Заговоры, подстрекаемые Западом

Заговоры, подстрекаемые Западом

Одна лишь фраза переносит нас на восемнадцать лет назад.

В 1955 году 150 километров Суэцкого канала, задуманного Фердинандом де Лессепом, благодаря тому, что он соединил Красное и Средиземное моря, дают возможность доставлять нефть прямо со Среднего Востока в Европу и при этом не проделывать путь в 15 000 километров вокруг мыса Доброй Надежды. Две трети нефти, предназначенной для европейских стран, следуют этим путем. Семьдесят лет британские войска располагаются в зоне канала, и Насер, египетский президент, постоянно требует у Лондона вывода этих войск. Это период бойни, который сегодня часто забывают.

19 июля 1955 года, в момент смерти Альберта Эйнштейна, открывается конференция в Бандунге. На этой маленькой станции, оформленной в стиле арт-деко и расположенной в 150 километрах от Джакарты, окруженной отлогими рисовыми плантациями, которые служат местом отдыха голландским колонистам, собираются двадцать девять глав государств. Они являются представителями более полутора миллиардов обитателей нашей планеты. Впервые на мировую сцену вступает третий мир — термин расплывчатый, но удобный, введенный в обиход Альфредом Сови и Жоржем Баландье по аналогии с третьим французским сословием. Его лидеры — индус Неру, индонезиец Сукарно, африканец Нкрума, китайский премьер-министр Чжоу Эньлай и египтянин Насер. Вскоре после своего прибытия в Бандунг он признается Чжоу Эньлаю, что его преследует мысль о «заговорах, подстрекаемых Западом». Он пытается закупить оружие и жалуется, что французы, американцы и англичане отказали ему: «Я не знаю, согласится ли СССР». Чжоу Эньлай предлагает стать его посредником в Москве, затем составляет рапорт, предназначенный Мао Цзэдуну, где он по поводу этого случая заключает: «Социалистический лагерь не может ограничиться ролью наблюдателя».

В этом же году Энтони Иден замещает своего старого друга Уинстона Черчилля на посту главы правительства и сталкивается с двумя проблемами: необходимостью примениться к требованиям нового мира с непредвиденными действующими лицами и вести дела при неумолимом закате Великобритании в связи с утратой своего имперского статуса.

Я спрашиваю его:

— Глядя в прошлое, не испытываете ли вы чувства, что можно было избежать Суэцкого кризиса и военного вторжения, которое последовало за этим?

Он медленно собирает вилкой в кучку несколько горошин, оставшихся в его тарелке.

— Нет. Его тон меняется. Слово звучит, как хлопок.

— У меня такое чувство, что мы до конца давали доказательства нашей доброй воли и терпения. В 1954 году, когда я был министром иностранных дел, я собирался вести переговоры о выводе в течение двадцати месяцев наших последних войск из зоны Суэцкого канала. Это стоило мне критики членов моей партии. В начале 1955 года, прямо перед тем как стать премьер-министром, я отправился в Каир для встречи с Насером.

— С которым, как поговаривают, вы изъяснялись по-арабски. Жена Идена улыбается:

— Он только лишь цитировал по-арабски стихи и привел несколько поговорок. У моего мужа много тайных способностей. Но правда, что Насер был чрезвычайно удивлен. Насеру нужно было вооружение, но он также хотел получить средства для развития своей страны, особенно для сооружения Асуанской плотины, чтобы лучше использовать для орошения воды Нила. Стоимость проекта — 500 миллионов долларов. Вашингтон, Лондон и Всемирный банк обязались внести свой вклад в финансирование проекта.

— Эйзенхауэр и Фостер Даллес[17] отказались от своих слов, потому что они сомневались в том, не слишком ли крепкие узы связывают Насера с Советским Союзом. Они предпочитали опираться на Тито. Хрущев приехал в Лондон, и я его предупредил: «Любое жесткое вмешательство вашей страны в дела Среднего Востока, которое может помешать добыче или транспортировке нефти, жизненно необходимой для безопасности и экономики Запада, заставит нас отреагировать и, при необходимости, применить силу». Я напомнил Хрущеву о заявлениях Насера, угрожающих свободному движению по Суэцкому каналу, и прибавил: «Мы не сможем жить без нефти, и мы не позволим нас удушить».

На самом деле все уже было разыграно. Насер получил отказ американцев от строительства плотины, находясь в самолете, в котором он летел вместе с индийским премьер-министром Неру в Каир. «Какое нахальство», — пробормотал он.

Вечером он готовит свой ответ: национализация Суэцкого канала, доходы от которой позволят построить Асуанскую плотину. Назавтра в Александрии он выступает перед 250 000 человек и рассказывает этой толпе о своей дуэли с американской дипломатией: «…эти господа, которые напоминают Фердинанда Лессепа». Это зашифрованный сигнал. «Командос» при звуке имени основателя канала захватывают это гидротехническое сооружение, в то время как в Каире полиция занимает помещения «Суэцкой компании».

Вторая половина дня сумрачная. Сквозь большие окна видно, как тяжелые облака плывут по небу. Столовая погружена в молчание, а бывший премьер-министр, предавшись воспоминаниям, вертит в руках серебряный нож.

— С того самого момента, как Насер объявил о национализации канала, ситуация чрезвычайно усложнилась, так как поле для маневра оставалось крайне узким. Легкое заикание, которое я заметил у Идена в начале разговора, становится сильнее.

— Должен признаться, мои американские друзья вели себя чрезвычайно двусмысленно. Они требовали от нас сдерживать проникновение Советов на Средний Восток, полностью отказываясь вмешиваться в войну, которую они развязали. Эйзенхауэр ничего не хотел слышать о военной интервенции за несколько месяцев до президентских выборов, на которых он надеялся снова одержать победу. Для Вашингтона это означало также окончание войны в Корее и отказ от любых новых конфликтов. Улавливаете мою мысль? Насер был уверен, что мы никогда не нападем на него, но Эйзенхауэр думал так же.

— И кто же подтолкнул вас на применение силы?

— Конечно, Насер.

— Это правда, что вы его сравнивали с Гитлером?

Лицо Идена становится мрачным, будто истинная боль, более глубокая, чем вызванная простым воспоминанием о прошедших событиях, снова охватывает его. Я вспоминаю, что Иден и его близкие принесли тяжелые жертвы войне: двое его братьев погибли на фронтах 1914–1918 годов, а его старший сын был убит во время Второй мировой.