Катастрофические последствия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Катастрофические последствия

На следующее утро я уезжаю в отроги Гималаев в компании молодого метеоролога по имени Наран. Шофера с тонкими усами, одетого в традиционный непальский костюм, зовут Кришна. Он ведет машину с осторожностью по очень узкой дороге, запруженной грузовиками и автобусами. Мы видим группу детей в сине-белой форме, идущих в школу. Мои спутники рассказывают мне о стоимости жизни, которая постоянно делает еще беднее и без того несчастное население, о безнадежности и о тревоге, вызванной повышением цен на нефть. Накануне цена на баррель достигла 70 долларов.

Мы пересекаем исторический город Санкху и начинаем взбираться по извилистой улице, обсаженной елями. Деревушки лепятся по склонам горы. Через час мы прибываем в Нагаркот.

На вершине, обдуваемой холодным ветром, построен отель «Клуб Гималаи». Наран ведет меня в столовую, где огромные оконные застекленные проемы открывают захватывающий вид Гималайских гор. Он указывает мне пальцем на заснеженные вершины: «Это обманчивый вид. Через несколько лет 70 % снега и льдов полностью растают от эффекта потепления климата. Последствия уже ощутимы; через короткое время, по человеческим масштабам, они станут катастрофическими. Это означает, что не будет питьевой воды не только у народа Непала, но и у жителей севера Китая и юга Индии. Многие реки берут свое начало во льдах Гималаев: Ганг, Синяя река, Янцзы, а также Инд, Брахмапутра, Ямуна… Их уровень уже снизился. Сотни миллионов людей будут лишены не только питьевой воды, но и урожая — из-за низкого уровня ирригаций». Он прерывает свою взволнованную речь. Нарану тридцать три года. Худенький, маленького роста, он завершил свою учебу в Индии. Он словно бы загипнотизирован величественным и роскошным пейзажем, развернувшимся перед нами. «Мы всегда смотрели на Гималаи как на свое спасение. — Тон его голоса печален. — Боюсь, что из-за людской глупости и эгоизма мы начнем их проклинать».

Я сейчас вспоминаю замечание, сделанное Индирой Ганди. Это было в 1980 году. Ее только что переизбрали, и мы, Жан-Жак Сервен-Шрайбер и я, обедаем в ее резиденции Веллингтон-Кресент, в спокойном квартале Нью-Дели. День и ночь непрерывная толпа теснится перед решеткой этого приземистого дома из пяти комнат, где она живет, работает и где она будет убита четыре года спустя своей собственной охраной, состоящей из сикхов.

Эти люди скромного происхождения хотят ее видеть, дотронуться до нее, передать ей свои жалобы. Мир согнулся под ударом второго нефтяного кризиса, разразившегося с приходом к власти Хомейни, и решением иранцев прекратить подачу нефти. Одетая в сине-белое сари, с грациозными жестами, эта властная женщина говорит по-французски: «Великодушие между народами и нациями так же мало распространено, как и между отдельными людьми. После нефтяного кризиса 1973 года страны — производители нефти притворялись, будто их победа — триумф всех развивающихся стран и будто их главной целью будет обеспечение нефтью самых не обеспеченных ею, и по преференциальным ценам. Это обещание они так и не сдержали, а тем временем бедные страны страдали намного больше, чем Запад».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.