции. Но это вещи разные. Грубая лексика – это всего лишь попытка потеснить генерала Лебедя в умах избирателей, и больше ничего. Потому что и грубая речь Лебедя была направлена только на то, чтоб заставить избирателя отдать генералу свое сердце, но не содержала ничего полезного и конкретного.

Путин сказал «мочить» – и это оставило большое впечатление. Но когда убогая радость – «Во парень! Свой в доску!» – когда эта убогая радость проходит, понимаешь, что премьер умудрился не сказать самое важное. Он не сказал, кого «мочить», и не сказал, кто должен это делать.

Мочить террористов вообще – это задача такая же примитивная, как борьба с коррупцией. С коррупцией вообще мы боремся годы, и результаты налицо.

Может быть, надо совсем другое? Может быть, вместо слабого рычания (грубые словечки еще можно перенять, а бас взаймы не возьмешь), может, вместо этих публичных выходок надо тихо подписать приказ?

Пусть Верховный главнокомандующий России и премьер-министр России договорятся между собой, кто из них подпишет секретный приказ конкретной спецслужбе (ГРУ, ФСБ, «Альфа» – мы не знаем, кто лучше подходит). А вскоре утром на центральной площади Грозного будут торчать на палочках головы вот тех самых, кого Путин избегает называть.

А спецслужбы – у них есть своеобразное понятие чести. И они больше не хотят понимать туманные намеки, а потом становиться крайними. Они хотят всего лишь бумажку с подписью. Пусть это будет приказ неконституционный – но пусть это будет приказ с личной подписью того, кто посылает их на смерть.

P.S. Когда в Москве взрывают дома – гибнут москвичи. Большинство погибших – русские. Тем не менее, там погибли и турки, и грузины, и много еще кто. Там погибли и кавказцы, и мусульмане… Это значит, убийцам абсолютно все равно, кого они убивают.

Вот бы и нам с тем же холодным, беспощадным равнодушием поймать тех, кто действительно виноват.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.