Я люблю, когда тарелки очень большие 4 августа 1997, «Новая газета»

Я люблю, когда тарелки очень большие

4 августа 1997, «Новая газета»

Вышла книга Бориса Немцова «Провинциал»

Ниже вы прочтете запись разговора первого вице-премьера правительства России Бориса Немцова с бизнесменом Сергеем Лисовским[132]. Немцов требует сто тысяч долларов «за книгу».

Для провинциала Немцова, должно быть, это неприятный сюрприз. Он еще не привык, что в Москве нельзя ни перезваниваться, ни переписываться.

Задетые лица, конечно, возмутятся. Их аргументы известны заранее: а) разговор подслушан незаконно; б) это вторжение в частную жизнь.

Задетые лица подключат дружественную прессу, представителей творческой интеллигенции; популярные артисты эстрады и кино с брезгливым видом заговорят о грязной журналистике…

Уважаемые читатели, не позволяйте морочить себе голову, не позволяйте уводить вас от сути дела.

Законно ли подслушан разговор Немцова с Лисовским? Мы не знаем. Но ответ на этот вопрос должна дать прокуратура. И если санкции не было – пусть возбудят уголовное дело, найдут и накажут тех, кто нелегально слушает чужие разговоры.

Однако для нас это не слишком важно. Согласитесь: мытыми или немытыми руками убили старушку – дело десятое.

Бывший министр юстиции Ковалев тоже заявлял, что съемка в бане велась незаконно, что это вторжение в частную жизнь… Может быть. Но нас интересует не кто снимал, а кто купался. И главное: если министр купался, то за какую его услугу гангстеры подарили ему это дорогое удовольствие? (Собственной зарплаты министра не хватило бы и на десять минут.)

После публикации «ФАВОРИТЫ» («Новая газета», 8 июля 1996 года) Тарпищев и Федоров тоже шумели о незаконном вторжении в частную беседу. Но махинации с тоннами золота и президентскими указами – дело государственное (и уголовное), а никак не частное.

Этак любой заговорщик будет возмущаться: мол, планировали мы переворот у Васильича на кухне – кто же это, нарушая Конституцию, вторгся в наш частный разговор?

В данном случае нам все равно, легально или нелегально записали беседу. Если в ней содержатся факты, важные для общества, то общество должно быть благодарно тем, кто открывает ему глаза.

14 мая 1997 года, 10:55

НЕМЦОВ. Я прождал две недели, сейчас мне надо заполнять декларацию соответственно с указом президента. Я ее сейчас не заполню, потому что у меня нет денег на самом деле. Потом выяснится, что я эти деньги скрыл, будет скандал международный.

ЛИСОВСКИЙ. Подожди. Мы же можем тебе дать сейчас все документы. Там же идут банковские платежи, но не от меня это зависит. Я готов тебе все платежки предоставить.

НЕМЦОВ. Какие платежки?! Мне не нужны никакие платежки! Там будут живые деньги проверяться[133].

ЛИСОВСКИЙ. Я понимаю. Эти деньги придут, но я ничего отменить не могу, все запущено, мы ждем на днях все эти выплаты. Мы можем дать справку с тех денег, которые придут, но время прихода не от нас зависит. Деньги уже точно придут, я гарантирую стопроцентно.

НЕМЦОВ. Так со мной себя вести – это глупость вы делаете. Это с вашей стороны глупость.

ЛИСОВСКИЙ. Я делаю свою работу и делаю ее хорошо. Если бы мы были партнеры, то ты должен войти…

НЕМЦОВ (перебивает): А ты мог бы соизволить после того позвонить и сказать: «Боря, ты знаешь…»

ЛИСОВСКИЙ. Боря, а ты знаешь, как к тебе трудно дозвониться? Я тоже человек с определенной гордостью.

НЕМЦОВ. Да не надо! Ты ни разу не звонил. У меня списки есть, кто куда звонит.

ЛИСОВСКИЙ. Я тебе звонил всю неделю. Потом принял решение: если я тебе потребуюсь, ты позвонишь. Поэтому я все сделал, сделал классную работу, лучше меня никто не сделает. То, что задержали, – мы виноваты, но это не моя вина. Я был в полной уверенности, что все сделано, потому что все документы, все контракты подписаны.

