Новый атлантизм: перспектива

Новый атлантизм: перспектива

Новый атлантизм складывался не один год и представляет собой трансформацию традиционной системы безопасности в сообщество нового типа. Несмотря на разговоры о скором распаде НАТО, продолжавшиеся на протяжении двух десятилетий после холодной войны, а также признание стратегической неудачи миссии ISAF в Афганистане, кризис вокруг Украины вновь придал смысл существованию организации, конец которой, кажется, был предсказан уже давно. Однако НАТО – лишь один из элементов обретающей все большую силу в глобальном масштабе атлантической системы, в центре которой – мощь Америки. Нынешнее возрождение НАТО остается только одной из граней более широкого укрепления атлантизма.

Вследствие кризиса на Украине в альянсе все громче звучат призывы разделить «бремя ответственности». После 1991 года большинство европейских партнеров пользовались «дивидендами мира» и сокращали расходы на оборону, в то время как США сохраняли, а после 11 сентября даже значительно увеличили долю ВВП, расходуемую на оборону. В настоящее время лишь три европейских государства-члена НАТО – Великобритания, Греция и Эстония – тратят на эти цели рекомендованные два процента ВВП. Саммит НАТО в уэльском Ньюпорте (4–5 сентября 2014 года) стал попыткой «встряхнуть» союзников и сопровождался обязательствами увеличить оборонные расходы. Итоговое заявление освобождало НАТО от всякой ответственности за кризис на Украине, провозглашая: «Агрессивные действия России против Украины поставили под вопрос фундаментальным образом наше видение целой, свободной и мирной Европы» (п. 1). На саммите был принят План действий НАТО по обеспечению готовности, предусматривающий ротацию сил в Центральной и Восточной Европе.

В соответствии с договором 1997 года о партнерстве между НАТО и Россией размещения сил НАТО в регионе на постоянной основе не предполагалось. Украина не получила статуса особого партнера НАТО, к которому стремилась, однако «трансдемократическая» риторика итогового заявления саммита лишь обострила процессы, которые изначально и спровоцировали кризис. Саммит положил конец надеждам на единую Европу, возникшим после окончания холодной войны.

Новое атлантическое сообщество питает надежды на усиление и придание более значимой институциональной формы экономическим связям. В последнее время новый импульс получила идея Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства (ТТИП) – прежде всего благодаря Британии и ее давней стратегической идее ослабить интеграционную составляющую в ЕС и не до конца изжитые континенталистские (евро-голлистские) устремления. ТТИП – своего рода наследник Многостороннего соглашения по инвестициям (МСИ), раскритикованного и брошенного на полпути в 1998 году. На первый взгляд потребители только выиграли бы от создания зоны свободной торговли и устранения сложных регуляторных и прочих ограничений на движение товаров и услуг. Это позволило бы европейским компаниям войти на рынок США, отличающийся своей неприступностью. Однако ТТИП планирует идти дальше и закрепить приоритет рынка перед государствами. США и 14 стран-членов ЕС планируют создать отдельную судебную систему исключительно для корпораций, тем самым дав им привилегированный правовой статус. В этих судах компании смогут подавать иски против правительств. Если будет сочтено, что законы угрожают их «будущим ожидаемым прибылям», корпорации смогут оспаривать национальные законы и требовать компенсаций. Система «урегулирования споров между инвестором и государством» (ISDS) может ослабить полномочия государства по защите от колебаний рынка системы здравоохранения и социальной защиты, окружающей среды, трудовых прав.

Верный своему герметичному и всеобъемлющему характеру, новый атлантизм фактически сделал безопасность исключительным общественным благом. Если в прошлом безопасность была результатом равновесия сил, некоего устоявшегося уклада, в рамках которого государства дипломатическим путем разрешают свои противоречия, то новая система гарантирует безопасность собственным членам и союзникам (последним, разумеется, в иной степени), но все более утрачивает механизмы выстраивания подлинно равноправных отношений с другими государствами. Это позиция одностороннего геополитического нигилизма, когда сам принцип наличия у других государств геополитических интересов, не совпадающих с интересами атлантического сообщества, не только делегитимирует тех, кто отстаивает иные точки зрения, но и ведет к демонизации лидеров и элит, противящихся атлантистской гегемонии. Санкции, кампании в СМИ и тайные операции – все это части масштабного наступления на аутсайдеров и антагонистов.

В совокупности все это представляет собой грозную силу.

С появлением нового атлантизма изменяется понятие «Запад» и даже ставится под вопрос правомерность его использования. Традиционный плюрализм и широта этого понятия сводятся теперь к трансдемократическому сочетанию безопасности и нормативных вопросов. На участников новой атлантической системы распространяются меры дисциплинарной ответственности и кураторская опека, а аутсайдеры имеют дело с гегемонистской силой, представленной альянсом.

Однако, как это всегда бывает в международных делах, возникновение силы, которая призвана стать гегемонистской, порождает сопротивление. В настоящее время это принимает форму контргегемонистской системы альянсов, прежде всего через развитие группы БРИКС, Шанхайской организации сотрудничества и активизацию евразийской интеграции. Начинает складываться новая модель глобальной политики. Реальную форму обретает многополярность.

Концепция нового атлантизма создает основу для анализа вызовов в сфере безопасности и норм, с которыми сталкиваются Европа и весь мир.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.