НЕМЦОВ. Можно задать один вопрос? Когда будут деньги? Дату назовите.

ЛИСОВСКИЙ. Я тебе готов ответить через два часа.

НЕМЦОВ. Через два часа я буду в Газпроме.

ЛИСОВСКИЙ. В течение дня я готов перезвонить, когда ты будешь на месте. А то, что это будет, я тебе гарантирую, потому что все сделано с нашей стороны – все проводки, все документы, все контракты. Я даже остановить ничего не могу.

НЕМЦОВ. Дело даже не в этом. Если бы не царский этот указ о подписании декларации… Это скандальное дело. Потому что они будут расценивать это как простой обман.

ЛИСОВСКИЙ. Постой. Я гарантирую. Ты можешь внести это в декларацию.

НЕМЦОВ. Я не буду вносить, потому что там проверка начнется.

ЛИСОВСКИЙ. Деньги придут.

НЕМЦОВ. Короче, слушай меня. Этот вопрос стал чисто политическим. Мне неприятно, что он таким стал. Из-за того, что вы не соблюдаете условия договора. Почему вы не соблюдаете – я сейчас не обсуждаю. Вопрос это политический! Меня интересует дата конкретная и твоя расписка, что в такой-то день будут перечислены такие-то суммы, – твоя личная. Ты пишешь: «Я, Лисовский, обязуюсь, что к такому-то числу в соответствии с договором такая-то сумма Немцову будет перечислена на счет». И там есть еще Лариса Крылова, мой соавтор. Ей там двадцать пять тысяч. Там общий платеж сто тысяч, как ты знаешь, как договаривались. Правильно? (Речь идет о деньгах за книжку Немцова «Провинциал». – Ред.)

ЛИСОВСКИЙ. Да.

НЕМЦОВ. Иначе я не могу заполнять декларацию. Я – автор указа и не могу ее заполнить. Я сейчас прошу Бориса Николаевича, чтобы он попридержал указ из-за вас.

ЛИСОВСКИЙ. Когда должны прийти деньги, чтобы ничего не задерживать?

НЕМЦОВ. Указ выйдет по моей просьбе послезавтра. Хотя он его подписал вчера. Вы меня подставляете, бл… на ровном месте.

ЛИСОВСКИЙ. Борь, я согласен.

Разговор местами выглядит абсурдно.

Немцов требует денег, но не корысти ради, а токмо чтобы исполнить волю президента и правильно заполнить декларацию. Стремление к чистоте похвально. Жаль, ради этой личной чистоты он на три дня задерживает указ, давая всему жулью лишних трое суток для того, чтобы переписать добро на тещу, на племянника, на Каймановы острова.

Немцов дважды повторяет пугающую формулу: «Это политическое дело!» Значит, сам признает, что не частное. А почему политическое? Можно предположить, что он заботится не столько о чистоте декларации, сколько о чистоте своей кандидатуры к будущим президентским выборам. Или хочет придать вымогательству благопристойный вид?

Увы, мы не знаем, чем объяснить пронизывающие разговор гнев, панику и спешку.

Личные мотивы Немцова нас интересуют мало. Главное – первый вице-премьер из личных мотивов задерживает указ президента.

В отличие от большинства, встретившего аплодисментами приход Немцова в правительство, мы ни секунды не верили, что он справится с коррупцией. Уж больно часто повторял он, что будет выжигать ее каленым железом.

Многие еще помнят апрельскую телепередачу из Кремля. Нам показали, как Ельцин сидит с Немцовым перед телекамерами и хвалит за честность его и себя: «У нас с вами одно кредо – взятки не брать… Я уже указ подписал. И мы в личном плане здесь такие, что никакие СМИ никогда нас не зацепят, потому что нет предмета для такого, так сказать, обсуждения в обществе. Ни он ни копейки не взял, ни я ни копейки не взял – вот в чем вопрос. Конечно, бедновато живем, но ничего – хватает».

Многие с усмешкой слушали жалобы президента на бедность: мол, видим мы, как вам хватает. Но вот министры заполнили декларации, и оказалось, что и правда, они голь перекатная. Ни денег у них, ни имущества.

Затеяли пересадку на отечественные машины – тоже ничего не вышло. Что теперь будем внедрять: отечественные штаны? Разве в этом дело?

Мы наблюдаем, как все чиновники, повинуясь президенту, неустанно борются с коррупцией, а работать им в результате совершенно некогда. У нас семьдесят лет непрерывно шла битва за урожай, увенчавшаяся ежегодной покупкой десятков миллионов тонн зерна, мяса, масла за границей. Так и сейчас: боремся с коррупцией дома, а арестованных «авторитетов» нам присылают из-за границы.

Книжка «Провинциал», гонорар за которую обсуждали Немцов с Лисовским, начинается с предупреждения: «Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будет преследоваться в судебном порядке».

Рискуя подвергнуться судебному преследованию, я тем не менее выписал все, что показалось мне интересным в «Провинциале».

«ИДЕАЛ – недостижимое совершенство.

ВЫБОРЫ – атрибут народовластия.

КАНАТОХОДЕЦ – смелый человек.

ЧЕРНОМЫРДИН – хороший человек, по-моему.

КИСЕЛЕВ (НТВ) – очень влиятельный человек. Его знания, образование, способность и манера излагать материал для России – уникальны.

ЕГОР ТИМУРОВИЧ ГАЙДАР – образованный, интеллигентный, порядочный человек.

ЛЕБЕДЬ – человек образованный, колоритный.

МЕЙДЖОР (премьер Англии) – публичный человек, достаточно изобретательный, несмотря на отсутствие высшего образования.

ЖИРИНОВСКИЙ – умный человек.

ЛУЖКОВ – жизнерадостный, умный, непьющий человек.

РОССЕЛЬ – очень незаурядный человек.

ТЭТЧЕР – очень жесткий человек.

КЛИНТОН – симпатичный человек.

ПУГАЧЕВА для меня – легендарный человек.

СУДЬЯ – хороший человек!

ПОЧТМЕЙСТЕР – мне кажется, тоже очень хороший человек.

КРАСИВО – когда грациозная женщина заходит в воду, в море, а еще лучше, если она в море вбегает.

Я говорю по-английски свободно. Общался с английской королевой на ее родном языке.

ПУБЛИКА – это народ.

ДЕНЬГИ не являются для меня самодовлеющей ценностью.

Я люблю, когда тарелки очень большие»[134].

Перед тем как отправлять материал в печать, мы обратились к Борису Немцову, рассчитывая услышать его комментарий о сделке с Лисовским на сто тысяч долларов за книжку в сто пятнадцать страничек текста (без малого по тысяче долларов за страничку).

Немцов четко и обстоятельно объяснил, что его гонорар в семьдесят пять тысяч долларов (остальные двадцать пять тысяч получила редактор Крылова) – плата не за русское издание книги «Провинциал», а за право на ее издание во всем мире. И даже есть письмо агентства, предлагающего сто семьдесят тысяч марок за право издания «Провинциала» в Германии.

Гонорар сказочный. Письмо агента сочинить недолго. Но сколько же должно найтись немцев, желающих купить размышления Немцова, чтобы оправдались расходы издателей?

Впрочем, книга включает еще и три анекдота.

Книжку, за которую были выплачены сто тысяч долларов, Немцов не писал. Некая Лариса, держа магнитофон, задавала ему вопросы, он отвечал, потом эту анкету издали. Кому она нужна – не знаю.

Мы – на рынке. Большой гонорар – дело частное. Но когда издатель выплачивает несусветный гонорар, который невозможно окупить продажей книги, когда издатель действует себе в убыток – возникают вопросы.

Если кто-то дает взятку вице-премьеру – то это плохо, потому что, делая покупки, он не может объяснить, откуда деньги. А вот если человек получил гонорар за книгу – он заполняет налоговую декларацию с чистой совестью. И покупает яхту не прячась.

P.S. Еще один вице-премьер России – Альфред Кох (глава Госкомимущества) – написал книгу «Приватизация в России: экономика и политика». Не знаем, какова она в толщину, но швейцарская фирма “Servina Trading S. A.” заплатила Коху авансом сто тысяч долларов. Понятно, эта книга никому не нужна. Тем, у кого есть деньги на приватизацию в России, проще купить Коха, чем его книгу.